Мой сводный братец

— Простите, — произнесла я и вышла из задней двери во дворик. Я была совершенно не готова встретиться с ним вот так, лицом к лицу, и стояла там, уставившись на красные тюльпаны на клумбе. Какая-то часть моей души не верила, что он появится здесь, ведь между ним и Минхо всегда были такие натянутые отношения, но тот страх, который я носила в себе последние два дня, говорил о том, что другая ее часть ждала и готовилась к этой встрече. И сейчас я представления не имела, что ему сказать. Прохладный весенний ветерок трепал мои волосы, и я взглянула на небо, словно упрекая вселенную за то, что она уготовила мне такую взрывоопасную ситуацию. Возможно, небо откликнулось, потому тут же раздались отдаленные раскаты грома. В этот момент непонятно что — интуиция или инстинкт — заставило меня обернуться и взглянуть на застекленные двери балкона второго этажа, выходившие в садик, где я стояла. За стеклом я увидела его. Юнги. Он стоял и смотрел на меня. На нем не было ничего, кроме полотенца, обернутого вокруг талии. Я всегда пыталась представить, как он может выглядеть спустя семь лет, но даже в самых необузданных фантазиях не могла вообразить такого. Его вечно взлохмаченные черные волосы теперь лежали длинными волнами, закрывая уши, и выглядело это безумно сексуально. А еще на нем были очки.В очках он выглядел даже еще более привлекательно. Даже отсюда я могла видеть сквозь стекла знакомые пронзительно серые глаза. Его покрытое татуировками прекрасно сложенное тело выглядело более крепким и сильным, чем в моих воспоминаниях. Он поднес к губам сигарету, и, несмотря на шок от того, что я снова увидела его, я испытала разочарование — он снова закурил. Юнги выдохнул дым, по-прежнему пристально глядя на меня. Он не улыбался. Он просто смотрел на меня в упор. Но один лишь его властный взгляд заставил меня испытать бурю чувств и слабость в ногах. В голове у меня гудело, на глазах выступили слезы, в ушах звенело, рот наполнился слюной, соски затвердели, колени дрожали, а сердце… Я не могу описать, что творилось в моем сердце. Но прежде чем я смогла все это осознать и как-то отреагировать, у него за спиной появилась женщина со светлыми волосами и обвила его голый торс руками. Собравшись, наконец, с духом, я вошла в дом и, заняв свое место за обеденным столом, принялась жадно пить воду. Ощущение сухости во рту не проходило. Мне казалось, что комната начала кружиться вокруг меня. — С тобой все в порядке? — спросила мать. А ведь это я должна была задавать этот вопрос ей. Я кивнула, схватила стакан с водой и одним махом выпила. Я должна быть сильной ради нее и не могу себе позволить потерять над собой контроль. «Они еще не спустились вниз.» После того как я сквозь стекло увидела таинственную женщину, появившуюся за спиной Юнги, он тотчас же развернулся и исчез из вида. Я настолько оторопела, что застыла на месте, и смогла покинуть сад только спустя несколько минут. У него есть девушка… или жена. Несмотря на то что эта вероятность должна была бы в первую очередь прийти мне в голову после семилетней разлуки, все же это никак не вписывалось в картину нашей новой встречи, по моим представлениям. Тут раздался слаженный звук двух пар ног, спускающихся со второго этажа, заставивший меня напрячься и замереть с прямой спиной и застывшим выражением лица. Топ. Топ. Топ. Когда, наконец, пара вошла в столовую, мое тело вошло в режим «дерись или убегай», а в крови пульсировала запредельная доза адреналина. Наверное, надо было встать и сказать что-нибудь, но я словно прилипла к стулу. Мать подошла к Юнги и заключила его в объятия. — Юнги, как же я рада тебя видеть… Соболезную тебе по поводу отца. Знаю, у вас с ним были не лучшие отношения, но он любил тебя, правда. Тело Юнги напряглось, но он не отстранился от нее, а просто сказал: — Я тоже приношу вам свои