Тюремное танго

— Когда человеку семнадцать, он знает всё. Если ему двадцать семь, и он по-прежнему знает всё — значит, ему всё еще семнадцать. — Снова кого-то цитируешь? Мне кажется, что ты знал всё и в двенадцать, когда перевёлся к нам в класс. — Рэй Бредбери, «Вино из одуванчиков». Уверен, что вино, которое они делали с дедушкой, гораздо вкуснее этой элитной дряни. И я никогда не знал всё, Паш. Хорошая память и любовь к чтению не делают меня гением. — Смотря в чьих глазах. В глазах Павла его одноклассник Натан, с которым они были неразлучны с шестого по одиннадцатый классы, действительно был гением. Не занудой, который раздражает всезнанием и бросается умными цитатами направо и налево, а именно гением. Потому что знания свои Натан всегда умел применить на практике, чем приводил в экстаз всех школьных хулиганов. Ну ещё бы — кто в двенадцать лет сможет сделать слепок ключа от чердака, развернуть там штаб с собранной из говна и палок артиллерийской установкой и бомбить соседнюю школу так, чтобы источник бомбёжек не могли найти несколько месяцев. Ведь кто подумает, что это делают с запертого с виду чердака? Натан, когда их «взяли с поличным» сразу предположил, что кто-то из пацанов сдал. Так, в общем, и оказалось. — В твоих что ли? Не смеши, Паш. Это же я к тебе за помощью пришёл. — Умение зарабатывать бабки ещё не делает гением. Нет там у тебя умной цитаты по этому поводу? Давай за встречу. Не знал, что ты сухое вино не любишь. — Я и женщин не люблю, с местом встречи ты тоже не угадал. В этом был весь Натан. Несмотря на то, что услуга была нужна ему, правда за ним не ржавела. А ведь они сидели в самом крутом клубе Москвы, устраивающим шоу не хуже, чем на Бродвее. Сегодня местные девочки танцевали «Тюремное танго», и это отвратительно точно подходило к теме их с Натаном беседы. — Ладно, не угадал, и подумаешь, ты лучше мне толком скажи, зачем тебе такие деньги понадобились. Почему с твоими мозгами ты так влетел, ещё и под следствие. — Потому что дурак. Я же тебе сказал, что далеко не гений. Был увлечён человеком, строил с ним бизнес и личную жизнь без оглядки. Вот и попал. Как только в семейной жизни начались проблемы, и я навострился разделить компанию и пойти своей дорогой, оказалось, что по-хорошему мы не разойдёмся. — И он тебя подставил, подведя под статью? Какую? И почему вы фирму не на двоих оформляли? — На последний вопрос ответ всё тот же — потому что я влюблённый дурак был, да и большая часть стартового капитала его была. А по статье — незаконное использование сведений, составляющих коммерческую тайну, без согласия их владельца лицом, которому она была доверена или стала известна по службе или работе. Натан процитировал наизусть, как обычно. Павел не удивлялся его идеальной памяти. За обсуждением насущных вопросов он только сложил для себя два и два, придя к окончательному выводу, что слова Натана про женщин были сказаны не в шутку. Это ощущалось… странно. После развода с женой Павел пустился во все тяжкие и к двадцати пяти успел перетрахать всю экзотику, которую можно заказать в элитных клубах. Когда наскучили женщины всех мастей и параметров, друзья потащили в блядюшник, где были и парни. В целом, особой разницы Паша не почувствовал: дырка она и есть дырка, как будто он баб в зад не трахал. Ласкать тех, кому он заплатил, даже мысли не возникало, и теперь, сидя напротив Натана, Паша пытался представить каково это: когда мужики живут вместе, любят друг друга и вся остальная романтичная чухня, на которую он забил за год до развода. Представлялось слабо. Натан, конечно, всегда был тонким и звонким, но на педика не походил. А поди ж ты. Решив, что как следует поразмыслит об этом позже, Павел вернулся к делу: — То есть он твой уход в свободное плавание обставил как разглашение коммерческих тайн компании? Умно и отвратительно одновременно. Ты сейчас под следствием? — Да. — И какие перспективы? — Адвокат говорит, что возможен самый мягкий вариант: штраф в размере до одного миллиона с лишением права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью на срок до трех лет. — А если деньги не найдёшь? — Тогда два года реального срока. Вряд ли мне дадут условный, сам же помнишь, как мы в милицию по глупости загремели. — Да уж. Помню. Павел залпом выпил вино, от подобного обращения с которым его бывшая жена упала бы