Фансервис

      — Давай все проясним, Чонгук, — сказал Тэхён, отпуская его руку. Впервые за день они оказались наедине, и пока к ним не приблизился уже направившийся в их сторону менеджер, у них было время перекинуться парой слов. На губах Тэхёна играла широкая улыбка. Он периодически оборачивался и махал арми, но тон, которым были сказаны эти слова, сразу заставил макнэ напрячься.       Вообще это был не предвещающий ничего плохого и даже очень хороший день. Впервые со дня разговора с руководством Тэхён вёл себя так, будто ничего не произошло. Он расслабленно смеялся, наряду с другими мемберами примерял выставленную в их фирменном магазине одежду, прыгал по напольным клавишам и фотографировался со своей игрушечной копией. Чонгук, который за несколько прошедших дней успел упасть духом, не понимая реакцию Тэ и переживая о том, как это отразится на их едва оправившихся отношениях, снова им воспрянул и даже осмелел настолько, чтобы размять плечи Тэ, когда они собрались все вместе. Тэхён в первый момент ощутимо напрягся, но Чонгук не придал этой реакции должного значения, так как уже в следующую секунду тот расслабленно постанывал от массажа.       — Не думай, что мне нравится весь этот фарс, — тем временем продолжил Тэхён. — Будь моя воля, я бы никогда на него не подписался. Поэтому давай не будем усугублять ситуацию и впредь исключим лишние касания. Ничего сверх того, что требует обычный фансервис. И я прошу тебя избегать любого близкого взаимодействия вне камер. Мне это неприятно.       Очнулся Чонгук уже в салоне, куда проводил его вовремя подоспевший менеджер. Было ужасно холодно, но не в машине — у него внутри, и никакими словами было не описать, насколько у него в душе всё упало. До этого момента он едва ли до конца осознавал, насколько за последние недели в нём проросла пока еще робкая и слабая, но все же вера, что между ними всё по-настоящему может наладиться. И вот сейчас она разом оказалась погребённой под толстым слоем ужасной реальности.       Как много, оказывается, было заключено для него в одном лишь слове «касаться»: мимолётно, нежно, играючи, заботливо, участливо. Слово «касаться» в его голове всегда приравнивалось к Тэхёну. Именно касаниями — во всём их разнообразии и огромном количестве — Тэхён много лет раскрепощал того замкнутого нелюдимого мальчишку, каким он некогда был. Вечно нарушая личное пространство, Тэхён переплетал их пальцы, обнимал, разминал плечи, гладил, ерошил волосы, кусал, щекотал подбородок, целовал. Приучал не бояться касаний, доверять и касаниями же давал знать, что он рядом. Со временем они научились поддерживать друг друга ещё и взглядами, глазами выражая всё то, что не могут сказать: «я здесь», «ты лучший», «не переживай». И хотя сейчас Чонгук уже не был тем самым боящимся любого касания ребёнком, да и уровень тактильности между мемберами в их группе всегда был на высоком уровне, касаться Тэхёна значило много больше, чем остальных. Тэхён — это оплот, тихое место, где можно переждать бурю. Тэхён, чтобы его наказать, мог быть отстраненным, погруженным в себя, мог показательно его игнорировать, но разве можно враз забирать все, к чему долго и упорно приучал?!       Впервые за долгое время макнэ почувствовал себя ребенком, который осознал, что его больше не любят и не хотят. Даже после их расставания Тэхён не был таким чуждым и холодным. Он постоянно пребывал где-то поблизости, и Чонгук не раз ловил на себе его взгляды. Теперь же все стало абсолютно по-другому. И если бы не приход лидера, он бы точно ударился в тихую истерику.       Опустившись на соседнее сидение, Намджун устало вздохнул:       — Кажется, хорошо прошло. Ты в порядке?       Чонгук поёжился, но, поймав на себе вопросительный взгляд лидера, заставил себя выпрямиться и согласно кивнуть. С трудом проглотив ком, застрявший в горле, он посмотрел в окно. Тэхён всё ещё находился снаружи и заигрывал с фанатами. Те восторженно визжали и протягивали к нему руки. И, не зная всю подноготную, вправду можно было подумать, что Тэхён вернулся в свое прежнее состояние.       После встречи у руководства прошла примерно неделя, которую Тэхён провел в типичном для него стиле: закрывшись в себе. Это неслабо повлияло на настроение всей группы, ощущавшей себя единым организмом. В целом Чонгук в исходе не сомневался: связанные контрактом, парни имели не такой широкий диапазон свобод, как казалось со стороны, и, хотя, в случае отказа, выгнать из группы Тэхёна, естественно не выгнали бы, Чонгук наверняка знал, какими штрафами могло обернуться непослушание. И все же, чем дольше Тэ молчал, тем сильнее переживал не только макнэ, но и все остальные. Поэтому, когда на очередных съемках в доме BTS Тэхён вновь заулыбался, принялся шутить, танцевать и даже заигрывать с макнэ, все вздохнули с облегчением.       Вот и сейчас, строя милые рожицы, так и сяк вертясь около машины и творя руками нелепые, но приводящие в абсолютный восторг жесты, Тэхён сумел собрать вокруг себя большинство мемберов. Хоби с радостной готовностью изобразил огромное сердце, Сокджин вытянул губки бантиком, а Чимин просто подошел к Тэхёну сзади и обнял.       Понимание, что кому-то — всем, вернее, кроме него — всё еще позволено касаться Тэ как заблагорассудится, как ни странно, повлияло на Чонгука отрезвляюще. Ему было настолько обидно и больно, что это, внезапно, преобразовалось в злость.

