***
В большом доме с прислугой субботний день тянулся очень долго. Слишком долго. За тобой убирают, тебе готовят, твои приказы выполняют с почтительным поклоном. Лидия посмотрела на разложенные перед ней бумаги, на футляр со скрипкой, висящий на стене, в окно, где солнце уже начало медленно катится к горизонту. Большие антикварные часы начали бить очередной отрезок времени. Удар, два, три, четыре. -Ненавижу… — женщина потерла глаза и, резко встала, направившись в свою комнату. У неё ещё было время на сборы. Уже сидя в машине, одергивая складки на строгом чёрном платье до колен и смотря в маленькое зеркальце на идеальный макияж, она думала, что едет туда не из любопытства или интереса. Нет, она просто хочет лишний раз убедиться, что отец был прав. Сначала и до самого конца. Клуб «Адреналин» находился в северной части города, ближе к центру. И в нем регулярно проводились различные музыкальные мероприятия. Пару раз даже оркестр консерватории выступал — хотели привлечь молодёжь к обучению. Правда, Лидия не посещала их концерты, посчитав подобный эксперимент полнейшим бредом, и была неприятно удивлена, что возле клуба не оказалось парковки. Водитель притормозил у обочины и, выслушав все гневные слова от хозяйки, половина из которых, почему-то, была в его сторону, получил указания дожидаться мисс Швагген-Вагггенс здесь сколько понадобиться. А Лидия направилась ко входу своей цокающей походкой. До начала концерта оставалось минут двадцать, и у дверей стояла небольшая очередь, в основном из длинноволосых мужиков и баб в чёрных кожаном тряпье, многие курили, кто-то пил. Стоял оживленный галдеж и звонкий смех, какая-то компания громко пела песню. Глядя на все это, Лидия передернула плечами и скривилась от шума и запаха дешёвого табака и пива. Но отступить ей не позволила гордость. Игнорируя собравшихся, блондинка прошла прямо ко входу, одарив всех возмутившихся ледяным взглядом. Охранник — шкаф два на два, - перегораживал проход, сложив руки на груди и запуская народ по десятку человек за раз. -Очередь для всех одна, — пробасил он, едва взглянув на Лидию, но потом мотнул головой и уставился на неё во все глаза. — Себастиан обещал мне место, — блондинка сложила руки на груди и изогнула бровь. Краем уха она слышала, как люди в очереди шепчутся между собой: «Эка фифа», «Гляди, вырядилась как в оперу», «Особенная, что ли?!», «Да ну, скорее блажная!», «Слушай, а тебе не кажется, что она на этого с безумным взглядом похожа?». -Кто? — охранник даже не шелохнулся, во взгляде его блуждал невысказанный вопрос. Лидия цокнула языком. Точно, братец же отрёкся от своего имени. -Глэм, — с отвращением уточнила она. -А! Вы его сестра! — бугай хлопнул себя по лбу и рассмеялся. — То-то, я смотрю, профиль знакомый! Проходите. Охранник освободил проход, руками делая знаки, призывая возмущенную толпу успокоиться, и, когда Лидия поравнялась с ним, заорал во всю глотку: -Макс! Эй Макс! — Лидия поморщилась, сдерживая желание заткнуть уши. А в проёме показался ещё один «шкаф». — Тут эта пришла. Ну, помнишь, Глэм говорил, что место зарезервировал своей сестрице?! Проводи мадам наверх! Да тихо вы! Все войдёте! Означенный Макс смерил Лидию беглым взглядом и, пожав плечами, дал знак следовать за ним вглубь помещения. Охранник проводил женщину до лестницы на второй этаж, минуя гардероб и шумные компании. -Вам, короче, наверх. Там столики у перил, для вас подписать должны были. Если чё, у официантки спросите. Мужчина махнул рукой, указывая наверх, и ушёл обратно ко входу. А Лидия ещё несколько мгновений простояла у подножия лестницы, после чего дёрнула уголком губ и, чеканя шаг, поднялась на второй этаж. Основную часть VIP-зоны