jamais

      Мишина мечта сбылась: парня взяли на курс в театральное училище. Блондин и мечтать о большем не мог и не смел. Он боялся не поступить. Боялся, что потеряет смысл жить. А смысл для него был главным в жизни. Иначе для чего тогда жить?       Бестужев-Рюмин с радостью покинул маленький городок, в котором прожил семнадцать лет, и перебрался в столицу. А здесь все было по-другому. Москва кишела людьми, темп жизни здесь был не просто быстрый, а неугомонный. Люди здесь как будто не спали. Но блондин кайфовал от такого ритма жизни. Сидеть в своей «деревушке» он уже не мог. И уверял всех, что если не поступит, то выпьет шампанского и застрелится. Бестужев чувствовал, что серый город его пожирает, и когда выбрался оттуда, то задышал по-новому. Казалось, даже воздух на вокзале свободнее и свежее что ли, чем в его родном городе.       Отец, конечно же, был против Мишиных поступлений в Москву, тем более в театральный. «Да там же нужно ложиться подо всех, а учитывая, что сейчас педиков полно, то даже парням придется ложиться! Тебе с твоей рожей по-любому придется ножки-то раздвинуть!» Миша разозлился на отца за эти слова и решил доказать ему, что можно добиться многого и без всяких там постелей. А когда отец сказал, что Миша ничтожество, парень просто вещи собрал, в деканат позвонил и сообщил, что ему бы очень хотелось заселиться в общагу.       Весь август Бестужев работал. Работал много. Нужны были деньги, чтобы пережить первый курс, ведь был уверен, что во время учебного года деньги будут неимоверно нужны, а заработать их просто будет некогда. Парень устроился работать барменом в один из клубов. За ночную смену там платили не просто хорошо, а прилично, поэтому Бестужев, не жалея себя, брал все ночные, какие только позволялось брать, а днем подрабатывал официантом в ресторане недалеко от клуба.       Август шел спокойно и мирно. Миша работал, и все было вполне сносно. В одну из таких ночей в клуб зашел парень. Миша на него не сразу внимание обратил. Одет, конечно, он был хорошо. Но у Бестужева этих хорошо одетых посетителей за ночь столько, что он уже научился не запоминать, но что-то привлекло его в этом ночном посетителе. Он заказал виски и сидел медленно пил, особо никуда не вглядываясь. Словно, ему было все равно, но зачем тогда приходить в клуб? — Повторите, пожалуйста. — спокойно произнес он, но Миша услышал с другого конца барной стойки.       Блондин перевел взгляд на посетителя. Это был брюнет. Волосы его находились в некотором беспорядке, но Мише это нравилось. Глаза его были такими ясными, но полными грусти, что Бестужев сразу это заметил, несмотря на довольно скудное освещение. Одет брюнет был хорошо, даже дорого.       Миша коротко кивнул и, налив девушке мартини, подошел к брюнету. Пока блондин наливал виски, втайне посматривал на посетителя. На его острые скулы и выразительные губы. Миша вообще был ценителем красоты человеческой. Ему нравилось смотреть на красивых людей, независимо от пола. Хотя он был бисексуалом. Может, поэтому ему нравились все. Кто ж знает.       Посетитель подзывал Мишу еще раза три, а к двум часам ночи ушел. Бестужев даже не заметил этого. Да и должен был он следить за каким-то странным, но пиздец сексуальным посетителем? Ответ сам напрашивается.       Но к Мишиному счастью, мужчина появился и на следующий день. А потом и на следующий день. На четвертый день он даже начал разговаривать. На удивление, у бара мало, кто просил обслужить, поэтому Миша просто простаивал и протирал бокалы. — Виски. Со льдом. — нейтрально произнес брюнет, но когда вгляделся в Мишино лицо, то добавил: — Ты каждую ночь что ли?       