Кукольный домик

      Бывают разные мастера.       Ювелиры — непревзойдённые мастера инкрустации, все великолепные украшения созданы ими.       Писатели — все величайшие произведения принадлежат их перу. Мир не был бы так прекрасен без книг.       Художники — им подвластно пространство и время. Каждая картина как маленький мир, застывший на месте. Не постареет прекрасная дама на полотне, и не дано узнать чувство любви маленьким детям с холста.       Но кукольники — это отдельное искусство. Каждая ниточка на платье маленькой ведьмы или ресничка принцессы пропитаны душой создателя.       В своей мастерской, как обычно, трудилась Алексия. В полном одиночестве, только пламя небольшой свечи напоминало о времени.       Кукла в руке девушки была почти закончена. Оставалась только последняя деталь — глаза. Пышное платье куклы алого цвета и походило на кровь только что убитого оленя, а на маленькой ручке красовалась перчатка размером немного больше мизинца годовалого ребёнка. Волосы куклы казались угольными, а сверху находился полосатый бант, придававший ей вид ребёнка.       Девушка сонно зевнула и поправила выбившуюся прядь каштановых волос. Алексия работала над своей малюткой уже целый день, и организм начал ненавязчиво напоминать об усталости. Серые глаза слипались, а руки так и хотели распустить волосы, но от принципов мастер не отходила и, несмотря на усталость, продолжала работать.       Дверь тихонько скрипнула, и на пороге комнатки показалась девушка. — Алексия, уже поздно, Вам пора спать. — голос мягкий, хоть и не человеческим, как будто эхом отзывающимся из глубин моря. — Жанна, я занята, не видишь, мне совсем немного осталось доделать. — пробормотала, не отвлекаясь от перебирания разных стеклянных глаз, поблёскивающих при тусклом свете. — Алексия, Вы же знаете, здоровье превыше всякой работы. Вы успеете ещё, пойдёмте наверх. — Жанна подошла к столу и положила руку на плечо девушке. От неё веяло холодом фарфора, но в жаркой комнате это прикосновение было приятным. — Жанна, твои руки опять поцарапаны, сколько раз я тебе говорила беречь себя?! Я не смогу вечно шлифовать их. Шарниры хоть целы? — мастер обеспокоенно посмотрела в глаза Жанны. Холодные, многим они казались страшными и безжизненными, но Алексия любила их за душевность, которую вложила в их создание. Она сама вырисовывала каждую полосочку в радужной оболочке. — Шарниры в полном порядке, Вам не стоит беспокоиться о моих руках. Я Вам уже говорила, моя задача — быть хорошей прислугой, а не витринной куклой, — голос спокойный и немного глухой. — Я, когда тебя создавала, не думала о том, чтобы ты стала прислугой. Ты — моё лучшее творение, и я не могу тебе позволить ходить с такими неухоженными руками. — Алексия придвинула деревянный стул и показала жестом, чтобы Жанна присела. Она не смела ослушаться, аккуратно села на стул и убрала золотистые пряди за спину. — Если не я, Вы бы с голоду умерли, заработавшись в мастерской, да и у Вас есть куклы в тысячи раз лучше меня. Чего стоит только механический кот для семьи Мореморов. Все вокруг до сих пор считают его чудом. Кто, кроме Вас, сумел бы сделать настолько реалистичного кота, сумев даже передать голос погибшего питомца? — Жанна аккуратно открепила фарфоровые кисти и положила на потёртый от времени стол. Стул немного скрипнул, от чего кукла вздрогнула, но не встала. — Кот, конечно, хорош, но это всего лишь зверьё. Мне по душе куклы людей, а не всякой живности. — Алексия нашла на столе огромное увеличительное стекло на подставке и, пододвинув его поближе к фарфоровой руке, начала аккуратно сглаживать малейшие царапины и сколы. Всё внимание приковано только к работе, всё вокруг девушки просто не существовало. — Но Лилиан гораздо красивее меня, чего стоит её многослойная расшитая золотом одежда или резные маски с перьями и инкрустацией, прилагающихся к ней, — Жанна не до конца понимала своё превосходство, ведь, с технической точки зрения, она проигрывала почти любой кукле мастера. Самое обычное шарнирное тело, одежда была красивой, но без излишества, аксессуаров и вовсе не прилагалось. Алексия обычно разрешала ей носить свои наряды и украшения, если того требовали обстоятельства. А иной раз и вовсе заставляла Жанну перемерять половину своего гардероба, восхищаясь, как хорошо сидят платья на кукле. — Она двулична, у неё нет лица, только куча разных образов. Пусть маски и резные, а под ними нет ничего, только холодный фарфор. Не знаю, зачем мистеру Грею понадобилась такая кукла, но, как по мне, лучше иметь одно лицо без маски. — усмехнулась Алексия, прикрепляя отшлифованные кисти на место и ещё раз проверяя сохранность шарниров в запястьях и пальцах. — У вас всегда есть отговорки, а по сути вы неоправданно относитесь ко мне предвзято хорошо. — Жанна всё также смотрела на мастера без эмоций, хотя Алексию это ни капли не смущало. Подобный разговор возникал уже не один раз, и всё заканчивалось одной и той же фразой. — Ты когда-нибудь поймёшь, Жанна. Дай мне 5 минут, и я обещаю, пойду спать, а не буду сидеть здесь до утра. — мастер нежно улыбнулась, смотря прямо в голубые глаза Жанны, и погладила холодное фарфоровое лицо. — Я, пожалуй, посижу здесь и подожду, пока вы закончите, — девушка встала со скрипучего стула и начала рассматривать окружение, пока мастер продолжила подбирать стеклянные глаза.       Обычно, куклы не возвращались в эту комнату, ведь по сути, тут были части тел их собратьев. Мастер просто не позволяла попадать им сюда, хотя Жанна могла зайти в любой момент, и ей были бы рады. Для людей это место тоже было жутковатым, вряд ли по доброй воле сюда кто-то бы пришёл, поэтому посетителей комната не видела уже много лет. На запылённых полках лежали кукольные головы и тела из самых разных материалов, от дерева до ткани. На стене висели инструменты для лепки и покраски фарфора, потрёпанные временем и неаккуратным использованием, Алексия не меняла их уже 8 лет, с тех самых пор, как только начала работать с фарфором. Несколько готовых платьев лежали возле стола с швейными принадлежностями, а некоторые лоскутки были аккуратно сложены возле шкафчика с разнообразными украшениями. Бусины, стразы и даже брошки с драгоценными камнями были в этой мастерской — что-то дарили, что-то она сама покупала у ювелиров. Алексия предпочитала самостоятельно проходить все этапы создания кукол, от лепки рук до пошива одежды и туфель. Всё-таки фарфоровым куклам мастер отдавала своё предпочтение, хотя тряпичные или деревянные ей также нравились. — Жанна, ты ведь никогда не видела, как куклы оживают? — девушка повернулась к кукле, и мягко подозвала рукой, протяжно зевая, распуская каштановые волосы из хвоста второй рукой. — Нет, но Вы никогда и не подпускаете других кукол к этому процессу, говоря, что для каждой из нас это очень личное. Даже меня Вы обычно выгоняете. А к чему этот вопрос?  — сказала Жанна, походя к спинке ветхого стула. — В этот раз я позволю тебе посмотреть, но ты не сможешь кому-либо рассказать, в чём таинство этого процесса. — Жанна кивнула головой в знак принятия условия и внимательно начала смотреть за процессом.       Алексия пододвинула поближе своё маленькое творение и вставила в неё серые глаза. Потом на непонятном языке начала шептать какие-то слова, известные только ей. После она взяла алый камень с золотым отблеском и приложила его к груди маленькой куклы, и как по волшебству, он проник внутрь куклы, не оставив никакого намёка на своё существование. Мастер нежно поцеловала куклу в лоб, после чего крохотные фарфоровые ручки начали двигаться, сначала не очень плавно, но затем становились аккуратными и утончёнными. Глаза куклы начали бегать в разные стороны, а ноги сгибаться. — Добро пожаловать в этот беспощадный мир, кроха, — усмехнулась мастер. Глаза Алексии блестели детским азартом, а внутри было чувство гордости за проделанную работу. Рот маленькой куклы начал шевелиться, но звука не было, её губы просто двигались. Потом послышался хриплый, немного подрагивающий голос: — Здравствуйте, мастер. — куколка привстала и сделала реверанс. При этом стала видна красивая подкладка платья, вся расшитая золотом; не верится, что это можно сделать в ручную. Маленькие туфельки на каблучке были под стать наряду, инкрустированы алмазами и такого крохотного размера, что совершенно не верилось в их существование. — Завтра утром тебя заберёт твой хозяин, имя тебе он также даст, а пока постарайся разработать шарниры, — Алексия широко улыбнулась, и посмотрела на Жанну, с интересом наблюдавшую за ожившей сестрой. — Никогда бы не подумала, что это происходит именно так, но Вам пора спать, мастер. — Жанна оторвала взгляд от куклы и устремила его на мастера, сонно потирающего глаза. — Ты права, можешь подать мои протезы. — Женщина указала на небольшие туфли с крохотными шестерёнками и поддержками из железа и резинок, стоявшими неподалёку. Кукла беспрекословно подчинилась.       Мастер, помогая руками, медленно начала закреплять устройство на своей ноге. Сначала надела кожаную туфлю, затем закрепила витиеватую железную поддержку в районе колена к каким-то торчащим из её тела крючкам и напоследок пристегнула длинные резинки к бедру при помощи пуговиц. Подвигав немного ногами в воздухе, она встала, опираясь на стул, но осеклась и Жанна в последний момент успела подхватить её. Увы, такая картина была не редкостью, хотя на памяти Жанны у Алексии всегда были эти устройства, ходила мастер очень плохо. — Мастер, аккуратней, Вы могли бы пораниться. — сказала кукла, ставя Алексию на ноги. В интонации нет переживания или волнения, просто её обычный голос. — Видимо, эта комната не хочет меня отпускать, — усмехнулась девушка, посматривая на маленькую куклу, вовсю исследующую своё тело и окружающие предметы. — Алексия, я Вас провожу до постели, и не смейте отнекиваться, как Вы обычно это делаете! ещё на лестнице не хватало Вам свалиться! — твёрдо сказала кукла, беря Алексию под руку. — Подожди, нам надо отнести кроху в зал, чтобы она не сидела в этом неуютном месте. — Алексия потянулась за девочкой в алом платье, но твёрдая рука Жанны остановила её. — Предоставьте это мне. — Жанна посадила куклу себе на плечо, в руку она взяла горевшую свечу.       Вскоре Новую куколку отнесли в зал, а Алексия уже находилась в кровати. Спальня была просторной и светлой, но в ней не имелось зеркал, Алексия ненавидела их. Кровать была двуспальной, хотя кроме мастера и кукол в доме никого не было, и хватило бы одноместной. Возле кровати стоял деревянный стул, специально для Жанны. Алексия просто не могла уснуть без своей верной куклы, хотя всё время это отрицала или пыталась придумать нелепые оправдания. Сегодняшняя ночь являлась исключением, Алексия слишком устала за день и просто не хватало сил пререкаться по мелочам. Кукла, сидя на стуле, держала за руку своего создателя. Каштановые волосы распластались на белой подушке, а серые глаза всматривались в фарфоровое лицо Жанны. Кукла нежно поглаживала руку мастера. — Можно задать Вам вопрос? — тихо спросила Жанна, стараясь не нарушать той идиллии, что стояла в комнате и так нравилась Алексии. — Да, дорогая, что тебя интересует? — С улыбкой на лице произнесла Алексия, уже почти засыпая. — Что за камень заставляет нас оживать? — О, Жанна, это долгая история. Давным-давно, когда я была ещё совсем маленькой девочкой, ко мне пришла во сне женщина. Она представилась Златой — золотой ведьмой. С первого взгляда молодая женщина, с золотыми волосами и зелёными глазами, приятной улыбкой и тёплыми руками, как мне казалось во сне. Она предложила мне сделку, в ходе которой дарует силу создавать друзей, а я взамен отдам ей свои ноги. А так же... Было ещё одно условие… — Алексия мечтательно посмотрела в потолок, — после этой ночи я не смогла ходить, но обнаружила у себя способность создавать красные камни. Вскоре поняла, что могу оживлять свои поделки с помощью этих алых осколков… — Но что было за второе условие? И зачем Злате это? — Жанна задумалась и даже на секунду как будто выпала из реальности. — Она сказала, что ей недолго осталось жить и необходим преемник. Не знаю, почему выбор пал на меня, возможно, я была так же одинока, как и она. А про второе условие не могу тебе сказать, моя дорогая. Скажу только, что это скорее проклятье, чем дар, и Злата это прекрасно знала, да что там, даже я об этом знала, когда соглашалась… — вздохнула Алексия, убирая прядь волос с лица. — Вы ведь и сейчас одиноки, у вас нет ни одного друга или любимого. Обычно в Вашем возрасте выходят замуж и рожают детей. Вы совсем не общаетесь с другими людьми, не ходите на роскошные балы или просто в гости к своей семье. — Кукла взглянула в серые глаза Алексии, но мастер лишь рассмеялась. — О боже, моё милое творение, я не одинока, мне достаточно тебя и других кукол. Вы моя семья, и мне не нужны никакие дети или мужчины. Я счастлива и в вашей компании. Вот ты когда-нибудь чувствовала, что тебе одиноко? — Алексия немного приподнялась с кровати и взяла лицо Жанны в руки. — Нет, Мастер, Вы ведь знаете, я могу изображать чувства, но не более. Не смогу понять ту или иную эмоцию, если её не чувствовала, но я и не почувствую. Я — фарфоровая кукла, пусть и немного больше обычных, но у Вас часто заказывают куклы в человеческий рост, так что и в этом обычная для Вас. — пожала плечами Жанна. — Ох, дорогая… Поверь, ты можешь