в обморок. Потом налил ещё, вздохнул и заказал беленькой. Под неё лучше думалось. Надумали, правда, немного. Натан уверял, что его бывший ни за что не заберёт заявление, даже если ему предложить деньги. На вопросы, чем именно Нат его так достал, тот не отвечал, только головой мотал и новую стопку в себя опрокидывал. Без закуси, чёрт возьми. Единственное, что удалось вытянуть полезного, — бывший партнёр Натана ещё и сталкер. И сука, умный, походу. Записать угрозы не удалось ни разу, а доказать кто дверь порезал или машину поцарапал, когда на камерах никто не засветился, гиблое дело. Да и самих камер во дворе облезлой хрущёвки, где Нат обитал, в помине не было. — Он сказал, что раз я с ним жить не хочу, то и вообще не буду. Я, дурень, тогда даже не думал писать разговоры на диктофон, надеялся договориться. А после того, как всё с судом закрутилось, он уже только анонимки стал слать, не докажешь. — Он тя чо, убить угр-жает? — Паша был уже безобразно пьян, но пытался цепляться за здравые мысли. — Сам руки марать побоится, наверное. Он трус. Надеялся, что я вернусь, когда делу ход дали, но я снова отказал. Не знаю, что теперь будет. Он чем дальше, тем неадекватнее становится. Мыслить здраво и предлагать что-то дельное было уже поздно. Паша допил вторую бутылку водки, язык заплетался так же, как сжимающиеся извилины в мозгу. Сейчас надо было обозначить главное, а там разберутся, в девяностых и хуже бывало. — Значччт так. Едем ко мне, уттро веччра муд… а, пох! При важном бизнесмене Павле Петровиче Мальцеве всегда был охранник. Иначе они с Натаном так и остались бы лежать вповалку на диване клуба. Натан, скорее, из солидарности, силён оказался, а вот Паша потому, что следом за языком и мозгом стали заплетаться ноги. *** — Ты серьёзно, Паш? Какой смысл терпеть в доме постороннего мужика? Через день тебя начнёт раздражать невыключенный свет, через два дня — брызги от пасты на зеркале, а через неделю ты меня возненавидишь за то, что я гремлю посудой на кухне, пока ты отсыпаешься. — А нехуёво тебя партнёр заебал, прямо слышу сейчас голос бывшей жены в голове. Её раздражало всё, даже то, как я раскладывал собственные вещи. Натан усмехнулся, взъерошив и без того растрёпанные тёмные волосы. — Скажи спасибо, что у неё не было бзика на тему развешивания полотенец по линейке и чёткой последовательности нарезки овощей в салат. Не знаю, Паш. Нехорошо это — с одной шеи на другую пересаживаться, я же сам всё могу. — Да я не сомневаюсь, но куда ты под следствием рыпнешься? Набросится на тебя в подворотне, а ты потом виноват останешься. Ведь это он с тобой судится. И его дело типа правое. Натан совсем загрустил и в кресло плюхнулся, закрыв лицо руками. Видеть своего обычно неугомонного приятеля таким было странно. За те десять лет, что они не виделись, а только изредка вели переписку, он сильно изменился. Наверное, и правда глупо было тащить теперь уже почти незнакомого человека в дом. А с другой стороны — бабки Паша тут не хранил, весь антиквариат либо отсудила жена, либо он вывез в загородный дом. Сын тоже остался с женой, хоть Мальцев и пытался его отсудить. Так что, почему бы и нет? Натан не производил впечатление человека, которого следует опасаться. А одному в четырёхкомнатной квартире было откровенно тоскливо. Привык он, всё-таки, к семье. И уже откровенно начал спиваться. Зная упрямство Натана, стоило сделать предложение так, чтобы он не смог отказаться. И в этом Паша как раз был мастак. — Ты же сказал, что вы дизайном вместе с этим мудаком занимались? Ты всегда из любого говна красоту мог собрать и сочетал несочетаемое. Оставайся, я давно хотел здесь всё поменять, сил нет после развода, обстановку Тоня придумывала. Сделай мне проект, подбери материалы, посчитай стоимость работы, пойдёт в зачёт долга. Натан проницательный всегда был, аж жуть брала. Поднял взгляд и долго глазами тёмными Пашу буравил, будто дыру сделать хотел. Подошёл, как заяц пугливый, руку протянул, а пожал крепко, как полагается. — Спасибо, Паш. Я не подведу. *** Закрутилось всё внезапно, Павел даже понять не успел, откуда прилетело. В фирме были проверка за проверкой, налоговики как с цепи сорвались, и домой он приходил за полночь выжатый, как лимон. Первое время не замечал, что вместо ресторанной жратвы стали появляться то котлеты говяжьи, то стейки. Как-то