Безумное желание быть любимой

      — И тогда Миллер удачно принял пас, в маневре увернулся от бладжера, бросил квоффл в ворота, тот пролетел прямо перед носом Гриффитс, которая надеялась перехватить его, и попал точно в кольцо! Торнадос вырвались вперед со счетом триста семьдесят — сто шестьдесят. Понимаешь, что это значило? Гарпии могли бы поймать снитч, но всё равно проиграть! Я не мог тогда поверить в происходящее…       Майкл Корнер уже на протяжении нескольких минут восторженно рассказывал про любимые моменты в квиддиче, но Джинни с трудом улавливала сказанные им предложения. Её взгляд был прикован к углу большого зала, в котором с мрачным видом сидели Гарри и Рон. Конечно, отсюда не было слышно, о чем друзья разговаривали, но одно не давало девушке покоя: Гарри периодически бросал взгляд в середину зала, где весело танцевали Седрик Диггори и Чжоу Чанг.       Джинни совсем не так представляла себе этот вечер. Она надеялась, что рождественская атмосфера, которая всегда была источником надежд на лучшее, придаст ей смелости для того, чтобы пригласить мальчика, которого она любила, на танец. Тогда он бы заметил в ней девушку, заметил бы все её искренние чувства к нему и ответил бы взаимностью. Но вместо идеального романтического вечера она наблюдала за тем, как её любимый сверлил взглядом когтевранку, а Майкл, с которым она знакома буквально минут пятнадцать, с огромным энтузиазмом рассказывал ей историю квиддича. С чего он взял, что ей это интересно? Конечно, её интересовала эта игра, но не сегодня же!       — Джинни, а тебе нравятся Холихедские Гарпии? — громче спросил у неё Майкл.       Девушка осознала, что этот вопрос задаётся ей уже во второй раз, но мысли о Гарри совсем отвлекли её от разговора.       — А? — рассеяно спросила Джинни. — Да, нравятся.       Если честно, это была её любимая команда, но у неё совсем не было настроения обсуждать причины её симпатии к ней, да и к квиддичу в целом.       Неожиданно для себя Джинни осознала, что не помнит момент, когда начался этот разговор с Майклом. На бал он она пришла с Невиллом, первое время они даже неплохо проводили время за танцем, но в один момент её взгляд упал на гриффиндорца в очках, и веселое настроение тут же испарилось, а вместо него в груди образовалась пустота, которая не позволяла девушке наслаждаться этим вечером. Джинни жестами показала своему партнёру, что ей необходим воздух, и покинула центр зала, пробираясь через толпу танцующих учеников.       Она села за стол, взяла себе бокал вишнёвого глинтвейна и отстранённым взглядом окидывала зал, который сегодня как никогда передавал зимнюю атмосферу: покрытые серебристым инеем стены мерцали, создавая холодный уют; с усеянного звездами потолка падали снежинки, не долетая до макушек гостей; гирлянды из омел дарили праздничное настроение. Но даже несмотря на такой восхитительный антураж, в душе Джинни ощущала только одиночество, боль и гнев на себя за то, что не может насладиться таким замечательным балом.       Краем глаза Джинни заметила, что на соседний стул кто-то сел, но не обратила внимания, думая, что это Невилл вернулся к ней. Она очень надеялась, что он не позовёт её обратно на танцпол, поэтому сделала вид, что её жуть как занимает черный канделябр над серединой стола.       — Привет! — послышался незнакомый голос с того места, где должен был сидеть Невилл. — Ты меня не знаешь, я Майкл Корнер, учусь на четвёртом курсе Когтеврана. Не против моей компании?       Джинни была против, но вместо возражений с улыбкой кивнула. Конечно, она знала Майкла. Кажется, почти все её сокурсницы упоминали о том, что не прочь завести с ним дружбу, но лично ей он не казался привлекательным. Она даже не понимала, откуда у современных девушек такой дурной вкус.       — Джинни Уизли, — ради приличия представилась девушка.       Хоть новые знакомства ее этим вечером не интересовали, быть высокомерной невеждой ей тоже не хотелось.       — Да, я знаю, — он виновато улыбнулся, но с большим энтузиазмом начал дальнейший разговор: — Кажется, твой брат заимел некую популярность, будучи другом Гарри Поттера.       