With a Killer

Удар – подсечка – пах – горло – голова – солнечное сплетение – живот – печень – горло. За прошедшее время список ее любимых приемов сильно увеличился. Жаль только отрабатывать их приходится на манекенах. Вначале, Наташа думала, что это норма. Потом она решила, что агенты объявили ей бойкот. Потом пришло понимание, что любой агент использует буквально любую отмазку для того, чтобы не оказаться на ринге с Наташей Романофф. Они – идиоты, и Таша знает это. И допросить она решает никого иного, как Бартона. В самом деле, здесь он был единственным, с кем она была хотя бы более-менее знакома. Жаль, что после Будапешта они не общались. Прикольный паренек. Итак, отловив Клинта, она практически прижала его к стенке. - Эм, родная, если у тебя наступил так долго ожидаемый мною недотрах, давай не будем заниматься этим на работе под прицелом камер? Не люблю хоумвидео, так уж сложилось, - эта психологическая реакция, когда Бартону страшно – он стебется, но стебется со смыслом. - Хочу спарринг, - быстро выдыхает она. Черт, если она хорошенько не вмажет кому-нибудь в ближайший час, то следующую цель она изломает на кусочки в буквальном смысле. Ната стала на путь добра, но жажда крови, приобретенная за это время, никуда не делась, и, более того, даже усилилась под легальностью и законом. - Нет, - быстро отнекивается Клинт. И, с бегающими глазами, заявляет, - у меня утюг дома не выключен! – и почти ретируется, но Наташа перехватывает его буквально в последний момент. - Это старая русская отговорка, а у тебя он электрический, с функцией самоотключения! – если квартира у Бартона тоже от ЩИТа, то она такая же, как и у Романофф. - Не хочу, - буркает Клинт, уже не сопротивляясь. - Да почему?! – она бесится. Нет, честно, в самом прямом смысле этого слова: люто и беспощадно. - Ты не соблюдаешь кодекс, - скороговоркой говорит он. Бред, полнейший. - Да какой еще кодекс? – почти кричит она. Она злится. А злить Наташу понапрасну не стоит, об этом знают все. - Полностью тебе его знать нет необходимости. Но первое и главное правило, - он выдыхает, вначале говорит шепотом, потом срывается на крик, - мужчин не бьют в пах!!! Она честно пытается сдержаться, честно. А после не выдерживает, и хохочет, заливаясь, откинув голову назад. - И, что, - отсмеявшись, говорит она, - его соблюдают все? И федералы, и гнилье? – Клинт только кивает ей. - Абсолютно, оно же главное, - совершенно серьезно кидает он. И, когда она пытается отсмеяться до конца, он внезапно вырывается из ее кисти – наверное, остались царапины, у нее слишком длинные ногти – и бежит, чуть ли не путаясь в лабиринтах необъятного коридора. - Бартон, мать твою! – орет она в пустоту, откидывая голову назад с улыбкой. И смеется вновь. Что ж. Теперь она понимает все. И будет нагло этим пользоваться. Не знает она ни о каких кодексах, не-зна-ет. В конце концов, не каждого агента боится вся подпольная сеть сразу?.. Да, она русская. Это – ее любимый удар. И этим она гордится.