соболезнования. Когда он неохотно позволил матери себя обнять, его взгляд метнулся ко мне, да так и замер. Я не имела представления, о чем он думал, но уверена, что в голове у него крутились примерно те же мысли, что и у меня. Мы уже никогда не будем вместе. После того как мама отпустила Юнги, к ней подошла его подружка, чтобы тоже обнять ее. — Миссис Мин, я девушка Юнги, меня зовут Ренесми. Я так соболезную вашей потере… — Зовите меня Юна. И спасибо, милая. Мне так приятно с вами познакомиться. — Жаль, что это произошло при столь печальных обстоятельствах, — произнесла девица, поглаживая мамину спину. Я перевела взгляд на ее пальчики с французским маникюром. Она была миниатюрной, и ее тонкая фигурка была похожа на мою. Длинные светлые волосы падали на спину, словно морские волны. Она была просто великолепна. Разумеется, великолепна, как же могло быть иначе. Внутри у меня все перевернулось. Юнги медленно приблизился ко мне. — Эми… Звук моего имени, произнесенный его голосом, тут же отбросил меня на семь лет назад. — Юнги… — я поднялась со стула. — Мне так жаль… так жаль. — На этих словах я споткнулась, у меня задрожали губы. Казалось, я вот-вот задохнусь, ведь он стоял прямо передо мной, и я могла ощущать такой знакомый запах его одеколона и сигарет с гвоздикой. Столько лет прошло, но, судя по обуревавшим меня эмоциям, казалось, это было только вчера. «Только вчера.» С той единственной разницей, что человек, покинувший мою спальню в ту ночь, был еще мальчиком, а теперь передо мной стоял взрослый зрелый мужчина. Я подняла на него взгляд и поразилась, насколько привлекательнее он стал, если такое вообще было возможно. Мои любимые черты сохранились, но с небольшими изменениями. Его серые глаза по-прежнему сверкали, но теперь их блеск приглушали строгие очки в черной оправе. В губе его все так же красовалось кольцо, но растительности на лице стало явно больше. Черная рубашка в тонкую полоску с закатанными рукавами плотно облегала его грудь, которая теперь выглядела мощнее и, как это ни странно, еще рельефнее. Он по-прежнему смотрел на меня в упор. В конце концов, я решилась обнять его и тут же почувствовала его теплые руки на своей спине. Сердце мое колотилось так сильно, что, казалось, вот-вот выпрыгнет из груди. Что бы ни произошло за эти семь лет, одно оставалось неизменным — то, как мое тело реагирует на его прикосновение. Я невольно закрыла глаза и тут же услышала голос из-за его спины. — А вы, должно быть, дочь Юны. Вы с ней выглядите словно сестры-близнецы. Я резко отстранилась от Юнги и неловко протянула его девушке липкую от пота ладонь. — Да… здравствуйте, меня зовут Эми. Она проигнорировала мою руку и вместо того, чтобы пожать ее, сочувственно улыбнулась и обняла меня. — А я Ренесми. Приятно с вами познакомиться. Соболезную по поводу вашего отчима. — От ее волос исходил тот самый запах, который я почему-то ожидала: свежий и тонкий, в полном соответствии с ее явно мягким характером. — Благодарю вас, — неловко произнесла я. Напряжение в воздухе было почти осязаемым, и мы трое застыли на несколько мгновений в неловком молчании. Тут в комнату вошла мама, неся в обеих руках огромное овальное блюдо с жареным мясом, украшенным стеблями спаржи. Я воспользовалась моментом, чтобы сбежать от неприятной для меня ситуации, и предложила матери помочь принести остальное угощение, оставив Юнги и Ренесми вдвоем возле стола. Дрожащими руками я пыталась достать из ящика на кухне столовое серебро, которое мама попросила меня принести. Перед тем как снова войти в столовую, я закрыла глаза и глубоко вздохнула. Джексон произносил речь, а я обходила стол, раскладывая столовые приборы. Получалось это довольно неловко, потому что я нервничала, и у меня все валилось из рук. Закончив, я села на свое место, наискосок от Юнги и Ренесми. Мой взгляд был прикован к