Услышав имя, которое отдавалось в её сердце и теплом, и болью, она еще шире улыбнулась, отгоняя от себя ненавистные мысли.       — Ага, Рон знает толк в людях, — ответила она.       И вот Майкл уже некоторое время не переставая болтал о квиддиче и о своих неудачных попытках попасть в команду факультета. Джинни изучила, как ей казалось, каждый сантиметр зала, но её настроение так и не улучшилось, несмотря на весьма неплохую компанию и веселую музыку. Она не могла заставить себя не смотреть в сторону Гарри, который разговаривал с Роном, при этом лица у них были очень угрюмые. Ей казалось, что они также не слишком хорошо проводили время этим вечером. Как же ей хотелось разделить эту мрачную атмосферу вместе с ними, а не с неумолкающим Корнером.       Время от времени Джинни кивала в ответ на утверждения Майкла, даже не вникая в их смысл. Она в очередной раз прокручивала у себя в голове картину того, как бы прошел вечер, если бы она пошла на бал с Гарри. Как же ей было обидно от мысли, что она упустила шанс быть его дамой на этом балу, согласившись пойти с Невиллом. Просто она так отчаянно хотела попасть на бал, а шансов, что Гарри пригласит её, не было. Оказалось, шанс был, ведь самый популярный мальчик в школе был не в состоянии пригласить кого-либо на бал, и от отчаяния Рон предложил ему Джинни. В тот момент она была даже готова извиниться перед Невиллом и отказать ему, но голос разума не позволил ей так поступить с другом. Джинни оставалось только с досадой грустно вздыхать и от обиды на Вселенную обливать подушку слезами.       В очередной раз она бросила взгляд в сторону мальчика со шрамом в виде молнии. Он же в этот момент вновь смотрел в центр зала, где Чжоу развлекалась с Седриком. Ей было плохо видно отсюда выражение его лица, однако нежность и увлечение в его глазах не смогли скрыться от её чуткого взора.       Это стало последней каплей. Она поняла, что сидеть в этом приторно-праздничном зале, в котором объект её тёплых чувств открыто показывал свою увлеченность другой девушкой, было выше её сил. Волшебница резко встала, быстро кинула Корнеру: «Прости, мне что-то нехорошо, я возвращаюсь в башню», — и поспешила к выходу.       — Сходим после каникул вместе в Хогсмид? — крикнул он ей вслед, но Джинни сделала вид, что не услышала.

***

      Джинни стремительно взбежала по лестнице, не зная, куда приведут её ноги. Ей хотелось сбежать, спрятаться, найти то место, где даже приветливые стены любимого замка, который стал ей вторым домом, не будут её раздражать. В этот момент ей было жизненно необходимо место, где её не сможет накрыть поток спрятанных эмоций, который она с трудом сдерживала внутри себя.       Жалость к себе пробила стену отстранённости. Она ненавидела себя за то, что такая слабая; за то, что не может побороть в себе глупую влюблённость, которая никому не нужна; за то, что позволяет жалким сантиментам загонять себя в состояние крайней апатии, от которой не хочется ни веселиться с друзьями, ни разговаривать с однокурсниками, ни наслаждаться рождественским, чудесным временем года.       От обиды защипало глаза, но слёзы в полном объёме не посмели вырваться. Она сдерживала их в пустом шаре, который образовался у неё в груди, и не позволяла взорваться ему вновь.       Дыхание дало сбой, и Джинни пришлось остановиться. От стремительного бега по лестнице легкие болезненно сдавило. Каждый вздох ощущался так, словно в груди кто-то с силой сжимал все органы.       Волшебница спиной подпёрла стену коридора. Она сосредоточилась на своём дыхании, и через некоторое время ей удалось его привести в норму. Но глухая боль за грудной клеткой всё еще ощущалась, хотя в данный момент она только помогала девушке справиться с душевными переживаниями.       Наконец Джинни решила оглядеть коридор, в который забрела. Это был седьмой или восьмой этаж, пролеты она не считала, поэтому не могла сказать точно. Так как был вечер, и основные обитатели замка отдыхали в большом зале, пространство было мало освещено. Свечи горели через одну, от чего большая часть коридора погрузилась во мрак и казалась бесконечным проходом в глубины замка.       