Миша несколько был ошарашен, да даже не просто ошарашен, он охуел от такой фамильярности от, казалось бы, взрослого мужика, но взяв себя в руки, налил виски и ответил: — Да. Ночные смены отлично оплачиваются. — Бестужев постарался взять себя в руки, чтобы его дрожащий голос его не выдал. Он актер будущий как-никак. Нужно сыграть уверенного в себе типа. — И много платят? — брюнет слегка улыбнулся, склонив голову и наблюдая за барменом. Ему вообще нравилось наблюдать за этим молодым барменом. Он был уверен, что это не просто студент, а первокурсник. Уж слишком энергичным он был. В Москве люди, прожившие хотя бы год, теряют эту энергичность. Бодрость да, она может быть. Но энергичность теряется, когда на нее обрушивается реальность. — Не жалуюсь. — блондин опустил взгляд на бокал, который протирал. Уж слишком у посетителя глаза были выразительные, и он ими прям сканировал. — Сергей. — брюнет протянул руку, а Миша недоумевающе на нее уставился. С ним еще не знакомились на работе. Но, сообразив, что было б неплохо ответить на рукопожатие, блондин протянул руку в ответ, называя свое имя.       Сережу слегка повело от того, как Миша покраснел, как пожал его руку. У Бестужева руки были такие нежные, изящные. Этакий аристократ. Его бы сейчас в камзол одеть и не отличить от дворянина девятнадцатого века.       Следующая их встреча произошла не в клубе, как читатель мог подумать. А в ресторане, в котором Миша подрабатывал днем. Бестужев, когда в клуб устроился, начал искать работу и на дневное время, остро нуждаясь в деньгах, а хозяин, Павел Пестель, которому Миша сразу же понравился, помощь предложил, да и устроил того в ресторан друга своего. Бестужев благодарен безмерно был, так и подружились с владельцем. Паша иногда по ночам сидел у него за баром, и они болтали.       Миша надел униформу и, взяв блокнот, вышел в зал. Народу была уйма, поэтому Бестужев только и делал, что таскал кучу тарелок и принимал заказы. Даже на перерыв сходить некогда было. Миша так замотался, что когда пришел к очередному столику, уже даже не улыбался. Просто поздоровался, глаз не поднимая, и принялся ожидать заказа. Как вдруг услышал знакомый голос. — Михаил. Вы что, хотите заработать все деньги этого города? — Сергей улыбнулся, увидев знакомую копну золотистых волос. По уставшему лицу было видно, что блондин не первый час так мотается. — Едва ли это возможно. — с улыбкой ответил Бестужев. — И вам добрый день, Сергей. Что будете заказывать? — Кофе. — брюнет слегка улыбнулся и уткнулся в ноутбук, что-то печатая. Сережа был последним Мишиным клиентом за этот день. Бестужев переоделся и уже даже начал мысленно настраиваться на толкучку в метро, как вдруг, выйдя через черный ход, столкнулся с Сергеем. — Михаил, позвольте вас подвезти. — брюнет улыбнулся, указывая на машину. — Просто Миша. — ответил слегка засмущавшийся блондин и двинулся в сторону машины. Честно говоря, ему было плевать, что Сергей — малознакомый человек, что старше него, да и вообще странноватый. Безумно красивый, но хрен знает, что у него там в голове. Бестужев был почти уверен, что даже если бы Сергей, например, захотел бы надругаться над ним, Миша бы просто откинулся на сиденье и сказал бы: — Давай быстрее, а то спать охота.       