занимал бар, где обслуживали гостей концерта пара барменов, и стояли в ожидании официантки. Фоном играла ритмичная музыка. Лидии она казалось чужой, но… Но что-то в ней было. Столиков стояла, от силы пара десятков, и практически все они были заняты. Блондинка с неприязнью отметила, что большинство зрителей здесь старше неё, молодёжи лишь пара человек, как, впрочем, и ровесников. Создавалось впечатление, что сидячие места в клубе существовали только для тех, кто уже не мог стоять внизу в шумной толпе, беснующейся у сцены. Окинув взглядом свободные места, Лидия безошибочно определила выделенное ей место. У самого края балкона, в центре — только на этом столике, помимо стандартного «Reserve», стоял сложенный домиком лист с подписью от руки «Л. Швагген-Ваггенс». Женщина хмыкнула, присаживаясь на стул и отодвигая таблички подальше. К ней тут же подошла официантка с меню еды и картой вин и напитков, однако Лидия лишь отмахнулась от папок в дешёвом кожзаме. -Бокал самого хорошего красного сухого, что есть в вашей забегаловке. И поживее! Девушка скривилась, но промолчала и, записав что-то в свой планшет, удалилась обратно к барной стойке, оставив сварливую клиентку наедине с собой. Лидия посмотрела вниз на галдящую толпу, и её снова охватило то странное чувство. Она была выше их всех, но люди там внизу болтали с друзьями, перекрикивая общий шум и создавая еще больший, смеялись, предвкушали концерт, накачивались пивом. Одним словом, жили. Женщина снова скривилась. Порой ей казалось, что она делает это так часто, что лицо возьмет да и застынет однажды в этой гримасе отвращения ко всему вокруг. Официантка появилась вновь и молча поставила на стол бокал на тонкой ножке, на две трети наполненный темно-красной жидкостью с терпким ароматом. Лидия взяла его почти машинально, игнорируя вопрос «Что-то ещё?», и сделала небольшой глоток. Это определённо было не самое лучшее из того, что она пробовала, но и не так плохо, как она ожидала. Вино оставляло после себя приятное послевкусие, а его аромат пробивался сквозь своеобразный букет перегара, пота и пива. Блондинка снова бросила взгляд вниз, на этот раз на сцену. Музыкантов ещё не было, и только пара звукачей, на полусогнутых, проверяли последние штырьки и розетки. В центре, в первых рядах у сцены, Лидия разглядела знакомый накаченный силуэт. Кажется, Себастиан называл её Викторией. Вместо платья на ней была футболка, а на плечах сидел младший сын. Старший, скорее всего, стоял рядом: Лидии показалось, что она уловила фамильные белокурые пряди слева от невестки. Но в такой толкучке наверняка было сложно сказать. На короткий миг воцарилась тишина, когда выключили фоновую музыку. И, мгновение спустя, зал вскипел овациями, воплями и свистом. Вверх взметнулась сотня рук со сложенными в «козу» пальцами. На сцену, один за другим, из-за кулис вышли музыканты. Барабанщик, басист. А вот и Себастиан с висящей поперек электрогитарой. Лидия фыркнула. Видок у братца был тот ещё: драные джинсы, цепи, кожаная жилетка и футболка, длинные волосы торчат, как стог сена. Он не похож на настоящего музыканта. Он такой же шут, как и все собравшиеся здесь. -Хей, Хей, Хей, — на сцене появился последний участник группы с микрофоном в руках. Как и всех предыдущих, зал встретил его бурными овациями. Этот тип показался на миг знакомым Лидии, но сказать наверняка она не могла. — Я вижу, вы уже готовы, — он говорил так расслабленно, даже отстранено. «Как наркоман какой-то», — промелькнуло в голове у блондинки, — Тогда мы начинаем! И раз, раз, раз, два, три, погнали! Выбили первый ритм барабаны, взорвалась очередным восторгом толпа. И в зал полетели первые гитарные рифы. В консерватории был