почувствовать, если захочешь, когда-нибудь ты сможешь понять меня, но будет поздно — грустно вздохнула Алексия, целуя в лоб куклу. — Зря Вы убеждаете себя, в том, чего не может быть, — покачала головой Жанна. И немного с тоской посмотрела на мастера, всё не сводящую глаз с куклы. — Можно я тебя поцелую? — осторожно спросила Алексия с щенячьими глазами, но с опаской. — Вы мой создатель, Вам можно не спрашивать о таком. В Вашей воле уничтожить меня, я всего лишь инструмент, не более. — Пожалуйста, не говори так, — прошептала Алексия, касаясь губ Жанны. Несмотря на то, что фарфор немного холодный, Алексия наслаждалась такими моментами нежности и уединения со своей куклой. Так близко к себе она подпускала только Жанну. Такую близкую, но в тоже время далёкую. Руки Алексии зарылись в волосах куклы, а Жанна положила ладони на талию мастера. Нежностью так и пахло в воздухе. Девушки просидели так, наверное, минуты 3, пока у Алексии не перестало хватать воздуха. — Вам пора спать, а я Вас, видимо, очень отвлекаю от этого, — тихо проговорила Жанна, пытаясь встать со стула. — Вовсе нет, просто будь со мной рядом, вы куклы вечные, а мы слишком быстро умираем и не успеваем насладиться всей прелестью вашей компании. — Алексия остановила рукой Жанну. — Вы имеете в виду, что быстро ломаетесь? А как можно повысить вашу прочность или вас можно как-то починить потом? — немного с удивлением спросила кукла. — О, моя дорогая, поверь, вечная жизнь это не так хорошо, как тебе кажется. Я бы ни за что не пожелала бы такой участи никому. Пока вас, кукол, любят — все счастливы, но людей зачастую не любят. Слишком гнилое наше общество. — Засыпайте, мастер… — последнее, что услышала Алексия, перед тем, как погрузиться в сон.       Утро прошло как обычно: встать, умыться, одеться, позавтракать. Приблизительно к 10-ти часам ко входу в особняк подъехала красивая голубая карета с резными позолочёнными дверями. Из неё вылез полноватый мужчина с шляпой на голове и девочка лет 5-ти с тёмными волосами. На лице ребёнка был восторг от происходящего, её маленькие глазки бегали, рассматривая красивый дом как из сказки.       Маленький садик перед домом, окна, украшенные разнообразными узорами, а дверь и вовсе напоминала врата в сказочный мир. Все птицы возле строения были сплошь из дерева или фарфора, но голоса звучали по-настоящему, живо и мелодично. Если не приглядываться, можно было принять их за настоящих.       Возле порога сидел пёс, глаза выдавали его: карие стекляшки блестели искусственно и немного устрашающе. Уши болтались и чуть подрагивали при движении, а вишнёвый ошейник позвякивал. Всё его тело покрыто коричневым немного вьющимся мехом.       Вскоре на пороге появилась Жанна в платье горничной. Гости сначала немного отшатнулись от вида огромной фарфоровой куклы - не каждый день обычному аристократу приходится видеть подобное. Девочка застенчиво спряталась за спину отца и робко выглядывала, мужчина пытался не подавать виду, что ему страшно, но глаза с животным ужасом уставилмись на ш — Прошу не бойтесь, мистер Ревел, госпожа Алексия уже ожидает Вас в столовой, — кукла показала жестом, чтобы гости проходили.       Мужчина взял за руку девочку и повёл внутрь, после чего вскоре они оба оказались в уютной столовой. Светлая комната с огромным столом из тёмного дерева, над которым располагалась витиеватая люстра, вся состоящая из шестерёнок и каких-то непонятных узорчатых элементов. Шторы были розовато-белые с цветочным узором. На стуле сидела Алексия в голубом платье с красивыми оборочками и разговаривала с одной из кукол, находившейся на подоконнике. — Добро пожаловать в мой особняк, мистер Ревел, я так вижу, Вы не одни, — Алексия посмотрела на девочку, рассматривающую с большим интересом разных кукол и всё окружение своими серыми глазками, но так и не отходя от отца. — Да, Рози изъявила желание побывать здесь и лично забрать куклу, — мужчина улыбнулся и потрепал по голове девочку, из-за чего её чёрные кудри растрепались. — Ну, подойди, не бойся, я не кусаюсь, — Алексия мягким голосом подозвала девочку. Рози неуверенно подошла к мастеру и застенчиво опустила глаза в пол, крутя в руках подол платья. — Здравствуйте, хозяйка, — неожиданно прозвучал голос куклы, стоявшей на столе. Серые глаза девочки заблестели и наполнились любопытством, она устремила свой взгляд на куклу, которая, сделав реверанс, присела на край стола, чтобы Рози могла её лучше разглядеть. — А как тебя зовут? — замешкалась девочка, поднимая серые глазки на куклу. — Вы должны дать мне имя, хозяйка, — с улыбкой произнесла кукла в красном платье, болтая ножками в воздухе. — Давай, тебя будут звать Мия? — девочка аккуратно прикоснулась к руке куклы. — Как Вы пожелаете, хозяйка. —  Мисс Алексия, я могу забрать Мию? — Рози посмотрела на мастера светящимися от счастья глазами. — Конечно, забирай, если хочешь, Жанна проведёт тебе экскурсию по особняку. — Алексия широко улыбнулась и подтолкнула девочку к Жанне. — Ура! — девочка побежала к служанке, и они скрылись за дверью. — Ваш особняк и вправду удивительный, как Вы только способны поддерживать это в одиночку…. Почему не хотите нанять живую обслугу и завести семью? — мужчина положил маленький мешочек с деньгами на стол. — Блажен кто верует, мистер Ревел! — усмехнулась женщина, — Кому нужен инвалид, ещё и сумасшедший? Семья давно отчаялась выдать меня замуж, они просто отреклись от меня. И без того много слухов ходит, которые, кстати, распускает мой отец, а с появлением других людей в доме начнётся просто хаос. — Хм, интересно, а почему в глуши живёте? В больших городах все относятся лояльнее к инвалидам, да и ваш талант оценят по достоинству. В городе многие бы отдали душу за такую прелестную куколку. — гость начал рассматривать кукол на подойнике, почёсывая затылок. — И к моему дому будут всякие зеваки стягиваться, явно появится много людей, пытающихся выведать секреты. И без них проблем хватает сполна. — пожала плечами Алексия, смотря серьёзно на мужчину. — По моему мнению, Вы растрачиваете свой талант, но переубеждать я не стану. Нам уже пора, спасибо за работу. — мужчина оторвал свой взгляд от кукол и отправился на выход. — До свидания, Жанна вас проводит.       