лучше сейчас

Взрыв. Он прогремел так же ожидаемо, как было ожидаемо то, что к делу больше всех причастен именно Крайнов. Прогремел из сумки с деньгами за выкуп, и если бы оперативники не подоспели вовремя – кто знает, что бы было с Воскресенским и Ивлевой. Только Березину далеко не по себе было, несмотря на то, что и Крайнова повязали в тот самый момент взрыва, и Воскресенский с Ивлевой уже были арестованы. Субботин на земле лежал, не шевелясь. – Лёня! У капитана сердце удар пропустило. Ну, нет, не мог он, взрыв его не должен был задеть никак, он ведь сумку успел в небо кинуть… Но что-то всё равно заставило оперативника сиюсекундно подбежать к напарнику и начать его тормошить из всех сил. Роме меньше всего хотелось о худшем думать. – Лёня, жив? Лёня! Тревога нарастала всё сильнее и сильнее, оперативник не мог, нет, не хотел даже думать, он лишь смотрел на это умиротворённое лицо, не выражающее абсолютно никаких эмоций, и тряс, лишь желая разбудить старшего лейтенанта. В голове много мыслей было, одна хуже другой, но Березин их заглушал, как мог. Ровно до тех пор, пока Субботин сам признаки жизни не подал, лишь довольно улыбаясь, как ни в чём не бывало. Рома думает, что не зря его дурачком назвал. – Ты чё орёшь? Напугал меня.