класс гитары, но Лидия всегда считала их ниже себя. Как много людей она такими считала. У неё тоже был идеальный слух и способности, она тоже была потомственным музыкантом и могла играть абсолютно чисто любую мелодию скрипки. Но скрипка не могла так. Она могла очень многое. Но все же не все. Со сцены лилась чистая энергия. Женщина едва разбирала, что там поет вокалист, сосредоточившись только на одном инструменте. Бокал в тонких пальцах покачнулся, и Лидия поспешила его поставить, не сводя при этом взгляда со сцены. Внутри неё что-то перевернулось. Это странное чувство приковало её к месту. Она все смотрела и смотрела, силясь осознать, что же видит и слышит. Она знала каждый аккорд и слышала чистый звук, но помимо этого в игре брата было ещё одно чувство, которое сама Лидия едва ли могла описать. Погруженная в почти гипнотический музыкальный транс, она даже не заметила, как нога сама начала притопывать в такт мелодии, а тонкие губы расползлись в улыбке.***
В гримерке — длинном узком помещении с единственным массивным столом, вытащенным на середину, длинной лавкой и несколькими стульями, а также огромным зеркалом на стене, — было тесно и шумно. Концерт закончился, публика постепенно покидала зал, а довольные и утомлённые музыканты, а также их самые приближенные, собрались здесь, чтобы отпраздновать успех. Звенели бокалы и кружки, люди смеялись, обсуждая выступление: -Ну, ты видел, я, как вдарю, а они такие уууууууу! — Да я им руку, а они чуть в зал не утащили, фанаты. — Звук в этот раз почти не лагал, заметили? -Да, это достижение. Оборудование давно здесь стоило бы сменить! -И пиво тоже! Глэм любил слушать эти обсуждения, привалившись к широкому боку жены. В них ему чудилось что-то успокаивающе-умиротворенное. Чес назвал бы это кайфом, и блондин был с ним вполне солидарен. Дверь в комнату отворилась, на пороге показался один из парней, что охраняли проход за кулисы. -Че, закрываетесь уже? — удивлённо озвучил общую мысль барабанщик, глядя на часы. — Рановато что-то, мы думали ещё часок посидеть. -Сидите. Меня там одна мамзель, — охранник жестом показал самую характерную часть означенной дамы — шевелюру, — очень настойчиво просила позвать ей Глэма. Все удивлённо переглянулись. Фанатки то и дело просили выдать им кого-то из музыкантов. Но Глэма?! Пару раз было конечно, но Вики довольно быстро разъяснила озабоченным девицам, что он занят. Вот и сейчас она первая начала подниматься с места, грозно уперев кулаки на стол: «Что это там за мамзель?!», но встать она не успела, муж, молча положил ей ладонь на плечо. И этого хватило. Глэм всегда удивлялся, как при всей суровости и несдержанности на эмоции, его Вики легко понимала, что он от неё хочет. -Эта-то чего сюда припёрлась? — тихо проворчала она, опускаясь обратно и делая большой глоток из кружки с пивом. Глэм только пожал плечами в ответ и вышел из-за стола. Он был уверен, что Лидия придёт. Не знал почему, но был в этом уверен. Однако как-то не ожидал, что она захочет после концерта с ним поговорить. Предполагал, да, но был уверен, что сестра слишком горда для этого. Лидия ждала его у входа в служебные помещения. В своём строгом чёрном платье, на каблуках, при идеальном макияже, с пышной укладкой и с, навеки застывшей на лице, гримасой недовольства. -Здравствуй, Лидия, — Глэм был спокоен. По крайней мере, внешне он всегда старался поддерживать образ добродушного хладнокровия. Его прошлое больше не должно причинять какую-либо боль. Повисла долгая пауза. Они стояли друг напротив друга. Она, прошедшая через воспитание их отца, наградой за которое было его состояние, и Он, решившийся сбросить оковы и получивший в дар целую жизнь. -Отец был прав, ты никчёмный скрипач, — наконец нарушила тишину Лидия и, сполна насладившись сползающей с лица брата улыбкой, закончила, — но гитарист из тебя получился, Г… Глэм. Она улыбнулась, сделав их сходство больше на ещё одну черту, а затем отвернулась, намереваясь уйти. Однако брат остановил её, придержав за плечо. -Спасибо. Приходи, если хочешь к нам и… -Ещё чего! — она дёрнула плечом — Глэм тут же убрал ладонь — и пошла прочь. Она знала, что он имел в виду не только концерты. А он знал, что они ещё встретятся. И этого было достаточно.***
