Твоё очарование пустоты. THE GAME

- В его глазах горит солнце… - восхищенный парень заворожено наблюдал за неистовым воином в сверкающих доспехах, бормоча меж несдержанных восхвалений короткие проклятия, ведь чем дальше заходил паладин, тем скорее им предстояло встретиться - им, стоящим по разные стороны бурлящего, как кровь в их жилах, моря. Прошло будто всего несколько взмахов его меча, лишь пара захлёбывающихся львиных рыков, только лёгкое дуновение пропитанного мертвечиной ветра, как статные плечи выросли перед юношей. Джудал попятился, но, отступив лишь на шаг, выпрямился, стирая восторженное выражение с лица и возвращая привычную ухмылку. - К лабиринту пожаловал? – он махнул куда-то в сторону парящей в воздухе башни. - Не ‘пожаловал’, а пришёл пройти его, - самоуверенная улыбка освещала окаймлённое тёмными волосами лицо.– Меня зовут Синбад, король Синдрии и завоеватель Семи морей. Это прозвучало, как показалось парню, возмутительно гордо и, ответив не менее надменно, даже с каплей напускного презрения, он звонко произнёс: - Джудал, маги империи Коу, - и явно намекая на столкновение интересов, добавил. – Я привёл своего кандидата на покорение подземелья. Заливистый смех раскатился по пустыне, сквозь который мужчина еле проговорил: - Слабоват оказался, но не беспокойся, он лишь без сознания, - однако тут же выражение Синбада приобрело неожиданно серьёзный оттенок. – Забирай скорее его тело, если не намерен присоединиться к нему. На это нахальное предложение юный маг заскрежетал зубами: из-за этого демона нет больше отряда принца, вражеский корабль закрывает от союзников вход в гавань, и алое солнце уже опускается в обагряненные золотые барханы. Бежать. Сейчас, стоя пред картой сражения и проматывая этот маленький отрывок из прошлого, Синбад тепло улыбнулся своим собственным мыслям, на что повёл бровью Джафар, но не успел король вернуть внимание бою, как в сознании тошнотворно знакомый голос едко прошептал: - И часто ты это вспоминаешь? - И давно ты лазаешь ко мне в голову? - Только что научился, а ты мой подопытный кролик. - Ну, хоть на чём-то за наши битвы натаскался. Парень зло прицыкнул. В своих апартаментах дворца Династии на подушках, вульгарно закинув ногу на спинку кушетки, он концентрировался, прикрыв глаза и осторожно массируя горячие воспалённые виски. Тяжело выдохнув и неслышно буркнув в воздух ‘идиот’, маги вновь попытался пойти на контакт, впрочем, сразу же получил ответный импульс: - Я всё слышал. - Серьёзно? - Да, вздох и такое милое ‘идиот’, - тот лукаво протянул. - Недоработка, значит. Стоп… - он осторожно провёл пальцем по тонкой линии губ и, чуть их приоткрыв, запустил ноготь внутрь, мысленно визуализируя себя. Спустя секунду ответом ему раздалось: - … А ты пошлый. Пришло время триумфа! Джудал прогнулся в спине, предвкушая и сладострастно выдохнув, небрежно касаясь тонкими запястьями своего бледного тела, очерчивая пресс, но тут в его в мысли ураганом ворвался образ врага. В этой вязкой темноте его души… противоположностью был мягкий, тускнеющий свет, которым озарял всё вокруг себя Синбад; он подхватил зачинщика, осторожно положив в пышные подушки, повелительно нависая над ним... У этой иллюзии было и дыхание. Мерное, спокойное. В унисон которому стал дышать и маги, коварно оплетая руками его шею, повисая на нём и увлекая к себе, роняя и всё теснее прижимая. В порыве он горячо шептал, обдавая дурманящим дыханием ясное лицо: - Падай ниже, ниже. Становись темнее, становись как я. Падай ниже – ко мне в руки, - и он всё так необдуманно и рвано шептал, трясь о него, беспорядочно смешивая одежды обоих, но отзывом был только тяжёлый бездушный взгляд. - Растрачиваешь себя на мелкие склоки, ничтожные радости. Приди ко мне, я покажу тебе, в чём заключается жизнь. Фигура мгновенно обрела полную силу и волю своего прообраза: звеня наручами, Син выпрямился, подминая под себя крепкое тело, и заломил его руки за голову. - Не смей даже на секунду подумать, что мы одинаковы. Видение рассеялось, когда в саду, в который выходила его терраса, кто-то обронил кувшин. Пора выступать на Синдрию. Джудал пытался вновь проникнуть в размышления короля, но никаких результатов, кроме головной боли и ненужной злости, это не принесло. В очередной раз прорычав, юноша вышел в освещённый полуденным солнцем сад. Кровавые следы вина на вековых плитах усердно вытирали слуги, но красными каплями оросило растущий вблизи виноград, и мелкие капли смотрелись, как рубиновые камни на, теперь почерневшем от Рукх, бархате листьев, на который был устремлён взгляд Джудала, тогда как мысли его были далеко от этого места. «Но ты ведь тот, кто использует? И не говори против – ты такой же, как и я. С точностью до наоборот. В этом мире нет ничего нового, кто-то хочет быть покорённым, кто-то же повелителем. У каждого своя судьба и своё проклятие, например, то же подчинение и покровительство…» И недалеко, всего за море от этого места, машинально раздавая указания, Синбад задумался: «Ты ведь тот, кто жаждет быть использованным? Тот, кто ждёт, когда его силой воспользуются. Тот, кто ждёт, когда за ним придут. И мне это нравится: я вытащу из тебя всё. Как долго ты продержишься, знаешь? Чувствуешь?» Но всего одна мысль так болезненно колотилась в их мозгу, заставляя кричать и рваться; мысль, пробивающая на ненормальный смех, душила, разжигала влечение, пламенем этим изничтожая здравый смысл и жизнь: «Ты мой» - в исступлении шептали оба.