Джинни решилась пройти вдоль стен, обдумывая своё состояние. Желание где-то спрятаться не отступало, она надеялась, что сможет проникнуть в такую часть замка, где её никто не найдет, где даже собственные мысли не достанут её. Она медленно шагала по каменному полу, не издавая ни одного звука, только тихое учащенное дыхание нарушало безмолвие. Ей не было страшно, она с усилием старалась огородить от себя все эмоции, правда, предательское эхо печали из-за неразделённой любви отзывалось где-то в груди. Как же хотелось потеряться…       Внезапно она уловила некое движение от стены слева. Джинни резко направила в ту сторону свой взгляд, но не обнаружила ничего, кроме большой двери. Ощущение, что этой двери здесь не было, когда она подходила, не отпускало её, однако любопытство взяло верх, и девушка решилась проверить, не заперта ли эта комната. К её удивлению и даже нотке радости ручка поддалась, и Джинни оказалась внутри неизведанного зала.       Это была огромная комната, которую девушка могла сравнить только с размерами большого зала или даже собора. Всё было заставлено некими пирамидами, что доставали чуть ли не до потолка. Помимо пирамид, тут стояла мебель, захламленная разными вещами, которые не удавалось определить на первый взгляд. Что еще было непривычным для только что вошедшей Джинни, это яркий свет. Она сощурилась от отблесков мерцания, которые исходили сверху, но через несколько секунд смогла привыкнуть к освещению.       Волшебница подошла к первому столу, который попался ей на пути, и начала разглядывать вещи лежавшие на нем. Те были совершенно не связаны между собой: дряхлый квоффл, старые пергаменты, разодранный башмак, склянки с сомнительной на вид жидкостью, вялые цветы — всё это Джинни могла описать одним словом: барахло.       Девушка перевела взгляд на пирамиды и с удивлением поняла, что это вовсе не предмет архитектурного решения, а тоже старые вещи, сложенные друг на друга и таким образом создававшие конусную фигуру. От увиденного Джинни даже открыла рот в изумлении, в её голове крутился только один вопрос: «Откуда всё это?».       Разбирать весь этот хлам, чтоб найти что-то интересное, желания совсем не было, поэтому Джинни просто ходила вокруг взгроможденных друга на друга предметов, оглядываясь на вещи, которые привлекали её внимание.       Кажется, она провела в скитаниях по комнате целый час, так что пора было идти к выходу и в спальню. Осмотрев такое количество ненужных незнакомым ей людям предметов, она даже на время забыла о своих сердечных переживаниях. Моменты срыва уже являлись частью жизни, поэтому отходить от душераздирающих мыслей ей с каждым разом становилось всё легче, а попав в завораживающий зал, полный разнообразных вещей, она смогла отвлечься, и огромная дыра в груди затянулась в небольшую рану.       На пути к выходу Джинни заметила что-то блестящее наверху одной из «пирамид». Она внимательно присмотрелась к этой вещи и обнаружила, что это платье. Оно лежало на причудливой горе хлама. Платье в полную длину красиво расположилось, показывая весь свой блеск. Оно всё было покрыто стразами, которые то переливались разными цветами, то на миг блекли. Волшебница не могла оторвать взгляд от наряда, но не остановила свой шаг, поэтому к выходу она продвигалась медленно спиной, запрокинув шею, чтобы наблюдать за мерцанием платья. Она уже даже обдумывала, не достать ли его оттуда, как вдруг плечами наткнулась на что-то огромное.       Джинни быстро обернулась и обнаружила, что это «что-то» накрыто некой темной тканью, которая сливалась с темным углом, в котором находилось. Если бы из-за своей отвлеченности на платье она не врезалась в этот предмет, то прошла бы мимо, даже не заметив.       Тайна, которая хранилась за этой тканью, завлекла Джинни, поэтому она не раздумывая сдёрнула темную материю. Перед ней возникло огромное зеркало, которое превосходило её рост раза в два, а ширину раза в четыре. Она внимательно оглядела его края: это была золотая рама с витиеватыми узорами, которая украшала зеркало и имела на себе некую надпись, которую Джинни не смогла перевести. Девушка взглянула на свое отражение и от неожиданности отпрянула и вскрикнула, эхо её голоса тут же раздалось по всей комнате.       