холодец обнаружился, который был тут же приговорён в одно лицо — до того вкусно оказалось. Натан не напрягал совершенно, шуршал себе что-то в комнате, периодически показывал проекты и варианты материалов, когда у Павла время было, да в редкие дни отдыха футбол с другом вместе смотрел. Вот как-то раз под пивко Павел и поинтересовался, с чего Натан взялся готовить да уборку делать, судя по тому, что всё вокруг не заросло пылью. — А чем мне ещё заниматься? Я привык много работать, а сейчас, когда из дома выходить нельзя — хоть волком вой. Мне не сложно, и у тебя разнообразие. — И что, ты борщ тоже можешь? С чесноком, да со шкварками… всегда мечтал, чтобы мне жена борщ варила, а не нос морщила и просила консоме заказать. — Я тебе не жена, но и борщ могу. Правда шкварки будут говяжьи, я свинину сам не ем и другим не советую. — Я уже и забыл про твои заморочки. Мне говядина сойдёт, я всякое мясо люблю. — Ну тогда договорились. *** Когда, в разгар борьбы с налоговиками, Павлу начала названивать бывшая, он просто засунул её в ЧС, чтобы не мешала. С сыном он виделся пару дней назад, а единственное, что было на уме у этой стервы, — деньги. На экстренный случай у неё есть телефон свекрови. Прокрутившись весь день и просидев за проверкой документов до глубокого вечера, Павел ехал домой на автопилоте. Потому даже сразу не понял, что в квартире слышны голоса. Разувшись и войдя в гостиную, Мальцев замер, поражённый представшей перед ним картиной. На диване сидел Владик, его пятилетний сын, и во все глаза смотрел, как Натан ловкими движениями растягивает на пальцах узоры, складывающиеся из красной нити. Мальчик был так увлечён зрелищем, что даже не обратил на отца внимания, а Натан подмигнул Павлу и продолжил творить волшебство. — У нас это называется «Игра в верёвочку», но я больше люблю английское название — «Колыбель для кошки». — Хочу кошку! — Владик моментально сел на любимого конька. Мать запрещала ему заводить животных, и Павел ничего не мог с этим сделать. — Давай договоримся с тобой, Влад. Ты взрослый парень и понимаешь всю ответственность. Сперва ты научишься плести колыбель, а после мы с папой поговорим о кошке. Мальчик кивнул и, нырнув под бок к севшему рядом Павлу, вскоре засопел. Отнеся сына в комнату, Павел вернулся к так и не прекратившему переплетать нити Натану. — Почему он здесь? — Пришла твоя жена. На взводе, тащила Владика так, будто он кукла тряпичная. Из того, что я понял, она не дозвонилась до тебя, в офис её не пустили, и она привезла Владика сюда. Ей нужно куда-то срочно улететь, а мать не в городе. — Охереть. И сколько ты с ним сидишь? — Часов пять, я не засекал. Ты не волнуйся, я его накормил, почитал, фокусы показал. — Спасибо, Нат. Убью эту стерву, когда вернётся. — Не трать себя на злость, Паш. У тебя прекрасный сын, будь благодарен жене за него. Если не с кем оставить — я пригляжу. — Постараюсь быстрее закончить дела на работе. Я понял, откуда настучали в налоговую. Там явный подлог документов, и я, возможно, смогу заодно избавить от проблемы тебя. Новость о том, что Павлу попытался устроить проблемы бывший партнёр Натана, шокировала его до такой степени, что он собрался вернуть вынутую с момента переезда сим-карту и разобраться. Павлу пришлось потратить час на уговоры и уверения в том, что он уже всё решил и вмешательство Натана только навредит. — Ты лишил его возможности видеть тебя, давить, получать эмоции, и он попробовал подобраться с другой стороны. В этом была его ошибка, а нам только и нужно — вынудить его ошибиться. Посиди с Владом, пожалуйста, я пока решу все наши проблемы. Когда Натан ушёл спать, Павел сидел с бокалом вина и думал о том, как быстро их проблемы стали общими. А ещё о том, что ни с одним человеком он не чувствовал себя настолько комфортно. И было совершенно не важно, кто он, а кто Нат. Да, они с разных планет: Павел предпочёл материальное духовному и профукал десять лет жизни на блядей и зарабатывание бабла. Натан же читал запоями, нашёл себя в творчестве, но при всей его гениальности наивен, как младенец. Возможно, они скоро разъедутся, возможно та иллюзия семьи, что дал Павлу Натан, совершенно не нужна ему самому. Время покажет, но сейчас Мальцев твёрдо решил, что ему есть за что бороться и отчасти начал понимать бывшего Натана, который готов был на всё, чтобы того не отпускать.