Когда карета уже уезжала со двора, Алексия выглянула на улицу и встала рядом с Жанной. Денёк был светлым, ветер развевал распущенные каштановые волосы мастера, а из соседних садов доносился приятный яблочный запах. Солнце уже поднялось высоко, а дел много, но Алексия просто наслаждалась моментом. Она приобняла Жанну за талию и положила голову ей на плечо, практически светясь от счастья. — О чём Вы говорили? — спросила кукла, поправляя волосы мастера. — Да всё как обычно, годы идут, а вопросы у людей не меняются. Смотрю, девочке понравилась кукла, да и ты ей приглянулась. — вздохнула Алексия, прижимая Жанну ещё ближе. — Знаете, меня удивляет одна вещь. У Вас и у той девочки одинаково горели глаза при виде куклы, но чему Вы так радовались? Она ребёнок и теперь у неё есть необычная игрушка, но Вы их видите ежедневно, почему же так радуетесь нам? — Жанна внимательно посмотрела на мастера голубыми глазами, пытаясь уловить каждую эмоцию на её лице. — Дорогая, ты права, она ребёнок, а я считаюсь взрослой. Но с детских времён ничего в моей жизни не изменилось, это мой мир и мой кукольный домик. У других людей с возрастом появляется семья, дети, обязанности. Но у меня нет семьи, мне хорошо и с вами, моими прелестными куклами. Пускай вы и не живы, не излучаете тепло, но всегда со мной и никогда не умрёте. — Алексия немного хихикнула, почувствовав как Жанна заплетает её волосы в косу. — И всё-таки, мастер, разве Вы никогда не хотите повзрослеть? — Алексия мечтательно посмотрела в небо на плывущие облака. — Взрослая жизнь скучна, а я живу в своём мире детства. Ты поймёшь меня…. Наверное, когда пройдёт время. — Вы всегда мне говорите, что когда-нибудь пойму вас, но этого просто не наступит, я обычный фарфор. Так почему Вы всё твердите, что я пойму? — Жанна серьёзно посмотрела на Алексию, заканчивая плести косу. — Я ребёнок и мне свойственно верить в чудеса. Пойдём, нам пора в город, если его, конечно, можно так назвать. — Алексия быстро поцеловала в щёку куклу и вошла в дом.       Жанна, немного постояв, направилась за мастером. Она пошла в маленькую комнату и начала переодеваться. Не все богатые люди одобряли деятельность Алексии, а тем более горожане малюсенького города, в котором они жили. Почти все они были глубоко религиозны и при виде ожившей куклы вряд ли останутся равнодушными к создателю адского существа, по их мнению. Поэтому каждая вылазка на люди обычно несла огромный риск.       Жанна не решалась отпускать мастера в одиночку бродить по городу, как бы Алексия не отрицала, но её больные ноги всегда подводили. Несколько раз протезы ломались, и девушка почти падала с лестницы, но Кукла всегда оказывалась рядом. Также Алексия заметно хромала и, в случае чего, могла споткнуться о камень или корягу, или упасть в толпе.       Жанна надела платье с достаточно длинным рукавом, чтобы скрыть шарниры в локтях. Подол был украшен красивым кружевом, а верхняя часть платья расшита золотом и бантиками из голубого шёлка и гипюра. На руки кукла надела голубые перчатки, скрывающие её слишком белые руки. Голову покрывала небольшая шляпка с вуалью небесного цвета.       Одевшись, Жанна поспешила на верхний этаж, наверное, в глубине её фарфоровой головы и были мысли о том, что она может чувствовать, но кукла гнала их прочь, ведь беспокойство за мастером, по её мнению, было лишь из-за обычной симуляции человеческого поведения. К тому же, она не является живым организмом, а значит, и души у неё нет. Но всё-таки интересовал вопрос — какого это, чувствовать?       Пускай мастер и говорила много чепухи, по мнению Жанны, но в её словах всегда мелькали здравые мысли.       Войдя в комнату Алексии, кукла увидела удивительную картину. Девушка стояла возле шкафа и пыталась найти подходящее платье, но, по-видимому, её всё не устраивало. Она что-то бормотала себе под нос и недовольно мотала головой. — Мастер, Вам помочь? — спросила Жанна закрывая скрипучую дверь. — Нет, я сама, сейчас найду только это чёртово платье. — Алексия с раздражением передвигала туда-сюда вешалки. — Вы случайно ищите не то зелёное платье? — Жанна указала на бежевую постель, на которой сильно выделялся тёмный наряд. — Что бы я делала без тебя, Жанна? — Алексия широко улыбнулась, так мягко и беззаботно, казалось, так даже дети не улыбаются. — Я не знаю, как Вы не умерли до моего появления, Вы же и шага не можете ступить без приключений! — усмехнулась кукла, подходя ближе к Алексии. — Ну, я тебя создала 4 года назад, почти сразу, как стала жить только с няньками, ну, а потом и они от нас быстро ушли, практически убежали, помню, как они шарахались от тебя, пока не сбежали, ну и лица... До 20-ти я жила с семьёй. До сих пор мурашки по коже от этих воспоминаний. Всё же люди омерзительны. — Алексия поморщилась, пытаясь влезть в платье. — Но Вы же человек, а для меня не омерзительны. — Жанна аккуратно поправила подол платья. — Жанна, пойми, я и человеком называться не имею права, после всего, что натворила за свою жизнь. — тяжело вздохнула рукодельница. — Что Вы могли такого натворить? Вы добрая, заботливая и дарите многим радость своими куклами. — кукла немного отошла от мастера, давая ей самостоятельно справиться со шнуровкой. — Но из-за той сделки со Златой я предала свою семью, разрушила немало семей своими поделками, и в конечном итоге, считаюсь предательницей Бога. Это слишком много грехов для одного человека, — Алексия начала пытаться самостоятельно зашнуровать корсет платья, но Жанна перехватила инициативу на себя, видя всю плачевность попыток. — А кто же Вы, если не человек? Вы отличаетесь от остальных лишь коленными шарнирами, не знаю, почему Вы их не почините. — Алексия звонко засмеялась, но из-за корсета закашлялась, слишком уж он сдавливал грудную клетку. — У нас не шарниры, а суставы, и медицина на данный момент не может их вылечить, да и сомневаюсь что сможет, мне многого стоило, чтобы хотя бы крючки вставили. Всё-таки это не просто больные колени, а плата за проклятье.       К этому моменту женщина закончила одеваться и уже хотела выходить из комнаты, как вдруг обернулась. — Жанна, никогда не пытайся узнать ответ, который не хочешь слышать, — голос Алексии был холодным, а во взгляде читалась серьёзность. Её как будто подменили. Всё детское ребячество улетучилось, она выглядела в два раза взрослее. Сейчас её нельзя было назвать ребёнком, даже подростком. — Хорошо, мастер.       Вскоре девушки уже шли по маленькой просёлочной дороге, достаточно ухабистой даже для обычного человека. Особняк находился на отшибе города, пешком до центра минут 40. Вокруг расположились маленькие домики и поля, их обитель сильно выделялась среди здешней архитектуры. В большинстве случаев, тут находились или землянки, или одноэтажные домики крестьян. Соседи не беспокоили Алексию, зачастую видя, что к дому подъезжают богатые кареты, они не лезли смотреть, что происходит в особняке. Пару воришек было, но они хорошо за это поплатились, и желание у других отпало.        