По ту сторону стекла стояла она, но не одна. Кто-то обнимал её сзади за плечи. Это был Гарри. Джинни в панике обернулась, но парня не увидела. В комнате не было никого, кроме неё. Девушка снова взглянула в зеркало, но изображение не поменялось: она стояла с непонимающим выражением лица в бледно-зеленом бальном платье, а Гарри всё также обнимал её, одет он был в обычную школьную мантию, темные волосы, как всегда, торчали в разные стороны. Он счастливо улыбался, а глаза были… Влюбленными. Гарри смотрел на нее тем взглядом, которого она так долго от него ждала — это был интерес и обожание. Такими глазами он наблюдал сегодня вечером за Чжоу, но теперь зеленые зрачки были направлены на неё.       Джинни потянулась к своему плечу в надежде ощутить тепло его руки, которая обнимала её в этом месте в отражении, но коснулась только своей кожи. Дрожь прошла через её тело, а с губ вырвался громкий вздох.       Это отражение её одновременно и пугало, и давало ощущение радости, словно всё наконец встало на свои места. Гарри в зеркале действительно выглядел счастливым, уверяя её, что так всё и должно быть. Чем дольше Джинни смотрела на отражение, тем шире становилась улыбка на её лице. Атмосфера любви и гармонии заполонила её душу, и она осознала, что получила то, о чем давно мечтала. Вот оно — они с Гарри вместе! Пусть не в обычной жизни за пределами комнаты, а только здесь, в темном углу, зато тепло от испытуемого счастья избавляло её от всех страданий, которые она до этого испытывала.       Конечно, любовь к Гарри не всегда была для неё мукой. Она всегда радовалась, когда ей удавалось застать его в общей гостиной и перекинуться приветствиями. Ей нравилось наблюдать за ним со стороны: как он смеялся с шуток Рона, закатывал глаза от напутствий Гермионы, с сосредоточенным видом склонялся над домашними заданиями — он был таким простым мальчиком, это её всегда и привлекало в нём. Несмотря на известность, он был добрым и отзывчивым, не хотел ничем отличаться от остальных учеников, старался оказаться в тени и избегал направленных на него любопытных взглядов.       Хоть Джинни и старалась незаметно для него любоваться им, иногда он ловил её взгляд, отчего она сразу краснела и не решалась смотреть в его сторону некоторое время, однако позже она со счастливой улыбкой вспоминала эти редкие моменты, когда их глаза встречались. Они дарили ей радостное настроение на целый день, а то и неделю. Она прекрасно знала, что для Гарри она всего лишь младшая сестра его лучшего друга, и он никогда не заметит в ней девушку, особенно после событий на первом курсе, когда из-за неё вся школа была в опасности, а Гарри пришлось справляться с тем злом, которое она сотворила. Джинни понимала, что после такого точно не добьется от него интереса, потому что теперь он видел в ней только глупую девочку, которая не способна совладать со своими эмоциями.       Бывали моменты, когда Гарри и Рон встречали ее в коридоре, и тогда друг её брата по-доброму спрашивал, как у неё дела. Она же в свою очередь стеснялась отвечать ему, поэтому быстро бубнила что-то наподобие «всё нормально, а ты как?» и стремительно удалялась с их пути. В эти моменты она себя ненавидела, ведь с таким поведением ей точно его не заинтересовать.       Но сейчас Джинни видела, что Гарри Поттер смотрит на неё влюбленными глазами, и не могла оторваться от этого отражения. Теперь и её лицо сияло от счастья, они смотрели друг на друга в зеркале, и любовь была в их взглядах. Волшебница не знала, сколько прошло времени, прежде чем она решилась оторваться от зеркала и вернуться в общую спальню. С трудом заставив себя попрощаться с Гарри в отражении, она прошла к выходу и покинула комнату.       Лежа в кровати, она еще долго не могла заснуть, хоть утренний час уже был близок. Её отсутствие никого не заинтересовало, так как многие тоже только сейчас начали возвращаться с бала в свои гостиные. Веки Джинни были тяжелыми, но она сопротивлялась сну, так как все мысли были о тех влюбленных глазах, что смотрели на неё этой ночью. Как же ей хотелось туда вернуться и пробыть с любимым Гарри как можно дольше. Всё же сон одолел её, и она неохотно погрузилась в него.