Бестужев слишком устал за этот день. Не успел сегодня совершенно поспать. Пестель перехватил его с утра, и они вместе рубились в приставку и пили пиво. Точнее пил Пестель, а Миша так, рядом сидел. — Хорошо, просто Миша, присаживайся и поедем. — Сергей сел за руль, а Миша устроился на соседнем сиденье. — Ты какой-то заебанный. — проговорил брюнет, не отвлекаясь от дороги, а Миша ну честно прихуел от того, что мужчина матерится. Нет, он не был против мата. Просто Сергей создавал впечатление человека, который не то чтобы не матерится, а скорее слишком умен для такого. — Со смены на смену пришел. Двое суток не спал. Так что, я немного убитый. — ответил Миша, поглядывая на профиль брюнета, который сегодня был в белой рубашке с закатанными рукавами и джинсах. Сам же Миша надел футболку и рваные джинсы и вполне был доволен. — Ты не отдыхаешь что ли совсем? Зачем тебе столько денег? — с интересом спросил брюнет, ненадолго обернувшись к пассажиру и столкнувшись с его взглядом. — Хочу заработать свой первый миллион. — блондин слегка засмеялся. — Да просто хочу в течение года не париться по поводу работы. Боюсь, не буду успевать работать из-за учебы, а есть-то что-то надо. — Первокурсник. — скорее не спрашивая, а утверждая, произнес Сергей. — Ага. — кивнул Бестужев и откинулся в кресле. — Так уже завтра первое сентября. Успел заработать? — брюнет слегка прищурился, коротко взглянув на Мишу. — Что-то успел заработать. — коротко ответил Миша, потому что сил на общение не было никакого.       Сергей довез его до общаги, и они разошлись. А впереди Мишу ждало начало учебного года. Но начался он прекрасно. Бестужев с таким желанием и рвением ходил на пары в первую неделю. Познакомился там с Кондратием Рылеевым, который в театре играть хотел безумно, а Миша скорее заточен был для кино, но и театром не пренебрегал. Бестужев также подружился с Ипполитом Муравьевым-Апостолом. Они с Мишей самые мелкие были на курсе. Ипполиту и восемнадцати еще не было, а Мише всего полтора месяца назад исполнилось. — Наконец-то мастерство актера! — воскликнул в сердцах Кондратий. — Я ждал этого! Как ждал. — Ты не в театре, Кондраш, расслабься. — с улыбкой ответил Бестужев и сделал глоток кофе. — К тому же, будем делать упражнения по типу, представь, что ты камень, и прочитай монолог Чацкого. Короче идиотизм. — с некоторым скепсисом произнес Поля. — А ты откуда знаешь? — блондин повернулся к Муравьеву. — Шарю просто. Считай, что я Ванга. — засмеявшись, ответил Поля и двинулся в сторону класса.       Миша, выгнув бровь, последовал за уже убежавшими Полей и Кондратием. Перерыв закончился, но в класс никто не входил. Первокурсники подрасслабились: Антон Арбузов с Мишей Бестужевым (нет, не шутка, на курсе было два Миши, два Бестужевых, просто так случилось; смешно, наверное, в деканате было) бесились и устраивали шум. Как вдруг дверь открылась, и в класс вошли трое мужчин: Николай Павлович, ректор университета, Сергей Петрович Трубецкой, мастер курса, и (о, боги) Сергей. Тот самый Сергей из клуба и ресторана.       Сказать, что Миша прихуел, — ничего не сказать. Бестужев, как рот открыл, так и не закрывал его, пока Кондратий не ущипнул его, показывая, что блондин выглядит, как минимум, идиот, а, как максимум, долбоеб натуральный. — Итак, курс, представляю вам вашего учителя по актерскому мастерству Сергея Ивановича Муравьева-Апостола. — Сергей слегка улыбнулся, пока его взгляд не попал на Мишу. Того самого Мишу, которого он подвез вчера, к которому ходил в клуб и ресторан. На того Мишу.       