Алексия почему-то ненавидела лошадей и кареты. Даже не раз отказывала клиентам в заказах, лишь из-за их любви к лошадям. Она не распространялась, почему, но никто и не спрашивал. Поэтому каждая вылазка в город это 40 минут пешком по ухабам, из-за чего Алексия то и дело спотыкалась. Её, и без того плохо работающие, ноги окончательно становились бесполезными на кривой дороге. Жанне часто приходилось спасать от падений хозяйку. Кукла сильно напрягалась, и её резинка внутри сильно растягивалась, от чего меняли её с завидной регулярностью. Алексия получала своеобразное удовольствие от этого.       Так они были ближе друг к другу, а Жанна из-за одежды, скрывающей практически всё её тело, казалась живым человеком, а не холодной куклой - где-то глубоко в душу Алексия этого хотела. Конечно, от куклы по прежнему не исходило тепла жизни, но она даже двигалась по-другому. Жанна становилась грациозной, немного более утончённой и наверное именно такой, как её изначально задумывали. Милейшей витринной куклой, не имеющей изъянов: аккуратно уложенные волосы, платье, сверкающее на солнце, походка аристократичной дамы со строгим нравом.       Создание Жанны было, наверное, одним из самых трудных процессов. Всё должно было быть идеально, от прекрасных светлых волос, до точёного лица куклы. Алексию из мастерской в те дни было просто нереально вытащить. Даже самая строгая нянька разводила руками. Алексия как будто оглохла или вообще лишилась всех чувств на время создания Жанны. В какой-то момент она вообще заперлась внутри мастерской и пускала только 1 служанку и то на 5 минут, от силы. Так прошло около месяца, кукла была почти готова, оставалось только натянуть резинку и вставить камень.       С резинкой проблем не возникло, Алексия уже достаточно много натягивала кукол, а камень стал загадкой. До этого момента она ещё не создавала настолько большие камни.       Создание этих алых осколков кропотливый процесс. Как ей объяснила Злата, камень называется Эльмин и служит проводником души создателя в тело куклы. По сути, оживляя куклу, создатель отдаёт часть своей души созданию, а если проводник будет паршивым, то и кукла, по итогу, может натворить дел. Алексия этот урок усвоила хорошо, её первая кукла хорошенько потрепала ей нервы. Вспоминая свой прошлый опыт, Мастер решила подойти к созданию камня со всем старанием.       Сев за стол в своей мастерской, Алексия надела маленькие золотые очки и начала создание. Шепот наполнил маленькую каморку, а руки она сложила в замок. Через минуту шептания какого-то заклинания, Алексия расцепила руки, а из пальцев начали протягиваться ниточки тоньше шёлка красного цвета с золотым отблеском, сплетаясь в единый крепкий узел и неравномерно наматываться в клубок. Постепенно нити стали сплавляться и клубок стал напоминать скорее маленький прозрачный камешек, всё ещё мягкий и эластичный. Мастер одной рукой продолжала создавать нити, а другой начала формировать аккуратный силуэт камня. При этом процессе затрачивалось очень много ресурсов организма, поэтому когда эльмин достигал размера абрикоса, у Алексии уже кружилась голова. Но нельзя было бросать начатое, камень должен был быть примерно размером с ладонь взрослого человека. С каждой минутой мастеру становились всё хуже и хуже. Руки начинали трястись, и тошнота подступала к горлу, взгляд затуманивался. Практически на последнем издыхании Алексия закончила Эльмин. Кровавый камень в форме полусердца блестел на солнце и выглядел великолепно, со стороны его можно было принять за рубин.       Алексия перевела дыхание, минут пять просидела на кухне особняка и пила чай с ромашкой, пытаясь восстановить силы для оживления куклы. На все вопросы кухарок лишь отнекивалась или придумывала истории про то что давление поднялось. Понятно дело ей не верили, но и лезть к прокажённой в лишний раз не хотели. Им было велено сделать так чтобы Алексия с голоду не умерла, а всё остальное их не касалось.       Вернувшись в мастерскую, Алексия не стала терять и секунды. Она усадила куклу на стул и аккуратно приложила камень к её груди. Тот начал медленно погружаться в фарфор, но неожиданно для себя Алексия почувствовала нестерпимое жжение в руке, которой придерживала камень. До этого никогда не было таких ощущений при оживлении, но прекращать нельзя. Она просто стала перед куклой и, закусив губу, продолжала вжимать камень в фарфор. Когда оставалось совсем немного, из-за боли Алексия прослезилась. Одна маленькая слезинка упала прямо на алый камень и просочилась в него. Через секунду после этого эльмин полностью исчез в груди куклы.       Глаза творения начали открываться и руки понемногу шевелиться. Из кукольных глаз брызнули слёзы и Алексия расплылась в улыбке. Через секунду мастер уже обнимала куклу и что-то шептала, не веря в своё счастье. — Мастер, с Вами всё в порядке? — Жанна пощелкала пальцами перед лицом задумавшейся Алексии. — А, да, извини, я вспомнила, как создавала тебя. Хех, как я тогда переживала, — Алексия вздохнула и покачала головой, в очередной раз пытаясь не падать. — Я не помню того дня, первое воспоминание связано с тем, как я лежу в Вашей кровати, — кукла пожала плечами, в очередной раз ловя хозяйку перед падением в коричневую грязь. Жанна вздохнула и немного отряхнула зелёный подол платья Алексии. — Это и к лучшему, все куклы не помнят свой первый день, также как люди свои первые 2-3 года жизни. — Алексия взяла под руку Жанну, пытаясь предотвратить ещё одно падение. — Мы почти дошли до места, скоро начнётся центр города, так что, пожалуйста, не уходите от меня далеко. Вас с лёгкостью могут сбить с ног и затоптать. — Жанна ещё крепче прижала руки Алексии к себе. — А тебе лучше не говорить без надобности, твой голос выдаст тебя, человек даже при желании таким не заговорит, — хихикнула Алексия, наслаждаясь сложившейся обстановкой.       Вскоре дамы добрались до какой-то потрёпанной временем, поштопанной таверны. На первый взгляд не было ничего необычного. Столы, стоящие здесь с незапамятных времён, выпивка, проститутки, начинающие готовиться к вечерней работе, пьяные в стельку прихожане, решившие пораньше начать веселье, запах старой древесины вперемешку с ароматом пива, бармен протирающий кружки и знающий всё обо всех, и конечно, владелец, наблюдающий за работой — всё на месте, но от этого места так и веяло чем-то странным и непонятным. Алексия скомандовала Жанне стоять и ждать её у входа и быстро скрылась за дверью старой таверны.       Мимо Жанны мелькали занятые люди и повозки, загруженные до отвала продуктами или оружием. Какие-то мальчишки носились с продуктами в руках в полурваной одежде и фингалами под глазами, а неподалёку нищие занимались попрошайничеством. Шумные женщины собирали разные сплетни и слухи. Достаточно оживлённо для маленького городка. Вдалеке слышался колокольный звон, и виднелись высокие шпили церквей, нагроможденные разными деталями.        