***

      Каждый день оставшихся каникул Джинни искала подходящий момент, чтобы вернуться в комнату с зеркалом, но сделать это было не так уж и просто. Друзья постоянно нуждались в её компании, а она не могла отказаться от их общества, не вызвав при этом подозрений.       В общении Джинни была сама собой: с интересом гадала с подругами о предстоящем втором задании для чемпионов, обсуждала с ними высокомерных шармбатонцев и сетовала на то, что каникулы проходят слишком уж быстро, скоро придётся вновь возвращаться к скучным домашним заданиям.       Тем не менее Джинни ни на минуту не покидала мысль о зеркале и о том, как вечером, отделавшись от подруг и сославшись на дополнительную работу в библиотеке, она вновь встретится с Гарри, который будет так сильно рад её увидеть.       Теперь девушка быстро находила нужную ей комнату, однако на следующий день после бала ей это удалось с трудом, отчего она потеряла много времени и очень злилась на ситуацию. Джинни строго запретила себе возвращаться в спальню позже отбоя, иначе могут возникнуть и расспросы со стороны подруг, и встречи с Филчем или с кем-то из преподавателей — в таком случае ей, возможно, придётся навсегда распрощаться с зеркалом, а ей этого очень не хотелось. Тогда она поднялась сначала на седьмой этаж и прошерстила весь коридор несколько раз в надежде разглядеть нужную дверь, однако ничего не вышло. В страхе, что комната пропала навсегда и ей больше не суждено встретить Гарри, который смотрел на неё влюбленными глазами, она поднялась на восьмой этаж и проделала те же самые действия: Джинни ходила из начала коридора в конец несколько раз, стараясь держать в голове мысли, которые у неё были вечером накануне: желание потеряться и исчезнуть в стенах замка. Пройдя мимо коридора в третий раз, она наконец заметила долгожданное движение в стене слева. Чуть не вскрикнув от радости, Джинни стремительно направилась внутрь комнаты.       Зал совсем не изменился: это был всё тот же «собор», захламленный разного рода вещами. Джинни нетерпеливо побежала к углу с зеркалом, и, взглянув на отражение, с облегчением и счастьем улыбнулась. Гарри словно ждал её: его лицо просияло, как только Джинни появилась, он с нежностью обнял её. Конечно, девушка не могла прочувствовать эти объятия в отражении, но она без какого-либо труда могла представить тепло его рук на своих плечах.       Так Джинни и проводила свои вечера на «свиданиях» с любимым Гарри: она любовалась им, впитывала в себя всю любовь, что искрами сыпалась из его глаз, радовалась этим минутам счастья, когда в мире были только он и она, нежно смотрящие друг на друга.       Наступление учебных дней стало для Джинни мучением. Теперь часы, проведенные в комнате с зеркалом, стали минутами. У нее не выходило сделать домашние задания быстро, поэтому часто опаздывала на встречи с Гарри, и это её раздражало. Она хотела как можно дольше видеть влюбленные зеленые глаза, но ей приходилось корпеть над пергаментами и заклинаниями.       Иногда Джинни сравнивала зеркало, что заполонило все её мысли, с дневником Реддла, но твердо уверяла себя, что ситуация совсем другая: во-первых, она мыслила ясно и не причиняла никому зла; во-вторых, это зеркало находилось в Хогвартсе — месте, где обитают ученики и где не может быть предметов черной магии. Убедив себя этими фактами, Джинни со счастливыми мыслями бежала в комнату на восьмом этаже.       Однако зимние месяцы совсем вымотали рыжую третьекурсницу. Так как её сознание большую часть времени пребывало с зеркалом, даже когда она находилась на уроках или в гостиной Гриффиндора, всё, чем ей приходилось заниматься, было для неё фактором раздражения: ей не хотелось делать домашние задания, ей не хотелось разговаривать с подругами, ей не хотелось участвовать в жизни школы. С трудом она заставляла себя слушать преподавателей, смеяться историям сокурсниц и делать вид, что полностью поглощена заданным сочинением. Чувство постоянной апатии внушало ей состояние хронической усталости. Только добравшись вечером до заветного отражения, Джинни могла расслабиться и наслаждаться временем, когда Гарри любил её.       С наступлением весны у Джинни начались приступы тошноты, которые настигали её или на уроках, или перед сном. Она списывала это на то, что её организм долго «просыпался» после зимнего времени и ему надо привыкнуть к теплым дням. Всё, чего она ждала, это апрельские пасхальные каникулы, во время которых могла полностью забыть о школьных делах и проводить всё своё время с зеркальным Гарри. В эти каникулы Джинни не собиралась церемониться со своими друзьями и решила, что после завтрака будет отправляться сразу на восьмой этаж и сидеть там до вечера.       Чтобы предотвратить допросы от подруг, Джинни наплела им историю о том, что случайно столкнулась в коридоре с профессором Снейпом, держа в руках яд галиноры, который опрокинулся прямо на мантию преподавателя, за что её наказали работами, которые занимают весь день. Подруги пожалели бедную Уизли и не заподозрили ничего необычного.       Джинни же поняла, что приступы тошноты проходят, как только она оказывается с Гарри в зеркале. В эти моменты её сердце так наполнялось счастьем, что её не интересовало больше ничего вокруг, включая физические недомогания. Каждый раз Гарри был не менее счастливым, чем в предыдущий, отчего у Джинни создавалось впечатление, словно его любовь становится всё сильнее. Она смотрела на него и смотрела…