А Бестужев просто во второй раз охуел. Во-первых, его посетитель был пиздец каким крутым молодым режиссером, ставившим спектакли и во МХТе, и в «Современнике», и в театре на Малой Бронной, и много где еще. Он был ебать каким знаменитым. Миша по нему сох весь выпускной класс, а в действительности не признал. Точнее, Бестужев-Рюмин подзабил на внешность. Его привлекали сами работы режиссера, и Миша не обратил внимания на внешность. Оказалось зря. — Добрый день, студенты. — Трубецкой, слегка сжав плечо Муравьева, удалился вместе с Николаем Павловичем из класса, а брюнет позволил себе еще раз разглядеть ребят. — Зовут меня Сергей Иванович Муравьев-Апостол. — Это брат твой? — прошептал Миша Ипполиту. — Да. — также тихо ответил парень, стараясь не привлекать внимания.       Занятие прошло так быстро, что Миша просто не успел даже вникнуть в суть. Он все еще был в шоке. Охуевал, короче. Когда занятие кончилось, Сергей Иванович отпустил всех, а Мишу попросил задержаться. — Ты о чем думаешь, Миш? — с некоторой улыбкой произнес брюнет, сев за стол и что-то печатая на ноутбуке. — Да как я вас не признал?! Я ж обожаю ваши работы. Один «Герой нашего времени» чего стоит! — Бестужев подошел поближе к столу, смотря на Муравьева. — Мне очень приятно, что ты знаком с моим творчеством, но все-таки начни работать и включаться на занятиях. — Муравьев поднял взгляд на Мишу. — И тот факт, что мы с тобой знакомы дольше, чем твои однокурсники со мной, не поможет тебе. — Да я и не… — Бестужев слегка нахмурился. — Ну, вот и договорились. Я с тобой нянчиться не собираюсь. — Сергей и сам не знал, что на него нашло, просто так хотелось как-то задеть что ли блондина, показать ему, что он не уникальный. — Окей. — а Бестужев просто развернулся и ушел, оставляя Сергея несколько растерянным.       Муравьев-Апостол все потом пытался наладить контакт с Мишей. Даже с братом поговорил по поводу Миши, но Поля только сказал, что Бестужев не злится, да даже и не говорит об их педагоге. Сергей решил оставить пока Мишу. Ему надо остыть было.       А время шло. И Сергей Иванович начал делать спектакль с первокурсниками. Гамлета, как ни странно. Роль принца датского хотели получить все. Все, кроме Миши. Бестужев-Рюмин загруженный такой ходил. Но теперь на занятиях он всегда включался. Много работал и практически не отдыхал. — Гамлет — Бестужев-Рюмин. И вообще, почему вы оба Бестужевы. Я так скоро совсем запутаюсь. — Сергей стоял и оглашал роли. — Шутка засчитана, Сергей Иванович. — с улыбкой ответил Миша Бестужев, а Рюмин стоял в стороне, несколько недоумевая. Он роль главную получил? Чего, простите? — Я Гамлет? — переспросил блондин, подходя к остальным студентам, которые стояли рядом с педагогом. — Нет, что ты. У нас же два Бестужевых-Рюминых. — сострил Муравьев-Апостол, за что получил удар в ребро от брата.       Начались репетиции. Миша выворачивал себя наизнанку. Хоть убейте, но не чувствовал он ничего родственного с принцем датским. Да, он сильный персонаж. Он герой. А Миша? Не, он не герой. Просто парень. Блондин посещал все лекции: по утрам история театра, искусство и тому подобное, днем мастерство актера, а вечером блондин после занятия по хореографии оставался репетировать. Анна Бельская, которая вела у их курса хореографию, позволяла Мише оставаться и танцевать хоть до упаду. Она вообще только в Бестужеве-Рюмине видела настоящую страсть к танцам, желание показать свои чувства посредством танца. А таких людей она обожала. Поэтому смело вручила Мише вторые ключи, а иногда оставалась вместе с ним. — Так, я пошла. А ты не оставайся допоздна. А то завтра к первой паре. Ты же сдохнешь. — блондинка распустила волосы и, надев куртку, направилась к выходу. — Похоронишь. — спокойно ответил Рюмин, натягивая на себя футболку. — Очень смешно. — усмехнулась блондинка. — А то. — Миша засмеялся и включил музыку, отдаваясь ритму.       