Всё шло своим чередом.       Неожиданно послышался грохот, Жанна машинально повернулась к источнику шума. Старая, немного косая женщина лежала на земле, не в силах встать самостоятельно. Все вокруг просто смотрели на неё, но ни одна гнилая душонка не помогала бедной, немощной старушке подняться. Жанна, не долго думая, растолкала толпу зевак и подала руку упавшей. Женщина посмотрела с благодарностью на куклу, а сморщенное лицо мягко улыбнулось. Дряхлая рука потянулась к кукольной и, мягко опираясь, бабушка встала на ветхие ноги. — Спасибо, дитя, но почему у тебя такие холодные руки? — Жанна не успела опомниться, как женщина отодвинула вуаль, скрывающую бледное лицо куклы. На свету фарфор блестел разными цветами, а голубые глаза казались пронзительными и какими-то совиными, пожирающими душу собеседника, и безэмоциональное лицо не придавало обаяния Жанне. — Ты…ты… Творение той ведьмы! Ты решила украсть мою душу?! — Толпа зевак и сплетников начала смыкаться вокруг куклы, но Жанна быстро рванула к таверне.       Женщина всё не унималась и яростно кричала что-то про церковь, грехи и ад, а толпа подхватывала эти возгласы и продолжала напирать на растерянную куклу. Жанна упиралась спиной в холодную каменную стену таверны, отступать уже было просто некуда, ещё секунда, и её растерзает толпа, не оставив и осколка фарфора. Жанна просто ждала чуда, ведь у любого есть чувство собственного сохранения, независимо от наличия или отсутствия эмоций. Вдруг чья-то рука резко потянула куклу на себя.       Жанна не успела опомниться, как была уже внутри таверны, а рядом стояла перепуганная Алексия. Ещё слышны гневные возгласы из-за запертой на засов двери, а в окна стучались недовольные зеваки и балагуры, пока хозяин таверны закрывал их дубовыми вставками. — Господи, что случилось?! Ты не сломана?! — глаза мастера были обеспокоенными и бегали по всей Жанне, пытаясь отыскать видимые повреждения, голос дожал, руки тряслись, но Алексия старательно пыталась скрыть это. — Нет, Вы вовремя успели меня вытащить из толпы. — Жанна взяла руки Алексии в свои и сжала их, карие глаза наполнились слезами, а трясти уже стало не только руки, но и всю Алексию. — Не пугай меня так больше… — Алексия повисла на шее Жанны и уткнулась носом ей в плечо, чтобы любимая не видела заплаканного лица и всего испуга.       Всхлипы, руки, которые сжимают платье на спине и дрожащий мастер — картина, которую Жанна никогда не забудет, а разве это вообще возможно забыть? Расстроить своего создателя, довести его до дрожания в коленях, пусть даже и не работающих — непозволительное поведение для любого создания! Жанна нежно поглаживала Алексию по спине и шептала, что всё будет в порядке, а в ответ лишь всхлипы, дрожащий голос и непрекращающиеся слёзы. — Прости, прости, я так виновата перед тобой… — всхлипывая сказала мастер, сильнее сжимая руки на спине куклы, пытаясь хоть как-то унять свои слёзы. — За что Вы извиняетесь? Это моя вина, я наделала столько шуму и принесла Вам столько неудобств, мне впору извиняться. — Алексия подняла взгляд на Жанну и улыбнулась, но не как обычно. В улыбке читались боль и сожаление, а глаза горели нотками отчаяния. — Знаешь, я очень плохой, ужасный человек, Жанна, ты сейчас начнёшь меня переубеждать, но давай придержим этот разговор завтра на утро. — Жанна не стала спорить с мастером, лишь вопросительно посмотрела на неё, и сильнее обняла её.        Девушки ещё какое-то время побыли в таверне, чтобы зеваки поскорее разошлись. Теперь стало понятно, почему было так непривычно. Не слышалось ругани и возгласов, все ладили друг с другом, ну, или делали вид перед гостями. Проститутки делали друг другу макияж старыми кистями и сплетничали, неприветливый бармен был занят своим протиранием стаканов до блеска и скрипа, не влезая с язвительными высказываниями, а хозяина озадачили закрыванием окон, ему было некогда ругаться с кем-либо. Прошёл достаточно большой отрезок времени перед уходом девушек, но надо было возвращаться домой, а забегаловке открываться вновь для ночной смены.       Хозяин таверны уже ждал девушек возле чёрного выхода, мужчина средних лет, солидный с чёрной бородой и пивным животом, лицо суровое и хмурое. Одет прилично, по меркам большинства, даже великолепно. — Спасибо тебе, Джек, надеюсь, твой бизнес будет процветать, — сказала Алексия, беря Жанну за руку и идя к выходу. — Хотел бы я пожелать тебе того же, — грустно вздохнул мужчина и покачал головой, открывая дверь для дам.       Девушки медленным, размеренным шагом направились домой, был уже вечер. Солнце светило ярко-оранжевым светом, и всё вокруг веяло спокойствием и умиротворением. Девушки шли молча, наслаждаясь обществом друг друга. Руки они не размыкали после выхода из таверны, подсознательно, наверное, чувствуя сокровенность и таинство атмосферы. Каждая думала о своём, но обе знали, что им хорошо вместе и нет места на свете, где им было бы лучше в данный момент. Ветер ласково поглаживал волосы, а тишина успокаивала и давала подумать о прошедшем дне, солнечные лучи грели кожу, и наверное душу. Дорога до дома прошла незаметно и уютно. У порога в кукольный домик верный пёс ждал хозяйку, охраняя территорию от разного рода нарушителей границ. — Арчи, кто хороший мальчик? Кто-то заслужил, чтобы его почесали за ушком! — Алексия подошла к псу и начала его чесать. Собака была в восторге, поворачивалась животиком и довольно виляя закрученным хвостом, пока хозяйка радовалась общению с ней.       Жанна, неожиданно для себя, начала улыбаться, а внутри почему-то стало тепло и радостно, кукле было незнакомо это. Сначала она немного напряглась, пытаясь понять, что происходит, но затем решила не обращать внимания, главное, что на лице Алексии сияет лучезарная улыбка.       Спустя несколько минут Алексия вместе с Жанной уже сидели на кухне и пили чай с мятой и корицей. Точнее Алексия пила, а Жанна просто была рядом с ней, кукле не нужен воздух, вода или еда. Конечно, она могла пить, но потом очень долго сливать воду или чай из туловища и головы не хотелось. Запах чая Жанне нравился, мягкий и немного отдающий весной и новым годом одновременно. В такие моменты всё было спокойно и тихо, размерено. Можно не думать об инвалидности Алексии, о её порывах куда-то рвануть и набить новую шишку, о постоянном напоминании о здоровье, не надо что-то готовить или ждать новых заказчиков, просто наслаиваться и ценить момент. Можно расслабиться, выпить чай, глянуть в окно, подумать о чём угодно и не быть прерванной какими-то проблемами. Эти проблемы просто куда-то уходят. Вопрос только, куда и с какими интересными друзьями-проблемами они вернутся? — Жанна, ты когда-нибудь думала, что можешь любить? — вопрос прервал тишину и вернул в реальность куклу, хотя и не окончательно. — Я не умею чувствовать, а тем более любить. Но в последнее время задумываюсь о том, так-ли то невозможно. Со мной явно происходит что-то необычное, по крайней мере, сегодня точно… — Алексия улыбнулась, но как-то грустно и с нотками задумчивостью, а Жанна просто смотрела в окно, подперев голову рукой и наблюдая за садящимся оранжевым солнцем.       