***

      В начале мая Фред и Джордж заметили, что их сестра стала очень вялой, бледной, а круги под её глазами можно было принять за солнцезащитные очки, которые скатились на нос.       — Не волнуйтесь, это всё учеба, — с искренней улыбкой сказала она им, когда они поделились с ней своими наблюдениями. — Еще и этот турнир, третье задание — переживаю за чемпионов.       Близнецы с недоверием осматривали её. Они сразу решили, что под «чемпионами» их сестра имеет ввиду только одного Гарри Поттера, но ошиблись. Джинни не имела ввиду никого, так как ей не было дела до турнира и третьего задания, ведь она и второе-то пропустила ради нескольких часов пребывания с зеркалом без привлечения внимания.       Однако Фред и Джордж не знали о том, что на самом деле происходило в голове Джинни, поэтому решили, что это и правда всё нервы. Конечно, они забеспокоились из-за внешнего вида сестры, ведь последний раз, когда она так выглядела, был два года назад, когда ею овладел призрак Того-Кого-Нельзя-Называть, но в прошлый раз и сама девушка была напугана и почти не разговаривала, сейчас же она рьяно заверяла, что всё замечательно, поэтому они ей поверили.       Джинни действительно думала, что всё замечательно, ведь её не волновало множество долгов по учебе, не волновала потеря веса из-за недостаточного питания, не волновало вечное чувство тошноты — всё это меркло по сравнению с тем, что она испытывала, когда оказывалась перед родным зеркалом, которое показывало ей мечту, дарило счастье и любовь Гарри Поттера, которого она сама любила уже давно всем сердцем.       Преподавателей тоже волновало состояние девочки, которая уже несколько недель не сдавала домашнее задание. Когда они интересовались у неё, что же ей мешало сделать работу, ответ был всегда один: «Я не справляюсь с объёмом». Они же качали головой и списывали с факультета баллы, только профессор Снейп при этом не забывал упоминать о том, что еще один Уизли оказался безнадежным.       Однокурсницы же удивлялись, как это она не справляется с объёмом, если всё своё время проводит либо в библиотеке, либо на дополнительных занятиях, на что Джинни лишь отмахивалась: «Дополнительные занятия тоже требуют время».       Джинни Уизли внешне была очень убедительна, строя из себя третьекурсницу, которая просто не справляется с заданиями, поэтому ничего не успевает и выглядит уставшей. Ей удавалось убедить даже себя, что всё в порядке, и желание не делать ничего, кроме как сидеть перед зеркалом, это нормально, ведь она не причиняет никому вреда.       Одной вещи всё же удалось отвлечь Джинни от мыслей о влюбленном Гарри в зеркале. Профессор Макгонагалл провела с девочкой серьёзную беседу, отчитывая её за долги.       — Мисс Уизли, через неделю начинаются экзамены, а я не могу вас к ним допустить с такими долгами по всем предметам. Другие преподаватели говорят, что даже те работы, которые вам удаётся сдать, выглядят так, словно над ними сидели не больше пяти минут. Я должна вас предупредить, что если за эту неделю Вы не сдадите все долги, то мне придётся вызывать в школу ваших родителей для обсуждения вопроса о дальнейшем вашем обучении, — закончила декан факультета Гриффиндор и строго посмотрела на рыжую девочку, ожидания от неё какой-либо ответ.       Джинни же только пообещала, что сдаст все долги на этой неделе. Она действительно собиралась это сделать, ведь нельзя было допустить, чтобы родители заподозрили её в чем-либо, так как её могли забрать из школы, тем самым отбирая у неё её любимого Гарри из зеркала.       С этими мыслями Джинни беззаботно вошла в гостиную Гриффиндора, и её взгляд упал на троицу у камина. В этот момент на неё посмотрел и Гарри, который сидел лицом ко входу. Взглянув в эти живые зеленые глаза, Джинни почувствовала, как по её телу пробежал холод, заставив её дрожать. Она быстро убежала к себе в спальню, чтобы не привлекать внимание остальных учеников. Помимо дрожи подступила тошнота, которая, как чувствовала Джинни, не пройдет так просто: слюна наполнила её рот, и содержимое желудка было готово выйти наружу. Девушка незамедлительно кинулась в ванную комнату и склонилась над унитазом, держа свои волосы. Рвота шла не только через рот, но и через нос, из глаз хлынули слёзы. Когда позывы закончились, Джинни не спешила вставать, а измученно смотрела на только что вышедшую из неё еду, ощущая её остатки во рту и в носу, из которого теперь текли еще и сопли.       