Цветы в сердцах

«От страшных болезней человечество старается быстрее найти лекарство. К сожалению, в нашем мире таких болезней слишком много. Какие-то встречаются чаще, какие то реже. Некоторые из них вылечить возможно, а некоторые нереально» Громкий хлопок двери. Вода шумно течёт из крана, стекая по стенкам раковины в слив. Паша стоит, одной рукой крепко вцепившись в раковину, чтобы удержаться на ногах, а другой зажимает рот, чтобы хоть немного приглушить звуки кашля. «Шанс на спасение от трагических последствий ханахаки если и есть, то он очень невелик.» Кровь сочится сквозь пальцы, капая в раковину и окрашивая воду в красный. Приступы участились и осложнились. Силы были на исходе. Как физические, так и моральные. «Поначалу состояние можно принять за банальное поражение дыхательных путей. Но когда наружу вырывается «цветочная» рвота, ошибиться с диагнозом просто невозможно — это ханахаки.» Кашель ослаб, приступ подходил к концу. Паша устал, поэтому сел на пол и прислонился к стене. Отдышавшись, он убирает руку ото рта и видит на ладони очередной пучок сирени, почти не помещающийся на руке. Это соцветие представляло собой три грозди, состоящих из маленький сиреневых цветочков, испачканных в густой бордовой крови. В прошлый раз он был меньше. И сильно. Что ж, этого следовало ожидать. Болезнь прогрессирует. Отдышавшись, Личадеев приводит себя в порядок, отмывает раковину и стены от "произошедшего" и выходит из ванной. —Паш, ты как?—Смирнуха обеспокоено смотрит на мужа, прикладывая свою фарфоровую кисть к и без того бледному лицу. Опять Анечка ждала его под дверьми. Она ничего не знает, но отчаянно пытается понять, что же происходит с её любимым Пашкой. —Всё хорошо, мне просто надо отдохнуть... —Тебя Юра ждёт внизу, не хочешь спуститься? Он вроде поговорить с тобой хотел...— от одного лишь упоминания этого имени в глазах темнеет. Паша не готов, он не выдержит ещё одной встречи с Музыченко. —Нет, я лучше пойду посплю, сил нет совсем—конечно же Личадеев врал. Спать он совсем не собирался. Но и доля правды в этой фразе была. Силы у него действительно отсутствовали. —Ну, как знаешь... Тебе принести чего-нибудь? Поесть там, или чай. Совсем ведь плохо выглядишь. —Нет, не надо, спасибо. Спокойной ночи, солнышко. . . . . «В большинстве случаев все заканчивается тем, что несчастный влюбленный умирает, а на его могиле вырастает прекрасный цветок.» *** Паша сам не успел уловить тот момент, когда он погряз в этом болоте с головой. А ведь всё так хорошо начиналось- Паша познакомился со Смирнухой, они полюбили друг друга, съехались, поженились, завели кота. У них была счастливая семья, многие такой могли позавидовать. Всё было прекрасно, пока Личадеев не попал сначала в их театр «Лицедеи», а потом в группу. Вот тогда всё пошло под откос. «Невозможно заразиться ханахаки при общении с уже заболевшим человеком или при прикосновении к лепесткам, вышедшим наружу при кашле. Самое опасное в ханахаки то, что болезнь может зародиться из вполне естественного состояния влюбленности.» Он помнил, как осознал свои чувства к Юре. Это случилось после концерта, где Юра впервые подошёл к Паше и смачно так его поцеловал. Это был финальный концерт их тура, поэтому после этого все разъехались по домам. Где-то на второй неделе их разлуки Личадеев понял, что без Музыченко ему невероятно тяжело и тоскливо. Что он хочет чувствовать его рядом, согреваться от тепла Юркиного горячего тела, чтобы всё сжималось внутри при виде завораживающей Юриной игры на скрипке, которую так любил Паша. Что Юра просто нужен ему. Скрипач был для Паши своего рода наркотиком. Все их встречи с Музыченко и совместное времяпрепровождение оказывало на Пашу только положительное влияние- Личадеев стал чаще улыбаться, некоторым казалось, что парень даже светился от счастья, настолько оно его переполняло. Несмотря на всё это, у Паши достаточно хорошо получалось скрывать свои чувства- никто, даже сам Юра или Пашина жена ещё не заметили "подвоха". «Влюбленным знакомо ощущение чего-то неимоверно прекрасного, растущего в душе, как восхитительный цветок. Одновременно чувство приносит и неимоверную боль при одной мысли, что любовь не взаимна.» Паша не успел понять, когда Юра стал оказывать на него столь негативный эффект. Ведь раньше из-за присутствия этого человека рядом, внутри