***

      В последовавшие за их разговором дни Чонгук едва узнавал сам себя. Он никогда не думал, что может быть таким мстительным. Никогда бы не поверил, что самый любимый, ценный, дорогой, самый нужный ему человек в мире сможет пробудить в нём такие низкие, сжигающие все внутренности чувства. А чем сильнее злился и сопротивлялся в ответ Тэхён, тем настойчивее становился фансервис со стороны Чонгука.       — Что ты творишь? Я же тебя просил! — шипел Тэ подобно разъеренному коту. Он толкнул его к стене, и от удара локтем макнэ мимолётно поморщился. Но быстро вернул невозмутимое выражение лица и нахально бросил:       — А что я творю, Тэхёни-хён, что не творил бы Джин, Хосок или Чимин? Я не выхожу за обычные рамки фансервиса и не понимаю, откуда такая реакция.       Они стояли друг напротив друга, сверкая глазами, и во взгляде Тэ Чонгук читал то же самое, что минут пятнадцать назад, когда вызывающе улыбался ему в лицо, повиснув на его плече. Физически ощущалось, насколько Ви был зол, как его это бесило, как он еле сдерживается, чтобы не сбросить с себя его руку, но не мог этого сделать, пока они были на сцене. Но главное было в том, что, по сути, Тэхёну нечем было бить, и Чонгук действительно не сделал ничего такого, что бы они не делали прежде в этой песне. Всё, что ему оставалось — раздражённо рычать.       — Не смей делать так больше!       «Как же», — подумал Чонгук и, оправив толстовку, направился следом за ним на сцену. Они исполнили еще несколько треков, во время которых Чонгук к Тэхёну почти не приближался. Но во время очередной паузы снова не захотел себя удерживать и, пока Тэ обращался к фанатам, погладил его по волосам, собранным банданой.       — Я тебя ненавижу, — сказал Тэхён, как только смог это сделать, не привлекая внимания.       — Я тоже, — отозвался Чонгук, не совсем уверенный, к кому больше относился этот ответ: к Тэ или к себе самому. Он, безусловно, злился на Тэхёна за то, что тот пробудил в нём всю эту мерзость. Но дело было и в другом: на себя он злился не меньше. Так злился, что отношения умудрился испортить даже с Чимином.       — Послушай, Чонгук, — шептал тот после их шоу вечером, пытаясь, хоть и довольно вяло, сдержать напористость макнэ. Тот уже повалил его на кровать и, зарывшись пальцами в волосы, впился губами в шею.       —Не хочу ни о чём говорить.       — И всё же. Ты не думаешь, что ты и Тэхён...       — Не думаю, — прервал Чонгук, становясь еще более агрессивными.       От того, как остервенело он начал расстегивать рубаху на груди Чимина, тот протестующе взвизгнул и вывернулся.       — Да ты меня достал! Иди сбрасывать своё напряжение другим способом!