отражению моего лица в тарелке. — Ну, дети, расскажите, как вы познакомились? — благодушно поинтересовался Джексон. Я подняла глаза. Ренесми улыбалась, с обожанием глядя на Юнги. — Мы оба работаем в молодежном центре, — сказала она. — Я руковожу программой внеклассной работы со школьниками, а Юнги работает у нас социальным педагогом. Сначала мы были только друзьями. Я просто восхищалась, как прекрасно он обращается с детишками. Они его обожают. — Она накрыла ладонью его руку, лежащую на столе. — А вот теперь и я. Краешком глаза я заметила, что она подалась к нему всем телом и поцеловала. В этот момент мне показалось, что мое черное платье стало слишком тесным — я почти не могла в нем дышать. — Как мило, — произнесла мама. — Юнги, а как Мира восприняла это печальное событие? — задал новый вопрос Джексон. — Она сейчас себя плохо чувствует, — довольно резко ответил тот. Я невольно взглянула на него. Это были первые слова, которые он произнес за все время, не считая моего имени. Ренесми сжала его руку. — Мы пытались уговорить ее приехать, но она решила, что не сможет выдержать это. Мы. У нее близкие отношения с его матерью. Значит, отношения у них определенно серьезные. — Ну, в таком случае к лучшему, что она осталась дома. Очевидно смущенная упоминанием Миры, мать сделала большой глоток вина из бокала. Она-то прекрасно знала, что именно она была главной причиной того, что Мира не приехала на похороны. Ренесми повернулась ко мне. — А где вы живете, Эми? — Я на самом деле живу в Нью-Йорке. Сюда приехала лишь на пару дней. — Какая, наверное, там интересная жизнь. Мне всегда хотелось побывать в Нью-Йорке. — Она повернулась к Юнги. — Может быть, мы наведаемся как-нибудь к Эми? У нас будет где остановиться. Он коротко кивнул, ковыряя что-то вилкой в тарелке — было очевидно, что ему неприятен этот разговор. В какой-то момент я почувствовала на себе его взгляд. Когда я повернулась, чтобы взглянуть на него, то убедилась, что он действительно на меня смотрит. На какую-то долю секунды наши глаза встретились, и он сразу же опустил взгляд в свою тарелку. — Юнги никогда не говорил мне, что у него есть сводная сестра, — произнесла Ренесми. «Вот как! Значит, он никогда не упоминал ей обо мне.» Тут подала голос мать. — На самом деле Юнги жил с нами совсем недолго, когда они с Эми были подростками. — Она посмотрела на меня. — Вы ведь тогда не слишком друг с другом ладили, не так ли? Мама и понятия не имела, что на самом деле происходило между мной и Юнги в то время. Поэтому, с ее точки зрения, это высказывание можно было считать правдивым. Хрипловатый низкий голос Юнги, как нож, пронзил мое сердце. — Это правда, Эми? Я уронила вилку. — Что, правда? — Что мы не очень хорошо ладили, как говорит твоя мама. Разумеется, скрытый подтекст в его вопросе был адресован исключительно мне, потому что только я и смогла бы его понять. Я недоумевала, почему ему вдруг вздумалось подкалывать меня в этой и без того неловкой ситуации. — Было такое дело. Он буквально жег меня взглядом, а потом тихо произнес: — Да, было… Внезапно я почувствовала, что все мое тело горит.Его губы растянулись в улыбке. — Помнишь, как ты меня обычно называла? — Что ты имеешь в виду? — Мой дорогой сводный братец, не так ли? Наверное, из-за моего неотразимого обаяния. — Он повернулся к Ренесми. — На самом деле, я тогда был полным говнюком. Полным говнюком. Он, разумеется, этого не хотел, но у меня при воспоминании о тех временах голова пошла кругом. — Откуда ты знаешь, как я тебя называла? — спросила я. Он молча ухмыльнулся. Я улыбнулась в ответ. — Понятно, ты, как всегда, подслушивал мой треп по телефону. — Кажется, у вас тогда были веселые времена, — произнесла Ренесми, невинными глазами посматривая то на Юнги, то на меня. — Это точно, — сказал он, одарив меня взглядом, который отнюдь не был невинным.