Больше девушки не разговаривали, наслаждаясь сокровенной тишиной и компанией друг друга.       Так прошёл почти час, за окном уже смеркалось. Кукла по привычке уже хотела помыть посуду, но вовремя вспомнила что у них всего лишь кружка и блюдце. С этим было покончено быстро, Алексия решила сегодня лечь пораньше и направилась в спальню. Вскоре к ней подошла и Жанна для помощи в переодевании. Застала женщина мастера в достаточно комичном состоянии. Девушка пыталась развязать шнуровку корсета, но запуталась в шнурке и теперь сидела на кровати, ворча что-то себе под нос. — Вам помочь? — Алексия почти умоляющим взглядом посмотрела на улыбающуюся Жанну.        Жанна поняла всё без слов и помогла распутаться мастеру, а затем и переодеться. Она усадила Алексию на стул и начала расчёсывать каштановые волосы. Аккуратно, начиная с кончиков, волосы потихоньку расчёсывались и становились похожи на тысячи шёлковых ниточек. Такие мягкие, с запахом каких-то цветов, которых Жанна не знала. Кукла не удержалась и пропустила пряди через пальцы. Ей всегда казалось, что волосы мастера прекрасны и больше нет таких на свете. Раньше Алексия часто просила вплетать цветы. В те времена мастер была похожа на самую настоящую лесную нимфу из легенд. К её волосам подходили красные и жёлтые полевые цветы, а в сочетании с её беззаботной улыбкой и серыми глазами и вовсе любой мужчина потерял бы голову. Невольно на лице Жанны возникла улыбка, глупая и наверное даже немного неуместная, что не скрылось от Алексии. — Чего так улыбаешься? — мягкий голос Алексии вернул в реальность Жанну и заставил оставить в покое волосы мастера. — Да так, вспомнила Вас с цветами в волосах. Почему Вы перестали просить вплетать их в причёску? — Жанна присела на кровать и начала расчёсывать уже свои волосы. — Если хочешь, завтра пойдём в поле, и ты сделаешь с моими волосами что хочешь, даже самые странные причёски. — Алексия села рядом с озадаченной Жанной и взяла её руки в свои. — Разве у вас нет на завтра дел? Вы сегодня не подошли мастерской даже на миллиметр, мне казалось, Вы завтра оттуда не выйдете до глубокой ночи, но если на то пошло, то я не против прогуляться. — Алексия почему-то горько усмехнулась, но Жанна списала это на скучание по работе и усталость за день. — Решено, значит, так и сделаем! — Алексия неожиданно приблизилась к Жанне и крепко сжала в объятиях. Она пыталась скрыть наворачивающиеся слёзы и истерический смех вперемешку со сдавленным криком отчаяния. — Пообещай, что до следующего утра не будешь мне перечить, насколько бы абсурдной моя просьба не казалась. — Конечно, я всегда буду слушать только Вас. Вы плачете из-за произошедшего? — Жанна нежно гладила спину мастера, пока Алексия тихо всхлипывала, как маленький ребёнок, такая беззащитная и хрупкая, совершенно непонятная для Жанны. — Нет, просто можно мы побудем так… — еле выдавила из себя Алексия, сильнее прижимаясь к Жанне, казалось, она хотела навсегда так остаться, заморозить время и не возвращаться в реальность.        Жанна не знала, почему плачет её мастер, но была уверена, что это касается её. Так убивается, так страдает… Но из-за чего, если не из-за произошедшего? Жанне прекрасно известно, Алексия всё держит в себе и если есть какие-то проблемы, никогда не скажет, максимум, поплачет и всё, и то, будет держаться за маской ребячества. Её просто невозможно понять, то она как ребёнок отшучивается и вредничает, то плачет ни с того, ни с сего.        Жанна чуть отодвинулась от Алексии и вытерла её слёзы, задержав руку на щеке. — Твои руки такие холодные, но мне нравится. — Алексия улыбнулась и накрыла тёплой рукой кукольную. — Пожалуйста, не плачьте, Вам не идёт. Пожалуй, я не знаю, что такое чувствовать, но почему-то не хочу видеть Ваши слёзы. — Алексия приблизилась к Жанне и поцеловала её, так будто впервой раз. Жанна, в свою очередь пыталась ей ответить, но из-за неопытности, неожиданности и незнакомых ощущений внутри фарфоровой груди, получалось это крайне неуклюже. Непонятное чувство переполняло куклу, а реагировать на них она не знала как. Тысячи мыслей и вопросов проносились с невероятной скоростью , но ответов просто не было. — Жанна, ты ведь что-то сейчас чувствуешь, я вижу это по твоему растерянному лицу. Не бойся этого чувства, хотя оно приносит обычно только боль… — мастер задумчива смотрела на куклу, а Жанна всё больше не понимала, что происходит. Внутри всё колотилось, хотя там пустота, голова немного кружилась, а прикосновения к Алексии приносили удовольствие и трепет, как будто это вовсе не мастер а персональное божество. — Хорошо, давайте спать. —  Алексия уже начала снимать свои протезы, как вдруг услышала скрежет, а потом одна из деталей отвалилась. В очередной раз они поломались, но хорошо, что не на лестнице или ещё где. Алексия цокнула, но не стала возмущаться. Тем временем Жанна уже расстелила белоснежную кровать с кружевными наволочками и пододеяльником, она хотела сесть на стул, как вдруг бархатная рука Алексии потянула её на мягкую постель. — Пожалуйста, полежи сегодня со мной. — серые глаза Алексии практически умоляли куклу, а рука не желала разжиматься. Жанна нежно улыбнулась и легла рядом. — С вами всё хорошо? Вы себя странно ведёте сегодня. Раньше Вы не просили меня лечь рядом. — Жанна погладила шелковые волосы Алексии, распластавшиеся по белоснежной подушке. Мастер прижалась всем телом к кукле и не разжимала крепких объятий, пряча лицо в фарфоровое плечо. — Давай завтра мы обсудим моё поведение… — хватка Алексии чуть ослабла, и девушка начали спокойно, мерно сопеть. Жанна обняла мастера и нежно гладила её по спине, пытаясь понять что же с ней происходит… Почему так тепло внутри, Неужели это и есть любовь о которой говорила мастер? Нет этого просто не может быть по определению, но как ещё объяснить происходящее?       