А Бельская коротко взглянула на парня и вышла из зала, почти сразу же сталкиваясь с Муравьевым-Апостолом. — Анна Александровна, что ж вы допоздна-то остаетесь? — Сергей Иванович пропустил девушку. — Сергей Иванович, уже ухожу. К тому же, не я одна здесь допоздна. Доброй ночи. — девушка коротко кивнула и направилась на выход, а Апостол направился в свой кабинет, но, проходя мимо танцевального класса, заметил включенный свет, а, открыв дверь, наткнулся на танцующего Мишу.       Рюмин буквально растворился в музыке, не обращая внимания ни на что. Блондин упал на пол, симулируя смерть героя танца, когда же поднялся, то столкнулся взглядом с Сергеем Ивановичем. Бестужев провел по кудрявым волосам, убирая их назад. — Здрасте. — Рюмин приподнял край футболки, обнажая живот, и стер пот со лба. — Ну, привет. — брюнет зашел в зал, закрывая за собой дверь. — Что-то случилось? — Пока нет. — Муравьев медленно двинулся в сторону студента. — А вы что здесь … — по мере приближения Сергея Ивановича голос Миши становился тише, пока он совсем не начал шептать. — Делаете? — Молчи, Миш, просто молчи. — прошептал Муравьев, подходя впритык к блондину.       Рюмин все еще шумно дышал после танца, а температура в классе как будто выросла раз в сто. Жарко, по идее, должно быть Мише, но Муравьев почти чувствовал, что задыхается. Сергей Иванович провел по Мишиной щеке, едва ощутимо проводя по острым скулам, затем немного опустил ладонь и провел большим пальцем по пухлым губам Бестужева, отчего тот даже дыхание задержал. — Что ж ты делаешь, Миш… — Муравьев опустил взгляд на Мишины губы. Сергей Иванович чувствовал, что едва ли он может сейчас прекратить это. Он несколько месяцев терпел и ждал. Обидел Мишу, отдалил от себя. Но сам отдалиться не смог. — Сергей… Иванович… — Сергей Иванович не выдержал и притянул к себе блондина, не давая ему отодвинуться, а Миша и не собирался отстраняться, а лишь сильнее прижался к педагогу, зарываясь в его волосы, от чего тот шумно выдохнул в губы Бестужеву. — Черт! — первым отстранился Муравьев. Сергей Иванович отошел от Миши и отвернулся. — Черт, черт, черт!       Брюнет зарылся в волосы, тяжело выдохнув. Он же держал чертову дистанцию, но не смог сегодня удержаться перед таким растрепанным, милым и разгоряченным Мишелем. — Миш, уйди, я тебя прошу. Просто уйди. — Муравьев отошел к окну, а Миша, почувствовав себя использованным, схватил свои вещи и тут же ушел.       Муравьев в тот вечер напился страшно. Он старался держать Мишу от себя на расстоянии. Но не просчитал, кто будет удерживать его от Миши. Брюнет проснулся утром с диким похмельем, чувствовал себя паршиво как физически, так и душевно. А еще он проспал, поэтому вбежал на занятие с первокурсниками с опозданием на пятнадцать минут. Сергей все переживал, как Миша вести себя будет, но, войдя в класс, не увидел блондинистую макушку.       Раздав всем задания, брюнет присел за стол, откинувшись, потому что голова болела невозможно. Все-таки староват он для такого. — Что, братишка, бухал вчера? — язвительно поинтересовался Ипполит. — Пошел нахер. — отмахнулся Муравьев-старший. — Видела б тебя мама. — продолжал издеваться Поля. — Ой, пошел… подожди-ка. — Муравьев сел. — А скажи-ка, мне, братишка, где Рюмин. Мы сегодня репетировать должны. — Он заболел. Или что-то типа того. Голос у него, конечно, какой-то грустный был. А вообще, спроси у Рылеева. Они вместе в комнате в общаге. — Ипполит ушел обратно выполнять упражнение, а Муравьев задумался, не съездить ли ему к студенту. Да, они не должны целоваться и все остальное, но репетиция должна состояться. А без главного героя, ну, как-то пьеса не очень пойдет.       