***

Мы с Ренесми помогли Ёнхе отнести посуду в кухню. Через сорок минут нам надо было уже быть в похоронном бюро для прощания с покойным. Голос Ренесми заставил меня вздрогнуть. — А вы где работаете, Эми? Я не была настроена входить в подробности моей работы в тот момент, поэтому отделалась самой общей фразой: — Занимаюсь административной работой, ничего особенного, сплошная рутина. Она улыбнулась, и я, как какая-то ревнивая дрянь, внезапно порадовалась, что у нее намечаются складки вокруг рта и гусиные лапки вокруг глаз. Я, конечно же, преувеличивала. — Иногда заниматься рутинной работой — это даже приятно. Работа с детьми, конечно, приносит удовлетворение, но это так изматывает. Ни на минуту нельзя расслабиться. Мы обе посмотрели сквозь стеклянную раздвижную дверь. Юнги стоял в саду, засунув в карманы руки, очевидно, целиком поглощенный своими мыслями. — Я действительно о нем беспокоюсь, — сказала она, глядя на него. — Могу я вас кое о чем попросить? Разговор становился все более неловким для меня. — Конечно. — Он не желает обсуждать своего отца. Между ними произошло что-то плохое? Ее вопрос застал меня врасплох. Кто я такая, чтобы обсуждать с ней отношения Минхо и Юнги? Я и сама толком ничего о них не знала. — Они обычно много препирались, и Минхо подчас бывал очень груб с Юнги, но я понятия не имею, что послужило причиной их неприязни. Больше я ей не собираюсь ничего выдавать. — Я просто беспокоилась, что он замкнется в себе. Его отец только что умер, а он не проявляет почти никаких эмоций. Я имею в виду, что, если бы мой отец умер, я была бы просто в разобранном состоянии. Я это хорошо понимаю. Она продолжала: — Боюсь, от всего этого Юнги рано или поздно сломается. Он явно не в своей тарелке. Не может спать по ночам. Его это явно беспокоит, но он не может об этом говорить, не может позволить себе поплакать. Я почувствовала острый укол в сердце при этих словах, потому что моя душа тоже болела о нем. — А вы пробовали с ним поговорить? — Разумеется. Он просто заявляет, что не желает это обсуждать. Он даже не хотел ехать на похороны. Я знала, что потом он будет об этом очень сожалеть, поэтому уговаривала его до тех пор, пока он, в конце концов, не сдался. Вот как — на самом деле он не хотел приезжать сюда. — Я рада, что вы настояли на его приезде. — Я действительно люблю его, Эми. А я и не сомневалась, что это так, и, хотя ее слова заставили мое сердце сжаться еще больше, моя более разумная часть была рада, что Юнги нашел кого-то, кто его так сильно любил. Я не знала, что ей сказать. Не могла же я признаться ей, что и сама испытываю то же чувство. Я тоже его люблю. Может быть, спустя столько лет, все это уже не имело никакого смысла, но мои чувства к Юнги были столь же сильны, как и семь лет назад. И, как и раньше, мне приходилось их скрывать. Она положила ладонь на мою руку. — Вы не окажете мне услугу? — Конечно. — Когда вы сейчас выйдете отсюда… не могли бы вы поговорить с ним об этом? — М-м-м… — Ну, пожалуйста… Я не знаю, кого еще я могу попросить об этом. Не думаю, что он будет готов к тому, что ему сегодня предстоит вынести. Я оглянулась на крепкую фигуру Юнги, который по-прежнему стоял в саду. Возможно, это мой единственный шанс поговорить с ним наедине. — Хорошо, я постараюсь поговорить с ним. Она обняла меня. — Спасибо вам. Буду весьма признательна. В таком случае, я отберу у тебя Юнги. Во время этого теплого, дружеского объятия я вдруг поняла, что можно испытывать искреннюю симпатию к человеку и тем не менее безумно к нему ревновать. Я глубоко вздохнула и вышла через раздвижные застекленные двери на улицу. Небо постепенно принимало сероватый оттенок — явно близилась гроза. Прямо скажем, момент был не совсем подходящий для того, чтобы замечать, как потрясающе выглядит его задница в черных брюках, но я сразу же обратила на это внимание. Легкий ветерок играл удивительными темными волнистыми волосами моего сводного брата. Я кашлянула, чтобы привлечь к себе его внимание. Юнги даже не обернулся, потому что и так знал, что это я. — Что ты здесь делаешь, Эми? — Ренесми меня попросила поговорить с тобой. Он пожал плечами и саркастически ухмыльнулся. — Да неужели? — Представь себе, именно так. — Вы с ней что, опытом обменивались? — Это не смешно. В конце концов, он повернулся и посмотрел на меня, выдыхая сигаретный дым, а потом