у Паши порхали бабочки, а в груди расцветали цветы. Как оказалось, они действительно цвели... «Возлюбленный должен ответить взаимностью, а это маловероятно, особенно если учесть причину возникновения болезни.» Личадеев отчётливо помнил свой первый приступ. Тогда они с Юрой в очередной раз не могли решить, чей вариант звучания песни лучше. Оба тогда были далеко не трезвыми, поэтому слова и эмоции били ключом и всё воспринималось слишком близко к сердцу. —Блять, Паша, ты чёртов придурок! Не учи меня, как жить! Съебись отсюда нахуй, пока я тебе не въебал! После этой реплики всё и началось. Тогда у Паши впервые запершило в горле, причём так, будто внутри него появилась колючая проволока, протыкающая насквозь. В груди, слева, появилась ноющая боль, а в голове какое-то чувство... отчаяния? «Ничего не подозревающий больной живет беззаботно, пока не обнаруживает после истошного кашля первый окровавленный лепесток.» Тогда приступ был слабый, секунд 30 от силы. Крови почти не было, да и выпал всего лишь один маленький, еле различимый цветочек. «Трёхлистник. Хах, видимо на удачу», подумал тогда пьяный Паша. Он ведь даже не догадывался, что эта кроха с тремя лепестками принесёт ему только горе. *** Со временем всё становилось только хуже. Количество приступов стало увеличиваться, они начали происходить и без ссор- например, Юра просто мог подойти слишком близко. Паша старался абстрагироваться от Юры, а Музыченко закатывал скандалы по этому поводу. Уже к шестому такому Юриному заходу Пашенька стал понимать, что это конец. Тогда он уже осознавал что с ним, знал все детали происходящего и что его ждёт. «Ханахаки — редкая болезнь, при которой больной откашливает цветы из-за неразделенной любви. Симптомы наблюдаются только у безумно и безответно влюбленного человека: приступы острой боли в груди, сильный болезненный кашель, откашливание лепестков или целых цветов.» Когда аккордеонист прочитал этот неутешительный диагноз, он лишь выдал из себя улыбку, полную боли. По щекам текли горькие слёзы. Пашенька смеётся и плачет одновременно. Приехали, конечная. Из-за того, что он влюбился в Юру, как маленький мальчик, теперь приходится тихо умирать. «Умру за тебя»- теперь это звучит так иронично. *** «Как и любая болезнь, без лечения ханахаки прогрессирует. В первые дни откашливаются отдельные лепестки. Затем мучительный кашель выводит наружу цветы.» Держать болезнь в секрете, как хотел Паша, получилось недолго. Первый обо всём узнал Даня Мустаев- директор группы. Это случилось, когда Паша, бросив всё прямо на сцене, забежал в гримёрку и, дойдя до раковины, откашлял маленький, по нынешним меркам, пучок сирени. Первая ступень прогрессии болезни и первый раз, когда приступ произошёл на концерте. Это случилось после того, как Юра в очередной раз поцеловал Пашу. «Юра, не подходи. Прошу, не надо»- одними губами и просил Личадеев, но Музыченко проигнорировал его. Тогда Юра подошёл недопустимо близко. Слишком близко. Тогда боль пронзила Пашу до самых костей, да так, что находится в сознании было тяжело. Даня тихо стоял в углу и наблюдал за другом, заливавшим раковину цветами и кровью. Когда Пашу уже немного отпустило и тот хотел попросить Даню ничего не говорить, тот, опередив аккордеониста, сказал: —Я, конечно, промолчу. Но ты ведь понимаешь, что это смертельно? Мустаев получает подтверждающий кивок головой, после чего тяжело вздыхает и уходит на улицу курить, добавив: —Я уберу, иди. —Спасибо,—в свою очередь бросает Личадеев и возвращается на сцену. Паша знал, что Даня тогда всё понял. Даже больше, чем нужно. *** «Вырвавшиеся изо рта цветы — это всего лишь часть ханахаки. Остальные остаются внутри, разрастаясь в организме безнадежно влюбленного и приближая его гибель.» —Ты совсем ебанутый блять?! У нас концерт, а ты просто съебался со сцены посередь всего! Паша, у тебя с мозгами всё нормально? Это блять уже не первый раз происходит!