Муравьев отправил курс к Бельской на хореографию, а сам решил поехать в общагу. Но сначала Сергей Иванович заскочил к Пестелю в клуб выпить. Точнее, снять головную боль. Ну, и выпить. Каково же было удивление Муравьева, когда в кабинете у Пестеля убуханные Паша и Миша сидели и курили в окно. Причем, Рюмин так высунулся в окно, что Сергей не на шутку испугался. Муравьев-Апостол подскочил к блондину и как котенка нашкодившего рванул на себя. — Вы совсем идиоты?! — закричал Сергей, все еще держа Мишу. — Сережа? Привеееет. — пьяный Пестель свалился с подоконника на пол. — Какого хера вы творите? — брюнет повернулся к Мише. — Идите нахуй, Сергей Иванович. — Миша попытался выпутаться из Сережиных рук, но был слишком пьян для этого. — Пойдем. — Никуда я с вами не пойду! Вы мерзкий! Использовали меня и послали! — Бестужев Муравьева в грудь ударил, а затем еще и еще, но удары его были не особо сильны. Он был слишком пьян. — Тише, тише. — Сергей Иванович гладил Мишу по голове, пока тот совсем не расслабился в его объятиях, позволяя вести куда угодно.       Муравьев Мишу в машину посадил, доехал до дома, кое-как завел Рюмина в квартиру и положил на кровать, предварительно раздев. А зная, что Мишу будет ждать старый друг Сережи — похмелье, Муравьев оставил таблетку от головы и воду и хотел уже было уйти, как Миша что-то шептать начал невнятное, по кровати метаться, имя педагога шептать.       Муравьев сел на кровать и легонько дотронулся до Мишиной скулы. Он же ребенок совсем. Наивный воробушек, которого пожалеть охота. Ему же всего восемнадцать. Летом исполнилось. Сергей почти сразу же Мишино личное дело нашел и прочитал. А ему уже двадцать восемь лет было. И это невъебенно много. Слишком много. Сергей Иванович чувствовал, что своими чувствами лишает Мишу чего-то важного. Он же совсем молодой. Не надо ему жизнь связывать с ним. Сережа ведь не отпустит. Если Миша его станет, Муравьев не отпустит. Просто не сможет.       Рюмин имя Муравьева еще раз прошептал и болезненно простонал. У Сергея аж сердце сжалось от этого. Он положил свою руку на лоб Бестужева и обомлел: Миша горел. Температура была высокая. Поэтому-то он такой бледный и хилый. Он простудился. И похудел в последнее время. «Совершенно себя не бережет», — подумал Муравьев и тут же укутал Мишу в плед, достал всевозможные таблетки и напоил Рюмина ими. Затем сходил еще в магазин и приготовил куриный бульон, чтобы Миша, как проснется, смог поесть что-то.       Миша проснулся от того, что все тело горело и ломило. Плохо было безумно. Но скорее от выпитого алкоголя, чем от температуры, которую он уже особо и не чувствовал. Голова болела, тело болело, душа болела. Миша кое-как разлепил веки и оглянулся. Он был не в общаге. Блондин прикрыл глаза, но когда до него дошло, что он не в общаге, тут же открыл их и огляделся. В кресле рядом с кроватью сидел Сергей Иванович. Его голова была подперта рукой, а глаза были закрыты. Миша на бок лег, чтобы видеть Муравьева. Во сне он не хмурился и был таким красивым. Эти безумно красивые скулы и губы, просто не могли отпустить Мишу. Как же повезло тем, чьи чувства взаимны, и ничто не мешает им быть вместе.       