***

Дело закрыто. В ФЭС с каждой минутой людей всё меньше и меньше становилось, Рогозина решила не мучить в этот вечер своих сотрудников, тем более суббота на носу. Начальница постановила, что они все завтра, если что закончат отчёты о последнем деле, в конце концов, оно ведь и так не лёгким выдалось. Поиски, взрывы… Большинству фэсовцев уже домой хотелось, спать лечь и забыть это всё как страшный сон, тем более что час уже поздний. Холодов сразу после звонка Натальи из конторы удалился, прощаясь со всеми коллегами, Тихонов ещё минут пятнадцать переписывался с кем-то по телефону, попутно усмехаясь себе под нос, а потом тоже рванул оттуда, Антонова неподалёку от кабинета полковника стояла – видимо они вместе собирались уехать, а та в свою очередь подписывала последние бумаги, чтобы завтра на работе пробыть не слишком уж долго. Лаборанты и полицейские маячили над горизонтом, но и те постепенно рассасывались, и в ФЭС становилось всё малолюднее и малолюднее. В лаборатории и в переговорной свет не горел подавно. В офисе уже потускнело совсем к одиннадцати вечера. Единственный, кто не шибко спешил домой, был Березин. Ему после такого дела, а особенно после того задержания со взрывами, хотелось лишь чего-нибудь крепко алкогольного глотнуть. Но, к великому сожалению, единственное, что он мог сам себе на данный момент предоставить – был лишь крепкий чёрный чай без сахара. Но как говорится в народе, «бери, что дают». Он и берёт. Капитан полиции всё думал о том моменте, о той заминке. У него будто в тот момент все чувства обострились, эмоции вверх взяли, он подумал – а что если…? Ему верить в это не хотелось, но он всё равно к напарнику подбежал, кое-как дыхание переводя. Тормошил его, тормошил, пока тот глаза не открыл, пока Березин не удостоверился, что с ним всё в порядке, что он жив. Жив… Рома бы себе никогда не простил, если бы с Субботиным что-то случилось. Самое пугающее, что оперативник для себя сейчас понял – что он чуть не выдал то, что у него на языке вертится так долго. Чуть не рассказал. Чуть. Он ненужными мыслями решает голову не забивать, лишь ложку сахара в чае крепком размешивает, глядя как постепенно контора пустеет, пока не остаётся лишь полицейский на посту, да возможная пара-тройка лаборантов, но где-то подальше от выхода. Начальницы с патологоанатомом и след простыл, экспертов – подавно. Лишь он один последние минут десять досиживает в буфете. – О-о, я думал ты уже ушёл. Чего тут сидишь? – в проёме двери появляется тот, кто в мыслях капитана сидит плотно. Леонид поближе к столику подходит, в глаза коллеги заглядывая. Роман от неожиданного появления старлея вздрагивает слегка, но вида что что-то не так не подаёт. Лишь дальше крепкий чёрный чай из кружки фэсовской отпивает. – А, да просто последние минуты досиживаю, вот – чай пью. Сейчас домой пойду, – взгляд не поднимает. – Не против, если я рядом посижу? – Нет, конечно. Не против. Они сидят в тишине полной, почти не разговаривают и Березин не понимает совершенно, зачем Субботин пришёл. В конце концов, он вместе с остальными мог уйти ещё полчаса-час назад, тем более что им даже отчёты писать не нужно было или лабораторию в порядок приводить – просто доложиться Рогозиной и дело с концом. Но нет, они оба сидят в тусклом помещении буфета и каждый о своём думает. Рома не знает, о чём его напарник размышляет, у него только мысли собственные в уме крутятся, и он не уверен, что Лёня хотел бы их знать. В конце концов, капитану было бы проще под мины броситься или на преступника с автоматом без бронежилета, чем правду рассказать. – Слушай, а в тот момент, – старший лейтенант решает разорвать тишину и напряжение возникшее между ними. – Ну, там, во время взрыва сумки с деньгами, ты и правда подумал, что я коньки откинул? Березин ожидал этого вопроса, но ответа сам не знал. Думал ли он так? Возможно, мысль прокрадывалась. Знал, что всё обойдётся? Конечно. Но испугался ли он? Не на шутку. Его страхи тогда вдруг все сразу объединились, и разум заполонили, не давая трезвым мыслям прорваться. У него была лишь одна цель – добраться до напарника и убедиться, что всё хорошо. Чтобы всё было хорошо. Он весь вечер только об этом и думал – да и что греха таить – до сих пор думает, даже когда этот самый напарник рядом сидит, живой и невредимый, с улыбкой искренней на лице. – Ром? Голос Субботина того из мыслей выдёргивает и в реальность возвращает. Березину кажется, что он сам себя сейчас накручивает. Главное ведь, что сейчас всё в порядке, они сидят в буфете и… О, чёрт побери, как же он близко, буквально в паре метров. Он себя из последних сил сдерживает, но понимает, как же оно донельзя сложно. – А, что? – Я вопрос задал, может, ответишь? – Ну… – он запинается, не зная, как ответ дать. Он хочет рассказать всё как есть, как перепугался, как почти полностью себя выдал собственным поведением, как распереживался, как был близок к тому, чтобы признаться в том, что по-глупому влюбился в него, наподобие того, что обычно происходит в мелодрамах по телевизору, когда один на грани жизни и смерти. Но вместо этого молчит. – Да, наверное. Точнее, нет, не так, я просто испугался – знаешь, какую взбучку мне Галина Николаевна бы устроила, если бы с тобой что-то случилось? То-то же. Лёня усмехается. – И, это всё? – А ты что-то ещё от меня услышать хочешь? – Да. Правду, например, – он к напарнику поближе двигается, локтём прикасаясь, и в лицо ему заглядывая. Роман глаза не поднимает, лишь их краем на чужие губы смотрит, взгляд на них заостряя. Сглатывает нервно и дышит учащённо, в тот момент, когда на своей щеке ладонь тёплую ощущает. Наверное, в тот момент Березин и понимает, что всё-таки рассказать стоило. И возможно, давно. В ФЭС почти никого, лишь пара лаборантов осталась, которые вот-вот уйти готовы, и полицейский на посту, с надвинутой на глаза фуражкой. Никто из них и внимания не обращает на оставшихся оперативников. В буфете тускло, лишь два силуэта, прильнувшие друг к другу, виднеются, которым абсолютно всё равно на сотрудников за пределами комнаты. На тех, кто ещё в здании. Им лишь бы рядом быть, да насладиться этим моментом, который они оба ждали, как следует. Разное время, но ждали. Капитан отстраняется медленно, губу закусывая, и улыбается. Ему так давно этого хотелось. – Когда ты всё понял? – Ещё месяц назад первые мысли появились, но я подумал, что просто всё неправильно интерпретировал и попытался выбросить из головы. А сегодня меня будто осенило – всё-таки, я был прав. И я сразу понял, что ты не просто так сейчас в конторе засиживаешься. Ну, и… – Так, всё, я понял, понял. Дальше сам знаю. Рома мимолётно чужого уголка губ касается, и Лёня думает, что он не просто так ждал этого момента. Что они оба его ждали. – Ну, так… может, к тебе поедем? Или ко мне? – старший лейтенант усмехается по-доброму, мужчине прямо в глаза заглядывая и подмечая, что в них полным-полно энтузиазма. И облегчения. – Давай к тебе, у меня жуткий беспорядок. – А ты думаешь, что у меня чистота и идеальный порядок? Я из-за этого дела дома несколько дней не был, а там всё как было вверх дном, так и осталось. – Ой, не прибедняйся, вот съездим и проверим. – Заодно и ещё кое-что проверим, – Субботин подмигивает, ухмыляясь, и Березин думает, что иногда всё-таки лучше поздно, чем никогда. И сейчас, когда он видит рядом с собой это чудо – он полностью в своих мыслях убеждается.