— снова Юра отчитывает Пашу в гримёрке. Снова бледный Паша еле стоит на ногах, пытаясь сдержать новый приступ, подступающий с новой силой. «После откашливания лепестками становится понятна причина боли — цветы в легких и сердце.» Со сложностью и количеством приступов росла и боль. Если раньше "внутренняя колючая проволока" врезалась только в шею и спину, то теперь подключились уже грудь и живот. —Юр, тормози. Ему правда плохо было,—Мустаев пытается остановить разъярённого Музыченко, потому что знает, что будет с Пашей, если тот не остановится. —Третий концерт подряд ему плохо?! Третий блять?! Иди тогда ко врачу, раз ты больной! Паша промолчал про то, что был у врача. Буквально неделю назад. Но не мог же Личадеев сказать, что в больнице ему ничем не могут помочь. Тем более об этом он не мог сказать Юре, который сейчас наотрез отказывался слышать то, что не соответствует его истине. «Болезнь ханахаки на предпоследней стадии опасна тем, что целые соцветия должны быть извлечены из организма, или человек умрет.» —Прости..,—последнее, что успевает сказать Паша, прежде чем теряет сознание от невероятной боли, пронзающей изнутри. *** «Теперь каждый день для человека с ханахаки превращается в пытку. Боль от безответной любви усиливается физическими страданиями растущего внутри цветочного сада. Не подозревавший о своей влюбленности человек и представить не мог, что его ждет такой исход.» Паша лежал на кровати, залипая в потолок. Юра и остальные ребята сидели на первом этаже и громко что-то обсуждали, при этом смеясь. А Паша не мог с ними находиться. Личадееву казалось, что он скоро больше не сможет терпеть это. Он перестал выходить из комнаты, перестал есть, контактировать с кем-либо из команды. Он никого к себе не подпускал, кроме его жены Анечки. Да и та скоро перестала выдерживать этой нагрузки и психологического давления и ушла от Паши, несмотря на то, как сильно она его любила. Хотела даже подавать на развод. Хорошо, что она ещё не знает, что ей это не пригодится. Всё закончится раньше. «Цветы в легких становятся причиной непрекращающейся телесной боли, но носитель ханахаки будет мучиться не вечно. Скорее всего, смерть наступит от удушья или остановки сердца.» Если бы у Паши была возможность уехать подальше отсюда, он бы так и сделал. Но он не мог. Во-первых, он пообещал себе дописать этот чёртов альбом. Его последний альбом. Хотя и с его записью были сложности- Паше приходилось писать свои партии ночью, пока Юра спит. Спасибо Кикиру и Мустаеву, которые с пониманием отнеслись к его положению и предоставили аккордеонисту такую возможность. Да и если не брать в счёт альбом, у Личадеева не хватило бы крепости организма для отъезда. Любая, даже самая простая физическая нагрузка давалась ему с большим трудом. Аккордеонист быстро терял вес и вместе с ним силы. «Как оказывается, предотвратить смерть от ханахаки возможно, но только на ранних её сроках. Несчастного может спасти взаимная любовь. Разделенное чувство не излечит болезнь полностью, но приостановит её развитие. » Паша часто представлял себе жизнь, если бы Юра когда-нибудь ответил ему взаимностью. Ну как, пытался представить. Ведь такая картинка у него в голове никак не складывалась. Личадеев не понимал, как бы это было устроено. Отношения с мужчиной... Да, Паша невероятно любил Юру, но и любовь к своему полу была для него странной. Аккордеонист предпочитал не думать об этом, потому что эти мысли приносили ему только боль, и нередко вызывали приступы. «Более печальная концовка истории неразделенной любви ожидает героя в том случае, если надежды на взаимность нет и не избежать операции.» Последний раз врач сказал Паше, что операция на данной стадии болезни будет бесполезна. Обследования показали, что Личадеев просто "светится". Буквально насквозь. Все внутренности Паши представляли собой чёртовы соцветия сирени. Что ж ему оставалось только смириться с этим и ждать. Хотя и это давалось Паше очень тяжело. Ему было невероятно страшно. И больно. Чувства Личадеева съедали его заживо. «Удаляя хирургическим способом нежелательные проявления «синдрома неразделенной любви» ханахаки, медики лишают человека всех чувств. Такое лечение от ханахаки делает из влюбленного человека холодного робота безо всяких эмоций.» Иногда Паша думал о том, что лучше бы он стал той самой "бесчувственной машиной". Тогда бы не пришлось терпеть эти пытки, которые он создал себе сам. *** Снова Паша подорвался с постели. Очередной приступ подступал к горлу. На дворе была ночь, поэтому Личадеев мог не волноваться по поводу того, что столкнётся с кем-нибудь и придётся всё объяснять. Новые сорок минут страданий подошли к концу, тело ныло, сил не осталось. Количество цветов увеличивалось. Паша уже не просто