Сергей, словно почувствовав, открыл глаза. И его бездонный зелено-голубой океан встретился с желто-коричневым солнцем. И они просто лежали и смотрели друг на друга, пока Миша не закашлялся. — Тише. Вот, держи. Нужно выпить эту таблетку. — Муравьев тут же встал и помог Мише сесть. — Зачем вы возитесь со мной. — спросил блондин, выпив таблетку. — Я виноват, Миш. И я думаю, что хотя бы так смогу загладить вину. К тому же, давай признаем, я не безразличен тебе, а ты мне. — Сергей Иванович слегка дотронулся до Мишиной руки, а Рюмин как будто ожил. — Вы знаете, как мерзко, когда человек тебя целует, а потом нахер посылает. — блондин заглянул Сергею в глаза, и у Муравьева сердце замерло. Миша смотрел на него с такой болью, что Сергей почувствовал себя сукой еще больше. — Ты. — слегка улыбнувшись, сказал он. — Я? — Бестужев нахмурился, не понимая, что имеет в виду преподаватель. — Давай перейдем на «ты». А то я еще больше себя стариком чувствую, когда ты ко мне на «вы» обращаешься. — Муравьев провел по Мишиной руке, по костяшкам, Рюмин от этого млел. Блондин вообще обожал прикосновения, особенно от тех, кто ему нравился. — Хорошо.       Муравьев залез к Мише в кровать, и они легли. Сережина рука медленно, но верно, тянулась к руке Мишеля, а Бестужев медленно, но верно, тянулся всем телом к Сереже. Миша долго не мог решиться задать вопрос, который его волновал вот уже долгое время. Кое-как пересилив себя, блондин привстал на руках и повернулся к мужчине. — Сергей… Сереж. — «Сереж» прозвучало так неестественно, что Муравьев чуть не скривился. Их отношения так противоестественны. Даже Миша произнести его имя не может. — Почему ты так яростно не хочешь быть со мной, но при этом делаешь все это? — Все это? — брюнет слегка улыбнулся и лег на бок, чтобы лучше видеть своего солнечного мальчика. А его ли он был? — Ну, то ты захаживаешь в клуб месяц. То подвозишь. То целуешь, а потом говоришь, чтобы я ушел. Потом пьяного забираешь к себе и откачиваешь от простуды. Зачем все это? Скажи честно, тебе что, скучно? — Рюмин обнял себя руками, потому что в одних трусах было зябко. А Муравьев только сейчас заметил, что Бестужев сидел перед ним в одних трусах. Он мог видеть его подкаченный живот, его руки, по которым бежали вены. И Сережу просто вело от таких вот красивых рук Рюмина. Он хотел взять его руки и использовать их для своего удовлетворения. И никак иначе. — Ты мне нравишься, Миш. Нет, не так. Я в тебя влюблен, Мишель. Я тебя хочу. — Муравьев сел на кровати, заглядывая блондину в глаза. — Но я не сделаю ничего, потому что, во-первых, ты младше, сильно младше, Миш, а, во-вторых, я не хочу, чтобы ты страдал. — Сереж. — в этот раз его имя прозвучало так… искренно что ли. Так по-настоящему, что Муравьев усомнился в своих выводах. — Мне плевать на возраст. Я тоже без ума от тебя, я хочу тебя. — Бестужев пододвинулся к брюнету, а затем и вовсе перелез на его колени. — Я хочу, чтобы ты касался меня. Здесь. — блондин взял Сережину руку и положил себе на щеку. — Здесь. — Миша опустил рука себе на губы и взял большой палец в рот, облизывая его языком. — Здесь. — блондин опустил руку себе на грудь, там где билось сердце. — Здесь. — Миша положил руку брюнета себе на живот и начал медленно вести вниз. — И здесь.       Муравьев возбудился еще на моменте, когда Миша его палец в рот взял. Но когда его рука оказалась на Мишином паху, Сережа несильно сжал ее, вызывая судорожный полустон Бестужева. Блондин ухмыльнулся и прошептал: — Я хочу, чтобы ты… — но не успел он закончить, как Муравьев притянул его к себе и впился в его губы, яростно сминая их. Мишель доигрался, и теперь Сережа завелся, зверь проснулся в нем. Миша вцепился в Сережины волосы, оттягивая их несильно, а Муравьев покусывал губы блондина. — Заразишься же. — Плевать. — прошептал брюнет, снова притягивая к себе парня.       