Жанна решительно не понимала, как такое может быть, но она решила не думать об этом. Её взгляд был прикован к Алексии. Кукла раньше не замечала всей красоты мастера. Белоснежная кожа, великолепные каштановые волосы, поблёскивающие от лунного света, аккуратные черты лица точно Алексия сама была куклой, длинные пушистые ресницы. Она приковывала к себе внимание и даже во сне была неотразима. Но её тело так и кричало, она ищет защиты, она та самая старинная ваза, красивая, но безбожно хрупкая. Днём властная хозяйка кукольного замка, а ночью беззащитный ребёнок. Почему Жанна не замечала этого раньше, считая её просто своей хозяйкой? У куклы не было ответа на этот вопрос, но она точно знала, что не хочет выпускать её из рук.        Незаметно пролетел час, а за ним второй. Жанне не нужен был сон, поэтому она беззаботно любовалась Алексией, казалось, ей никогда не надоест это. Её уже не волновали непонятные ощущения где-то внутри фарфора, она просто была до безумия счастлива.        Вдруг Жанна услышала лай Арчи и, выпутавшись из объятия, подошла к окну. Куча людей с факелами и вилами под руководством священника направлялась к дому с громкими возгласами. Чем ближе они были, тем отчётливей слышался их пронизывающий душу возглас - «Сжечь ведьму-еретичку!». Жанна не медлила ни секунды и начала будить Алексию. — Мастер, проснитесь! Нам надо уходить, люди с факелами идут к нам! — на удивление Жанны, Алексия не спала, а просто лежала на кровати вжавшись в подушку. — Я не смогу пойти, мои протезы сломаны, а ты меня не унесёшь, иди в таверну, там должны пустить. — с дрожью в голосе сказала Алексия. На её глаза наворачивались слёзы, но она их сдерживала. Руки крепко сжимали простыню, губы сжались в тонкую линию и растянулись в вымученную улыбку. — Я Вас смогу донести, давайте хотя бы попробуем, ведь Вы же сами говорили, что верите в чудеса! — Уже пахло горелыми досками и слышался треск огня, поэтому Жанна, не теряя и секунды, подхватила Алексию на руки и заткнула ей нос каким-то платком. Руки пронзила нестерпимая режущая боль, хотя ещё днём она прекрасно выдерживала подобное растяжение резинки внутри неё. Кукла стиснув зубы не выпустила мастера из рук, а упорно продолжала преодолевать сантиметр за сантиметром. Жанна не хотела признавать, что Алексия не выберется. Не могла смириться, не могла допустить. Мастер же наоборот, вела себя хладнокровно, словно зная всё на перёд, повиновалась судьбе. Руками она крепко обхватила торс Жанны и думала только об одном - Глупое моё творение.       Вскоре крутая лестница была пройдена, но огонь уже полыхал везде, мастерская и столовая скорее походили на ад, а жаркое алое пламя потихоньку подбиралось к девушкам. Жанна остановилась и на несколько секунд положила мастера на пол, чтобы хоть на немного отдохнуть. — Жанна, уходи, ты сама погибнешь, если меня потащишь с собой! — проговорила с платком у рта Алексия и хрипло закашлялась. Кукла тяжело вздохнула и приблизилась. — Нет, я только узнала, что у меня внутри может быть так тепло, что именно Вы тому причина, так что я иду с Вами или умираю с Вами! — Жанна почти подняла её вновь, как вдруг та оттолкнула куклу. Послышался протяжный скрип и тяжелая буковая лестница обрушилась прямо на Алексию, заглушив крик боли. Ошарашенная Жанна сидела в трёх метрах от мастера, и не могла вымолвить не слова. Через секунду, она подскочила и принялась судорожно пытаться сдвинуть лестницу, не замечая как начинает загораться собственное платье. Вдруг Алексия резко потянула за подол, заставив Жанну прийти в себя. Кукла взглянула ледяными глазами на мастера, не в состоянии вымолвить и слова. — Я тебя люблю, дорогая! Беги — последнее, что сказала Алексия, перед тем, как серые глаза закрылись навсегда. На её лице была всё та же беззаботная улыбка, а волосы по прежнему оставались прелестными. Она как будто просто заснула, но, к сожалению, навсегда и безвозвратно. Рука, бессильно упала на пол вместе с платком. Он тут же начал загораться. Запах горелой плоти навсегда въелся в Жанну, платье, волосы, и даже фарфор, хотя возможно это всего лишь казалось кукле.        Жанна резко выхватила немного обуглившийся платок из руки мастера и побежала так быстро, как только могла. Она не знала, куда, ноги просто несли её подальше от этого места. Из глаз градом катились слёзы, голова кружилась от проносящихся мимо деревьев, домов и людей. Платье порядком обгорелое, покрывалось слоем грязи, пыли и травы. Руки судорожно сжимали платок - последнее, что осталось от Алексии, её мастера, её любимой.       Она не хотела этого принимать, этого просто не могло произойти. Всё из-за неё, если бы она не остановилась. Девушка готова была кричать от боли, но не могла. Всё из-за неё, именно из-за неё.        Ноги принесли её прямо в ветхую таверну. Хозяин не стал расспрашивать её, в чём дело, как будто знал, что случилось. Отвёл её в спальню и протянул конверт с письмом и маленький кожаный мешочек. — Прочитай! — холодно проговорил он и вышел из комнаты, громко хлопнув верью.        Конверт был новенький и пах так же. На верхней части написано: «Возлюбленной ведьмы». В её стиле, по детски, но в тоже время по сути. Жанна дрожавшими руками аккуратно вскрыла конверт. Письмо бережно сложено и, развернув его, кукла увидела сквозь слёзы каллиграфический почерк Алексии. Оно гласило: «Здравствуй, любимая Жанна. Если ты это читаешь, то я уже на том свете, горю в Аду, или что там для меня уготовано. Прости, меня, прости, прости, что я ведьма. К сожалению, мы чувствуем свою кончину, и я не исключение. Второе условием золотой ведьмы — я полюблю куклу, которую сама создам, но она будет безэмоциональна. И только на роковом одре моей жизни, кукла прочувствует те же чувства, что и я к ней. Останется куклой и будет жить с горькой любовью, не имея права умереть или прожить нормальную жизнь… Теперь ты понимаешь, почему я не сказала тебе. Почему я ужасный, отвратительный гадкий человек. Я не могла тебе этого сказать, что этой ночью меня не станет, и мы больше никогда не увидимся, что каждая ведьма погибает в огне… Я сама этого до последнего не хотела признавать, не хотела верить в это проклятье. Но я смогла перехитрить Злату. Ты вскоре станешь человеком, когда я тебя создавала, моя слеза упала тебе на алое сердце, и теперь твой организм вскоре станет другим. Человеческим. Ты теперь свободна, живи, как тебе хочется, ты больше не кукла, моя дорогая. Так же у меня для тебя есть подарок, в мешочке лежит красный камень в форме полусердца, такое же, как у тебя. Если кого-нибудь полюбишь, кого-то вместо меня, просто отдай ему этот камень. Пожалуйста, позаботься о той девочке, которая была у нас сегодня. Я передала ей силы, ведь, как ты подметила, у неё так же светились глаза от кукол, как и у меня. Прости меня за всё, и постарайся меня забыть, ты недостойна такого труса, как я. Забудь, чтобы не мучиться своими чувствами. Прощай, я люблю тебя!

С любовью твоя Алексия — Ведьма кукольного домика.

— И я тебя люблю. — на письмо упали слезинки.....