откашливал их, сейчас его чаще всего рвало чистыми цветами. Иногда это происходило вперемешку с кровью. Аккордеонисту приходится найти в себе силы встать, снова убрать всё за собой и открыть маленькую форточку, чтобы проветрить ванную комнату- мерзкий запах железной крови вперемешку с отвратительным для Паши ароматом сирени представляли из себя не лучшее сочетание. Выйдя из уборной, Личадеев решил спуститься вниз покурить и выпить чего-нибудь крепкого, чтобы заглушить свои страдания. *** На улице стоял крепкий Сибирский мороз, когда аккордеонист вышел покурить. Альбом был практически дописан, поэтому скоро ребята вернутся в Питер и каждый начнёт жить своей жизнью. Наконец-то. Тогда Паша сможет жить спокойно, не скрываясь в комнате от посторонних глаз. Может в таких условиях и приступы немного спадут. Будет хоть немного легче. *** Паша держит тлеющую сигарету между пальцев, пока снова пытается остановить этот чёртов кашель. Красные брызги и кучка небольших бело-сиреневых цветочков покрыли снег. Личадеев понимал, что совсем скоро это закончится. Только сейчас он понял, что возможно он даже не успеет доехать до дома, последний раз погладить своего любимого кота Муху, позаниматься банальной бытовухой. От таких мыслей на душе становилось очень тяжело, внутри всё сжималось. Желание докурить сигарету пропало, поэтому Паша отбрасывает её остатки в сторону и отправляется на кухню, чтобы влить в себя чего покрепче. По дороге на кухню Личадеев замечает свой инструмент, стоящий в углу холла. Скоро он уже никому не пригодится- будет пылиться где-нибудь на полке в его квартире, если, конечно, его никто не выбросит. Паша решил поиграть на нём, скажет так, напоследок. Поднять аккордеон удалось с трудом- для музыканта, потерявшего много сил, инструмент стал неимоверно тяжёлым. Поэтому пришлось даже сесть на диван. Личадеев тихо(насколько это было возможно) стал наигрывать себе мелодию финальной песни их будущего альбома «Оно того стоило». Игралась она просто и была размеренной и спокойной. Паша даже начал что-то напевать себе под нос. И снова приступ. Сильнее всех предыдущих. Паша даже не пытался скинуть с себя аккордеон, встать и добежать до туалета- не получится. В тот момент Личадеев почему-то понял, что бороться бесполезно. Что в этот раз он не выберется. Это был финал, именно тогда Паша прочувствовал это по-настоящему. Единственное, что почему-то пришло ему в голову, пока он пачкал всё вокруг кровью и цветами- это громко позвать виновника торжества. Он должен видеть эту фееричную концовку. —Юра!!!!!—во весь голос, который он тогда смог из себя выдать, заорал Паша. Долго ждать не пришлось- сонный Музыченко спускался по лестнице, явно не очень довольный тем, что его разбудили так поздно ночью. —Хули ты орёшь, делать неч... Паша, Пашенька, ПАША..—Юра моментально подлетает к Павлу, падая перед ним на колени,—Пашенька, что происходит?! Давай я позову кого-нибудь... —Тшш... не... надо... никого звать,—голос Паши дрожал, из глаз текли слёзы—Просто я хотел... чтобы... ты был со мной в конце... —Подожди, какой ещё конец, Пашенька?!—скрипач оглядел своего друга,—Почему ты весь в крови и цветах? Что произошло? —Я... люблю тебя, Юр...—Паша взял Музыченко за руку, поглаживая его ладонь своими уже ослабшими пальцами. Впервые за долгое время Личадеев снова улыбался —Я тоже тебя люблю, даже очень, но при чём здесь это? —Все эти... цветы- тебе... теперь они твои, Юр... Всегда мечтал их тебе...—Личадеев так и не договорил эту фразу- Изо рта снова полилась кровь. Только теперь она была какая-то неестественно чёрная. Паша улыбнулся, со всем тёплом и отчаянием посмотрел на Юру в последний раз и закрыл глаза, после чего цветы проросли сквозь его горло и грудь. Момент, когда всё происходящее наконец прекратилось, Паша представлял по разному— смерть на пороге своей квартиры, в поезде, в гримёрке или прямо на сцене во время концерта. Но он даже не предполагал, что Анечки разбудят весь дом криком и все в шоке сбегутся смотреть на лежащего на коленях у Паши рыдающего Юру. *** Музыченко долго думал о том, что же всё таки произошло с Личадеевым в ту ночь, при чём было это признание в любви и куча цветов. Юре всё же удалось это понять, когда однажды, поперхнувшись чем-то, он обнаружил у себя в ладони маленький, еле заметный лепесток одуванчика.