Миша заерзал на Сережиных коленях, потираясь своим пахом о пах мужчины, отчего тот зарычал в поцелуй. А Рюмина это привело в дикий восторг. Муравьев опустился на шею блондина, оставляя на ней красные следы, а Миша в голос застонал, откидывая голову назад. Когда же брюнет вернул свою руку Мише на член, блондин шумно выдохнул и тут же припал к шее брюнета, расстегивая рубашку. Сережа Мишин член только сильнее сжал, от чего Мишу аж подбросило на кровати. Рюмин сорвал рубашку с педагога, откидывая ее подальше, и тут же прижался своего грудью к груди Сережи. Бестужев всегда представлял Муравьева с крепким телом, но в реальности все оказалось куда привлекательнее и сексуальнее, что Рюмин хотел всем телом это прочувствовать.       Руки Миши тут же начали разбираться с ремнем и застежкой на джинсах брюнета. А Муравьев уже искусал всю шею блондина. Сережу конкретно вело с вида такого возбужденного Рюмина с обкусанными губами и шеей и лихорадочным блеском в глазах. Но не от температуры, а от такого сильного возбуждения, что Миша выть готов был. Бестужев громко застонал, когда Муравьев оттянул резинку трусов и взял в руку член блондина, Миша же в ответ, наконец-то, разобрался с Сережиными джинсами и также оттянул трусы и взял в руку член. Муравьев впился в Мишины губы, брюнет задыхался словно, а Рюмин его воздухом был. Они поймали одинаковый темп и водили руками вдоль. Блондин вцепился свободной рукой в шелковые волосы Сережи, оттягивая их в особо яркие моменты.       Муравьев вдруг перестал двигать рукой, и Миша тут же глаза открыл, но брюнет ближе притянул к себе блондина и, взяв его руку, направил к двум эрегированным членам. Миша еще сильнее возбудился, почувствовав своим членом член Муравьева. Блондин выгнул спину, когда возбуждение наросло слишком сильно. Ему хотелось втереться в кожу Муравьева. Быть с ним единым целым. Сережа следил за каждым Мишиным стоном и вздохом. Он был таким возбуждающим, что Муравьев едва держался, чтобы не кончить. Его ресницы подрагивали, зацелованные губы шептали его имя, а его рука перебирала Сережины волосы. Муравьев увеличил темп, отчего Рюмин застонал еще громче и, не выдержав толкнулся в ладони, отчего мужчины громко одновременно кончили. Миша прижался к Муравьеву, сладко целуя того. А Сережа сжимал одной рукой Мишину задницу, отчего тот слегка застонал в его руках. — Это было невероятно. — прошептал блондин, уткнувшись Сереже в шею. — Согласен. — брюнет поцеловал Бестужева в макушку, крепко прижимая к себе. — Теперь ты мой, Миш. Я тебя никому не отдам. — А я никому, кроме тебя, не отдамся. — прошептал блондин в ответ и снова поцеловал Муравьева в губы. — Другого ответа я бы и не принял. — прошептал Сережа, довольно улыбаясь.

Прошло пять лет.

— Спектакль прошел на ура! — радостный Кондратий шел рядом с Бестужевым. — Зал полный уже в который раз. Тебя любят в роли Гамлета. — Да ладно тебе. Просто режиссер хорош. — усмехнулся Миша. — Не от того ли он хорош, что трахает тебя по ночам? — с усмешкой спросил Рылеев, заворачивая в свою гримерную. — Пошел нахуй. — Рюмин направился в сторону своей гримерной, но был перехвачен и затащен в иную комнату. — А я все думал, где ты. — блондин ухмыльнулся, когда знакомые губы поцеловали его. Муравьев зажал его между своим телом и стеной и продолжил целовать. — Ты был великолепен. Мне хотелось выйти на сцену, выгнать всех и взять тебя прямо там. — прошептал Сережа, прикусив мочку Мишиного уха. — Это было бы феерично. — ухмыльнулся Рюмин и припал к Сережиным губам. — Я никогда тебя не оставлю. — Никогда. — повторил Муравьев, целуя шею блондина. — Никогда. — застонал Рюмин, откидывая шею. Никогда.