Проклятая судьба

      Матч Сейдо против Комадай был перенесён.       Именно в тот момент второгодка Савамура Эйджун пожалел о том, что посмотрел на горку, на возвышающуюся фигуру его альфы, Хонго Масамунэ. Тело мигом ослабло, а ас команды Комадай взглянул в дагаут, где, сжавшись в кокон, лежал его омега — такой сладкий и притягательный. Кетчер Ренджи, быстро сориентировавшись, сдержал Масамунэ. — Подавители! — крикнул он, и товарищи дали инъекцию, уводя возбуждённого, злого альфу с поля.       Савамура оглядывался в поисках фигуры сквозь пелену тумана в глазах. — Миюки-семпай, — выдохнул он.       Савамура жалел о том, что посмел влюбиться в их кетчера, гениального Миюки. И чувствовал себя разбитым после встречи с Хонго. Последний же пришёл в больницу, где лежал Эйджун в лихорадке и пометил тонкую шею.       Истинные встречались редко, они были почти вымершим видом, и Савамура до последнего надеялся не встретить того, кто был предназначен ему судьбой. Одинокими ночами он думал о том, что Миюки Казуя — его судьба, родной человек, а быть с ним было благословением свыше. Было приятно ощущать его пальцы на своих волосах и короткие поцелуи на лице. Савамура наслаждался им, глубоко любил и не хотел никому отдавать. Когда же правда ударила в лицо, то нельзя было вернуть те прекрасные дни назад, полные беззаботности и слепой влюблённости.       Савамура смотрел на Хонго и не мог оторваться. Он нуждался в его истинном альфе, что был злее тысячи собак. Эйджун отрицал и делал себе только хуже, ни дня он не мог протянуть без него, без его запаха и подчиняющего взгляда.       Хонго Масамунэ притягивал его, забрал собой в Хоккайдо и держал там, пока шёл матч против Сейдо.       Савамура смотрел на проигрыш его команды и плакал. Он не мог быть там, на поле и болеть за победу.       Савамура проклинал судьбу, что связала его с Хонго Масамунэ. …       Хонго не был деспотом. Он не мог выражать эмоции так, как надо и не мог показывать свою искренность. Он жил бейсболом, дышал им, а когда он встретил Савамуру, то был впервые в тупике. Даже тогда, через телевизор, мельком взглянув на счастливое лицо на горке, он почувствовал смутную связь, но не придал этому значения. Они бы рано или поздно столкнулись вновь, увидели друг друга через сотни метров. И ничего не смогли бы с этим поделать.       Масамунэ думал лишь о бейсболе, о будущих матчах против школ и о собственной, безоговорочной победе. Он вкладывал всю душу в свои подачи, злился на тех, кто мог быть сильнее него и тренировался, тренировался, тренировался.       Ему нужна была лишь победа.       Но не омега, что выглядел жалко, когда они встретились перед больницей. Савамура отвёл взгляд, принимая свою судьбу.       Его метка цвела, отпугивала других альф. — Почему я?       Хонго промолчал на этот вопрос. Он и сам не знал почему он. Почему они?       Мама встретила омегу, выглядя невероятно довольной и счастливой. Савамура Эйджун, которого он знал от силы два дня, улыбался натянуто, через силу и выглядел хуже мертвеца. — Тебе стоит быть добрее к нему и убрать, наконец, своё недовольное выражение лица. Ты его пугаешь, — мама ругалась, а Хонго лишь хмыкнул.       Она разозлилась и схватила его ухо. — Мне плевать, что ты чувствуешь, но он — твоя омега. Против судьбы не попрёшь. Если будешь бежать от него и дальше, то сильно пожалеешь.       Слова самой мудрой женщины заставили его задуматься. Он постучался в комнату, где сидел Савамура, затем зашёл. — Прости… Что потревожил, — Хонго пытался сделать голос спокойнее, а запах омеги сводил с ума.       Савамура зажмурился и сжался в комок. Укрытый пледом, он пытался закрыться от альфы. — Ты… будешь играть в бейсбол. Многие альфы запрещают своим омегам нагружать своё тело, но я не буду мешать ни тебе, ни твоей мечте, — выдохнул Хонго. Эти слова на удивление дались тяжело. Как ни странно, не хотелось, чтобы он уходил, общался с кем-то, кроме него, видел кого-то, кроме него.       Хонго теперь понимал, почему некоторые альфы не могли отпустить своих омег и сходили с ума, если те уходили. — Если мы попробуем… То всё… это… перестанет быть такой тяжёлой ношей для нас.       Савамура взглянул на него и впервые за их период вынужденного общения искренне улыбнулся. …       Миюки Казуя ничего не смог сделать для Эйджуна. Не смог попросить остаться, быть рядом с ним всегда и злился на себя.       От Хонго веяло любимым запахом омеги. И Казуя злился вдвойне, даже выбитый хоум-ран не унял его бушующие чувства и не приблизил к победе, и они гордо покинули то поле в третьем туре.       Савамура отсутствовал в Сейдо два месяца, пока не приехал вновь. — Ты… исхудал, — Миюки сжал плечи Савамуры, но тут же почувствовал укол в ладонях. Метка Хонго была сильной, она не давала даже приблизиться к омеге, окружала защитной аурой и, конечно, сдерживала течку. — Мне так жаль, — Савамура посмотрел на Миюки, от которого пришлось отказаться. — Мне так… жаль… — повторил он вновь и встал перед ним на коленях, рыдая от бессилия.       Они не могли быть вместе. Сила истинных слишком сильно объединяла двух людей, она связывала их души и сердца. Столь сильная привязанность была больше похожа на проклятие, особенно, если партнёры не любили друг друга, но были вынуждены быть вместе, чтобы не умереть. — Масамунэ тебя не обижает? — Миюки нахмурился. Он бы ни за что не простил его за плохое отношение к Савамуре. — Нет, он сказал, что будет приезжать ко мне ненадолго и заботиться, — Эйджун неожиданно смутился и почесал затылок. — Хотя не уверен, что он имел ввиду под заботой.       Савамура пришёл в форму и мог подавать без проблем, так же, как и до всех этих событий, перевернувших их жизни.       Казуя не мог отпустить и, скрывая злость, глядел на Хонго, стоявшего около их общежития. — Семпай? — Эйджун обернулся перевёл взгляд на свою руку, которую держал Миюки. — Просто… не выходи из территории Сейдо, а то Волчонок-кун будет злиться, если пропустишь тренировку с ним, — Казуя по привычному съязвил и отпустил омегу.       Савамура улыбнулся и побежал к Хонго.       На их счастливые лица и крепкие объятия невозможно было смотреть. Сила Истинных была слишком крепка, и Миюки Казуя ничего не мог с этим поделать.