бросил сигарету на землю и раздавил ее ногой. — Думаешь, она послала бы тебя сюда поговорить со мной, если бы знала, что, когда мы с тобой последний раз были вместе, мы трахались, как кролики? Хотя я и была шокирована этой грубостью, от его слов все мое тело покрылось мурашками. — Обязательно так выражаться? — Но ведь это правда, не так ли? Она бы в бешенство пришла, если бы узнала об этом. — Я не собираюсь ей ничего рассказывать, так что можешь успокоиться. Я бы никогда этого не сделала. У меня начал подергиваться глаз. Он приподнял одну бровь. — Ты что, мне подмигиваешь? — Нет… я… у меня просто глаз дергается потому, что… — Потому что ты нервничаешь. Я знаю. У тебя так уже было, когда мы в первый раз встретились. Рад видеть, что круг замкнулся. — Думаю, некоторые вещи не меняются, разве не так? Прошло семь лет, но кажется, что… — Это было вчера, — кивнул он. — Такое впечатление, что это было вчера, но мы все просрали. Я имею в виду ситуацию в целом. — Просто этому никогда не суждено было случиться. Он перевел взгляд на мою шею, а потом снова посмотрел мне в глаза: — Ну, и где же он? — Кто? — Твой жених. — Я ни с кем не помолвлена. Точнее, была помолвлена… Но мы расстались. Откуда ты об этом знаешь? Мой ответ, казалось, потряс его, он долго стоял, уставившись в землю, а потом спросил, так и не ответив на мой вопрос: — И что же случилось? — Это довольно длинная история. Я сама положила конец этим отношениям. Он уехал работать в Европу. В общем, нам не суждено было быть вместе. — У тебя сейчас есть кто-то еще? — Нет. — Я поспешила перевести разговор с моей личной жизни на другую тему. — Ренесми такая милая, она мне понравилась. — Она замечательная. На самом деле, отношения с ней — это лучшее, что со мной когда-либо случалось в жизни. Меня словно ударили кулаком под дых. — Она действительно о тебе беспокоится, потому что ты не проявляешь никаких эмоций по поводу смерти отца. Спрашивала меня, не в курсе ли я, какая кошка пробежала меду тобой и Минхо. Я даже не знала, что ей сказать, потому что и сама очень многого не понимаю. — Ну, уж ты точно знаешь больше, чем она, хотя и не по моей вине. Но если в двух словах — он был хреновым папашей, а сейчас он помер, в этом вся суть. А если серьезно, это все, что выдает мне мой мозг. Я еще даже не осознал этот факт. — Это произошло так неожиданно… — Моя мать действительно тяжело переживает его смерть, — признался он. — А как ей жилось до этого? — Лучше, чем когда они расстались, но ненамного. Хотя пока сложно говорить, как смерть Минхо может сказаться на ее душевном здоровье. Ветер внезапно усилился, и начал моросить дождь. Я взглянула на небо, потом на часы. — Через несколько минут нам надо ехать. — Иди в дом. Скажи ей, что я сейчас приду. Я проигнорировала его слова и продолжала стоять рядом. По моим ощущениям, я потерпела полное поражение. Мне ничего не удалось выяснить. Черт! Мои глаза начали наполняться слезами. — Что с тобой? — резко спросил Юнги. — Ренесми не единственная, кто о тебе беспокоится. — Но она единственная, кто имеет на это право. Тебе не стоит обо мне беспокоиться. Тебя это совершенно не касается. Эти слова задели меня больнее, чем все сказанное им раньше. Ведь в этот момент Юнги самым безжалостным образом отрекся от всего, что было между нами, и растоптал ту частичку моего сердца, которую я отдала ему, сохраняя свою любовь все эти годы. Я испытывала глубокое разочарование от того, что все это время идеализировала своего сводного брата, сравнивая с ним всех своих парней, возвела его на пьедестал, а на самом деле ему глубоко наплевать на то, что я чувствую. — Знаешь что? Если бы мне не было тебя сейчас жалко из-за того, через что тебе приходится пройти, я бы просто сказала: поцелуй меня в задницу. — Если бы я был полным мерзавцем, то сказал бы, что ты просишь меня об этом, потому что тебе когда-то очень нравилось, когда я это делал. — Он прошел мимо меня, слегка задев плечом. — Позаботься о своей матери сегодня. Эмоции, которые я испытывала последние пару часов, напоминали американские горки, поскольку шок сменялся то грустью, то ревностью, а сейчас меня охватил страшный гнев. Чистый гнев в его первозданной форме. Когда он покинул меня, я, оцепенев, стояла в саду, и слезы катились по моему лицу потоком, столь же обильным, как и дождь, который уже разошелся не на шутку.