Наблюдая на протяжении нескольких месяцев за таким счастливым и влюбленным в неё Гарри в зеркале, она совсем забыла о существовании настоящего Гарри, который не смотрел на неё так, как его двойник. Во взгляде, который встретил её несколько минут назад, было равнодушие, которое жестоким ударом в самое сердце вернуло её в реальность: Гарри Поттер не любил её.       От осознания данной истины Джинни начала задыхаться. Ей давались только беззвучные вдохи, которые сдавливали её грудь, но не давали воздуха. Она резко встала и подошла к умывальнику с зеркалом. Омыв себя водой, Джинни ощутила, как легкие вновь насытились кислородом, но теперь её одолел кашель. Ей даже показалось, что сейчас её снова вырвет, но единственное, что уходило вместе с кашлем, часть её души, которая осознала невыносимую правду.       Вдруг в ванную комнату вошла соседка Джинни — Хельга Хиггс. Заметив состояние рыжей подруги, та тут же бросилась к ней и неуверенно спросила:       — Джинни, что с тобой?       Джинни же, совладав со своим кашлем, вновь облила себя водой и со слабой улыбкой посмотрела на Хельгу.       — Просто не стоило на ужин запивать судак молоком, — хриплым голосом ответила она и вновь закашляла.       Хельга беспокойно смотрела на неё и неспешно гладила по спине.       Через несколько минут приступ Джинни прекратился, и она заверила подругу, что всё хорошо, просто ей нужно освежиться.       Выйдя из гостиной, не смотря при этом по сторонам, Джинни побежала на восьмой этаж. «Быстрее», — торопила она сама себя, пока недавнее озарение снова не пробралось в её голову и не заставило выворачивать душу.       Как только она вновь увидела влюбленного в неё Гарри, она с облегчением вздохнула — он здесь, никуда не ушел и до сих пор её любит. Джинни ощутила, как по её щекам вновь текут горячие слёзы. Да, может, где-то в этом мире и был Гарри Поттер, которому нет до неё дела, но в этот момент она находилась с тем, который её любил.       — Ты никуда не денешься? — неожиданно для себя спросила она у отражения.       Гарри с нежностью посмотрел на неё и покачал головой. Джинни на этот жест широко улыбнулась, издав при этом нервный смешок, и вытерла слёзы ладонью, тихо проговорив:       — Конечно, ты меня не бросишь.

***

      Как только Джинни вспомнила о существовании настоящего Гарри, она старалась сделать всё, чтобы вновь не встретиться с ним взглядом. Конечно, она знала, что он сидел неподалеку на завтраке или читал книгу где-то в гостиной Гриффиндора, но Джинни просто избегала смотреть в ту сторону, где предположительно должен был находиться Гарри Поттер. Ей совсем не хотелось вновь встретиться с равнодушными зелеными глазами, а отражение в зеркале её вполне устраивало, и она хотела, чтобы это был единственный Гарри в её жизни — Гарри, который всегда будет любить.       Вечером следующего дня после приступа Джинни, как обычно, направлялась на восьмой этаж, погрузившись в свои мысли, но в реальность её вернули голоса. Она вгляделась вперед и увидела Рона, Гермиону и Гарри — они оживлённо о чем-то разговаривали.       — Джинни, привет! Ты куда? — первым заметил её Рон.       Джинни смотрела прямо в глаза брату, чтобы не позволить себе увидеть взгляд Гарри. Тошнота вновь подступила.       — Не твоё дело, — грубее, чем хотела, ответила она.       — Эй, я просто поинтересовался, — обиженно произнёс Рон.       — Джинни, ты в порядке? — обеспокоенно спросил Гарри.       От звука этого голоса по телу рыжей девушки вновь пробежал холод. Она не сдержалась и посмотрела на Гарри. В этот раз в зеленых глазах она увидела легкое волнение. Джинни показалось, что если она попытается сейчас что-нибудь ответить, то из неё вновь полезет содержимое желудка, но она взяла себя в руки и смогла вымолвить:       — Да, мне мора.       Она стремительно понеслась прочь, но не в сторону лестницы, а в сторону туалета. Джинни чувствовала, что снова задыхается. Тело дрожало, ноги не держали, но она не могла себе позволить упасть.       Снова эти зеленые глаза… В этот раз она увидела в них не равнодушие, а беспокойство. Беспокойство за неё — Джинни. Но ведь это была не любовь. Эти глаза не могли дать ей то, чего она хотела.       Добежав до туалета, Джинни позволила съеденному сегодня выйти наружу. Этот омерзительный процесс внушал ей отвращение к самой себе. Неужели её так и будет рвать всякий раз, как она видит Гарри? Неужели она позволила себе дойти до такого состояния? Что она с собой сделала?       