***

      Череда сеульских концертов подходила к концу, завершаясь фотосессией. Разозленный Тэхён избегал взаимодействия с Чонгуком на протяжении всего последнего представления, и тот то и дело ловил недовольные жесты менеджеров, требовавших, чтобы парни выполняли возложенные на них задачи. Чонгук чувствовал себя вымотанным и, несмотря на то что концерт был как всегда успешным, не испытывал обычного выброса адреналина. Он был недоволен собой и впервые ощутил желание всё бросить. Понимая, однако, что следует достойно завершить этот вечер, он целенаправленно подошел к Тэхёну и, положив руки на плечи, привлек к себе.       «Давай, помоги мне».       Сейчас трудно было представить, насколько привычным делом это было раньше. Теперь, сжимая окаменевшие от напряжения плечи Тэ, пытаясь его ненавязчиво расслабить, он как никогда чувствовал непробиваемый лед стены, выросшей между ними.       — Да хватит уже так себя вести! — прошипел Чонгук вконец, наклоняясь к его уху. — Притворись в последний раз, и я никогда, клянусь, никогда больше к тебе не прикоснусь.       Тэхён ощутимо вздрогнул под его руками. Показалось, весь он сейчас превратится в камень — настолько твердыми и напряженными стали его плечи. Но в следующий миг весь он как будто расслабился, подался назад, позволяя почувствовать тепло своего тела, укрылся в его объятиях. Чонгук с облегчением вздохнул, сжав пальцы на его плечах, и подался вперёд. Прикрыв глаза, он вдохнул запах его волос и горько прошептал:       — Спасибо, — как будто было, за что. Как будто не он пытался сгладить напряжение, которое грозило возникнуть между Тэхёном и их менеджером с новой силой. Как будто было не всё равно, лишь бы просто еще один раз позволить себе сжать его в своих объятиях. Жалкая пародия. Мало кто когда-либо в Корее добивался такого успеха, как их группа, но мало кто из простых людей понимает, какого это: играть друзей, когда ты любишь человека больше всего на свете, и разыгрывать из себя пару, когда партнёр по фансервису тебя ненавидит.       Чонгук прикусил губу и наклонился ближе к шее Тэхёна, чтобы спрятать написанную на лице эмоцию. Сейчас как никогда за последние месяцы он чувствовал свою близость к тому, чтобы сдаться. Он чувствовал, насколько выдохся, и кто бы знал, что человеком, способным побить золотого макнэ, станет Тэхён.       Окончание этого долгого тяжелого дня было странным. Оба больше друг с другом не говорили, не старались насолить или как-то задеть. На фотосессии Тэхён больше не пытался высвободиться из объятий Чонгука, и несколько мгновений, когда операторы и фотографы уже свернули свою деятельность, а мемберы, облегченно вздохнув, начали расходиться, они все еще стояли вдвоем. Более того, по окончанию их посадили в одну машину, и впервые Тэхён по собственной воле нарушил молчание, оказавшись с ним наедине.       — Потрясающе, правда, — сказал он с ужасной горечью в голосе, отвернувшись к окну. — Стоит начать с кем-то встречаться, как можно забыть о том, чтобы ездить вместе. Вы с Чимином, должно быть, расстроены.       — А ты расстраивался, Тэ?       Тэхён на вопрос не ответил, продолжая наблюдать в окно за ночной жизнью города. Но через какое-то время снова нарушил молчание.       — Ты ведь выполнишь обещанное, макнэ?       Чонгук тоже откликнулся не сразу, в свою очередь отвернувшись к окну и чувствуя, как в горле застрял огромный ком. Но, почувствовав на себе тяжелый взгляд, тихо откликнулся:       — Да.