***

— А я и не знал, что у Минхо есть сын. Невозможно сосчитать, сколько раз гости, приходящие отдать последнюю дань Минхо, произносили эти слова. Это заставляло меня испытывать безумную жалость к Юнги, даже несмотря на то, что он буквально уничтожил меня утром. Аромат цветов, смешивающийся с запахом духов присутствующих здесь незнакомых женщин, был просто удушающим. Большая часть людей, пришедших попрощаться с покойным, были либо его коллегами по работе из автомобильного салона, либо соседями. Очередь заворачивала за угол, и мне было не по себе от вида людей, обменивавшихся непринужденными репликами, иногда смеющихся в ожидании момента прощания с покойным. Все это сильно смахивало на коктейльную вечеринку без алкоголя, что меня дико бесило. Я стояла рядом с матерью, которая совершенно сломалась, увидев бездыханное тело мужа в первый раз после сердечного приступа. Я поглаживала ее по спине, меняла бумажные платочки — словом, делала все, чтобы помочь ей выдержать испытание до конца. Ренесми убедила Юнги занять место среди группы родственников, несмотря на его изначальное сопротивление. Думаю, он просто настолько вымотался, что не смог ей противостоять. Грим коркой застыл на лице Минхо, и от этого он выглядел окаменевшим и совсем неузнаваемым. Было очень тяжело видеть его лежащим там, к тому же все это очень ярко напомнило мне день похорон отца, и это просто разрывало мне душу. Юнги не подходил к гробу и даже не смотрел в его сторону. Он просто стоял поодаль, и его выдержки хватало лишь на то, чтобы автоматически пожимать руку подходившим к нему людям, в то время как Ренесми произносила дежурные слова: Соболезную вам в связи с вашей потерей. Соболезную вам в связи с вашей потерей. Соболезную вам в связи с вашей потерей. Казалось, Юнги вот-вот сломается, но, очевидно, я была единственной, кто это замечал. В какой-то момент мне потребовалось отлучиться в ванную комнату, но я пообещала матери, что тут же вернусь. Я плутала в поисках туалета и, в конце концов, спустившись вниз, попала в пустую комнату отдыха. Там довольно сильно пахло плесенью, но я была рада, что мне удалось скрыться от шумной толпы. Войдя в тихое помещение на первом этаже, я, наконец, заметила знак туалетной комнаты на противоположной стене. Когда я вышла, все волоски на моем теле встали дыбом: на одной из кушеток я увидела Юнги. Он сидел согнувшись, обеими ладонями сжимая голову. Потом он опустил руки, но голову так и не поднял. Его уши были красными, а плечи и спина судорожно дергались в такт не то тяжелому частому дыханию, не то рыданиям. Это был момент особых, очень личных переживаний, а я невольно его нарушила. Возможно, у него, наконец, наступил срыв, приближение которого я заметила по выражению его лица, когда он стоял у гроба. Как бы там ни было, я очень не хотела, чтобы он меня заметил, но проблема состояла в том, что мне все равно пришлось бы пройти мимо него, чтобы оказаться на лестнице. Несмотря на то что он расстроил меня утром, потребность утешить его была неожиданно сильной, но ведь он сказал, что мне не должно быть дела до его переживаний, и я скрепя сердцем сочла, что это меня действительно не должно касаться. И поэтому я медленно, стараясь не шуметь, прошла мимо него. Когда я уже подошла к лестнице, он неожиданно окликнул меня. — Подожди. Я вздрогнула, услышав его хриплый голос, и повернулась к нему. — Мне надо наверх, к маме. — Удели мне пару минут. Я смахнула белую пушинку с черного платья, подошла к нему и села рядом, чувствуя тепло его тела и прижавшейся ко мне ноги. — С тобой все в порядке? Он посмотрел на меня и отрицательно покачал головой. Борясь с желанием обнять его, я прижала руку к своему колену. Тебе не