Тщательно смыв с себя рвоту, сопли и слёзы, Джинни задумалась о прошедших месяцах. В её голове возник образ того Гарри в зеркале, к которому она так привыкла. Мальчик в очках со счастливым лицом и влюбленными глазами уже был частью её жизни, она променяла всё на него: учебу, друзей, настоящего Гарри. Но дал ли он ей действительного то, чего она хотела? Конечно, дал. Она хотела видеть возле себя влюбленного в неё Гарри Поттера — она это получила. Но хоть сердце её было счастливо, разум издалека глухим голосом подсказывал, что она делала всё неверно.       Как только эта мысль пронеслась в голове у Джинни, она очень сильно разозлилась. Она злилась на себя. Ей снова стало тошно — хотелось избавиться от той своей части, которая поддалась чарам зеркала и позволила загнать себя в бездну. Она решила, что зеркало пора уничтожить.       Джинни стояла перед своим отражением, где её вновь обнимал влюбленный Гарри, и яростно сжимала в руке палочку. Влюбленные глаза уже не приносили счастье, а только отвращение. Ей хотелось их разбить, уничтожить и никогда не видеть, ведь они никогда не станут реальностью. Да, она хотела, чтобы Гарри на неё так смотрел, но настоящий Гарри — тот, который сегодня побеспокоился о ней. Гарри в зеркале никогда не спросит, в порядке ли она.       — Диффиндо! — взревела Джинни, направив палочку на зеркало.       Но заклинание только отразилось и попало в ближайшую кучу вещей, которая тут же развалилась. Джинни ожидала этого, но решила не сдаваться.       — Бомбарда!       И это заклинание отскочило, вновь разрушив что-то в стороне.       От беспомощности Джинни начало трясти, а Гарри в зеркале смотрел на неё всё такими же влюбленными глазами.       Она огляделась вокруг, чтобы найти какую-нибудь тяжелую вещь. На глаза попался стул, и девушка, крепко схватив его, со всей силы замахнулась на зеркало. Эффекта никакого не было, однако Джинни продолжала бить.       В этот момент она ненавидела своё отражение. Она смотрела на свои покрасневшие глаза и била их. Затем она смотрела на зеленые глаза, и удар её стал сильнее. От зеркала летели искры, однако на поверхности не было ни царапины.       — Разбейся! Проклятое! Зеркало! — каждое слово сопровождалось ударом и ненавистным криком.       От бессилия Джинни кинула стул в сторону и бросилась на зеркало собственными руками. Она била ладонями, кулаками, но влюбленные зеленые глаза никуда не исчезали, а всё так же смотрели на неё. Джинни била, кричала и рыдала, но зеркало не поддавалось, а только оставляло красные синяки на руках девушки.       Всхлипнув, Джинни упала на колени и взвалилась на зеркало. Она снизу вверх взглянула на отражение и увидела, как Гарри встает на колени рядом с ней и заботливо обнимает. В его глазах она читала некую грусть, но при этом взгляд был всё таким же влюбленным.       Вдруг Джинни стало его жалко. Несмотря на то, что на протяжении нескольких минут она пыталась от него избавиться, он до сих пор смотрел на неё с обожанием. Девушка снова зарыдала от своей беспомощности. Даже сейчас, когда она осознала, что всё это нереально, она жалеет его!       — Прости меня, — прошептала она, смотря прямо в зеленые глаза в отражении.       Гарри в зеркале только понимающе кивнул и будто стал еще ближе.       Джинни смотрела на него и задавалось вопросом: а есть ли какая-то разница от того, что он нереален? Главное — он был здесь, с ней. Он её любил.       — Ты ведь меня любишь? — спросила она в надежде подтвердить свои мысли.       Гарри в отражении кивнул.       Джинни вновь заплакала и обхватила зеркало руками. Ей не нужна реальность — ей нужно это зеркало и Гарри в нём. Она решила его никогда не бросать, пообещав ему, что больше не покинет эту комнату и будет всегда с ним — с любимым Гарри.

***

      Уже на протяжении трех дней Джинни держала своё обещание. Она сидела напротив зеркала и видела только влюбленные зеленые глаза. Она даже не замечала, что совсем не похожа на себя: сальные волосы выглядели влажными, отчего рыжий цвет утратил свою яркость, лицо стало худым и белым, даже веснушки побледнели, а глаза потухли — стали неживыми и почти не двигались. Хоть Джинни и сидела перед зеркалом, она совсем не видела то, что оно с ней сотворило.       Её тело трясло от голода, от жажды, от бессилия. Часто она проваливалась в сон, но просыпалась и вновь продолжала смотреть только на Гарри в отражении, который всегда встречал ей счастливой улыбкой — он был рад, что она теперь с ним навсегда. Джинни отвечала ему ответной улыбкой и тоже радовалась, что они теперь вместе.       Были вместе до тех пор, пока Джинни не ощутила сильное головокружение и не упала без сознания, не подавая признаков жизни.