Глэм открыл дверь в гримерку и остановился в проходе, внимательно оглядывая собравшихся там. Вон, ребята обсуждают со звукачами новое оборудование. Вот Чес приобнимает за талию «бабушку» лет на десять его младше, та хихикает и нежно поглаживает плечо его друга. А в центре сидит Вики и громко смеётся над шуткой Чеса. На этот раз к ее боку привалился Хэви, до этого сидевший у стены, играя в планшете. Мальчик мирно спал, он с детства привык к родительским компаниям и мог уснуть под любой шум. А в дальнем углу, прямо на полу, сложив по-турецки ноги, сидел Ди. Он снова зависал в телефоне, что-то активно печатая и, то и дело, встряхивая головой, стремясь убрать падающие на лицо пряди, выбившиеся из хвоста, но ленясь поправить их рукой. Глэм глубоко вздохнул, расправил плечи и направился прямо к нему. -Можно присесть? — он навис над сыном, накрыв его своей улыбчивой тенью. Ди оторвал взгляд от экрана и пожал плечами, равнодушно хмыкнув. Глэм опустился рядом, прижав колени к груди. -Кому пишешь? — спросил он спустя минуту тишины. — Чего тебе, пап?! — раздражённо отозвался Ди, блокируя телефон. — Если хочешь о чем-то поговорить, говори прямо. Я не… Это что за хрень?! Ты что… Ди было ещё тяжелее вывести из равновесия, чем его отца, но у второго это получилось. Он не без странного удовольствия заметил, как в глазах старшего сына проносится целый спектр эмоций: от удивления до ужаса. А ведь понадобилось просто стянуть напульсник, оголив исполосованное тонкими белыми штрихами запястье. Шрамов было очень много. Глэм даже когда-то думал их посчитать, но после забил на эту идею. Легче ему от этого знания не стало бы. -Нет, это не то, что ты подумал, — получилось чуть больше нараспев, чем должно было. Глэм натянул напульсник обратно. Свое дело демонстрация уже сделала, а привлекать лишнее внимание не хотелось. -Тогда какого? — Ди, понизил голос, прекрасно понимая, что это все неспроста. -Так учил меня мой отец. За любую провинность в музыке или действиях, — Глэм вдруг усмехнулся, чем изрядно удивил сына. Тот, конечно, привык к странностям отца и давно сложил два и два, поняв, что его отношения с родней были не из приятных. Но чтоб со смехом говорить о побоях! Он же не настолько сумасшедший! -Забавно, но у нас в доме до сих пор нет ни одной деревянной линейки, — пояснил мужчина, понимая замешательство Ди. Тот только ещё выше поднял брови, а потом глубоко вздохнул. Он не зря был умным. — Я понял, пап. Если я хочу играть на гитаре, мне стоит обратиться к дяде Чесу. Глэм дёрнул уголками губ и прикрыл глаза, откидывая голову к стене. -Это разумно. Меня тоже он учил. Многому. И он расскажет эту историю лучше. На этот раз улыбнулся Ди. Семейные гены они такие: какие-то давали внешнее сходство целым поколениям одной семьи, а какие-то помогали понять друг друга без лишних слов и объяснений. Ди сделал глубокий вздох и вдруг привалился к отцовскому боку, Глэм в свою очередь чуть приобнял мальчика Обоим было не комфортно, и от положения тел, и от ситуации. Хотя, ко второму лучше подходило слово «непривычно». Но это было необходимо и правильно. Первый шаг, он же всегда самый сложный, ведь так?