должно быть до этого никакого дела. Он положил ладонь поверх моей руки, лежащей на колене, и все мое тело отозвалось на это простое прикосновение каждой своей клеточкой. Один-единственный жест смел все барьеры, которые я выстроила после нашей перепалки в саду. — То, что я сказал тебе сегодня… прости, мне жаль, — тихо произнес он. — Какую часть разговора ты имеешь в виду? — Все, что я наговорил. Я просто не знаю, как со всем этим справиться… Минхо… ты… все остальное. Все, что происходит, кажется нереальным. Пока я летел сюда, я все время молился, чтобы ты не появилась. — Но почему? — Потому что ситуация очень сложная. — Не думаю, что мы снова встретимся. Я, конечно, не ожидала, что эмоции будут настолько сильны после семи лет разлуки, Юнги. — Насколько сильны? — Мне действительно кажется, что все это случилось только вчера. Для меня это так, потому что я цеплялась за прошлое, никак не могла тебя отпустить, и это влияло на мою жизнь и мои отношения с мужчинами. Но все же я неплохо с этим справлялась… до нашей встречи. Как бы то ни было, я не должна в это втягиваться. Все это больше не имеет никакого значения. Ты ведь любишь Ренесми. — Люблю, — уверенно подтвердил он. Когда я услышала, с какой теплотой он сказал это, к моим глазам подступили слезы. — Она прекрасный человек. Но после всего, что было между нами, мне все еще тяжело видеть тебя с другой женщиной. Правда, видеть, как ты страдаешь, еще тяжелее. Я отбросила всякое притворство и произнесла именно то, что было у меня на душе, потому что не была уверена, удастся ли нам хоть еще один раз пообщаться наедине. Мне было очень важно дать ему понять, какие чувства я на самом деле испытывала. Но, возможно, это была не слишком удачная идея. Спохватившись, я покачала головой. — Извини, мне не следовало все это говорить. Создавалось такое впечатление, что толпа наверху находится где-то за миллион миль от нас. Здесь было так тихо, что, казалось, можно услышать звук падающей на пол булавки. Я стояла, опустив глаза, и вздрогнула, когда почувствовала, как его ладонь прикоснулась к моей щеке. Потом она скользнула вниз и обхватила мою шею. — Эми… — выдохнул он. Такую бурю эмоций, которую он вложил в одно мое имя, я слышала от него всего один раз, в ту самую ночь, семь лет назад. Я закрыла глаза, осознав, что на мгновение мы вернулись в прошлое. Я снова была с Юнги — моим Юнги. Я думала, что больше никогда в жизни не испытаю подобного. Его рука, лежащая на моей шее, слегка сжалась. Это было невинное прикосновение, но с каждой секундой мы словно преодолевали невидимый барьер, разделяющий нас. Он принялся медленно поглаживать мою шею большим пальцем. От прикосновения его жестких, огрубевших пальцев к моей коже по моему телу побежала теплая волна. Я не понимала, что происходит, и не была уверена, что он это понимал. Оставалось только молиться, чтобы никто не спустился сюда, потому что, как только Юнги придет в себя, он меня покинет. — Я делаю тебе больно, — произнес он, поглаживая мою шею пальцами. — Все нормально, — прошептала я. Мои глаза все еще были закрыты. Тут мы услышали чьи-то шаги, и Юнги резко отдернул руку. — Вот вы где, — сказала Ренесми, подходя к кушетке, на которой мы сидели. — Не удивляюсь, что вы захотели передохнуть. Этот вечер такой утомительный. Я немедленно поднялась и выдавила из себя, видимо, самую фальшивую улыбку, которую мне только приходилось изображать в своей жизни. Мое сердце готово было выскочить из груди после того, что между нами только что произошло. — Священник уже готовится произнести молитву. Я просто хотела, чтобы ты ее не пропустил, — произнесла она, обращаясь к Юнги. — Ты достаточно хорошо себя чувствуешь, чтобы подняться наверх?