PS: "I love you"

Фуджисаки исполнялось восемнадцать. Совершеннолетие талантливого клавишника популярной группы «Bad Luck» отмечали бурно. Изрядно выпивший Сакано со слезами счастья на глазах пытался вслух зачитать Сегучи последние рейтинги; очаровательная Марико из «Nittle Grasper» успешно успевала нейтрализовать разрушительные действия Рюичи, между делом строя глазки Сакано; Рю, успев спиртовым маркером расписать поздравлениями все стены в комнате, на Марико не реагировал, зато дёргал Фуджисаки, который улизнул первым – сказав что сейчас вернётся, выскочил из комнаты отдыха, куда гости сползлись прямо со своих рабочих мест, тихой тенью проскользнул по пустым коридорам и заперся изнутри в изолированной от постороннего мира «1-й записывающей» студии. Там прилёг на жесткий диван и сладко уснул. Шуичи ныл. - Хиро!... (шмыг) … ну почему мой дорогой Юки-Юки-Юки-иии опять на меня сердится? - Шу, у него просто много работы. Потерпи немного, и всё наладится. - Но мой дорогой Юки выпустил новую книгу уже в прошлом месяце…(шмыг-шмыг) а-а… Хиро, ну почему я такой несчастный?! - Достал, - честно сказал Хироши. Разговор продолжался уже не первый час. Хиро решительно встал, отдирая от себя руки обиженного на жизнь друга. Шу с новыми силами принялся поливать столешницу слезами, а Хиро вышел в коридор, без стука притворив за собой дверь. Достал полупустую пачку сигарет. Пачка была довольно мятая и в целом невзрачная – он ведь не курил. Так, таскал с собой, на всякий случай. Пошарил по карманам и с трудом нашёл зажигалку. - No smoking here, - сообщил до боли знакомый саркастический голос из-за спины. - Кей. – Хиро с отвращением затянулся, выдохнул в темноту коридора белёсый дым и затянулся снова. - Курить не стоит – а то привыкнешь. Да и сигарета тебе не идёт. - Я уже не ребёнок, Кей, не стоит меня опекать. И вообще, оставь меня в покое. Он повернулся и не спеша пошёл в сторону выхода. Некоторое время менеджер молча шагал с ним след в след. Дробное эхо их шагов терялось в гулких переходах здания студии. - Я не ребёнок, – повторил он себе под нос. Сигарета догорела, пальцы сжимали жесткий, пахнущий дымом фильтр. Хиро задумчиво смотрел на него, решая, что делать: нести до самого выхода противно, а бросить под ноги – не позволяла совесть. - Ты не прав, - от неожиданности Хиро уронил окурок и презрительно поджал губы. А Кей продолжил, - ты такой же ребёнок, как вечно плачущий Шуичи, или как неунывающий, дурашливый Рю… все люди сцены остаются детьми. Поэтому публика к вам и тянется, разве нет? - Нет, - Хиро угрюмо уставился менеджеру в глаза, - в нашей группе хватает одного балбеса. Я не собираюсь жаловаться и заливать слезами пол. - То же самое ты сказал себе, когда Аяка ушла, верно? Я угадал, не так ли? Ты будешь сильным, не станешь хныкать и страдать, и вообще, тебе чужих проблем хватает – времени нет заниматься своими собственными. - Точно, - Хиро до боли сжал кулаки, - а теперь отстань. Я иду домой. - Ты не уйдёшь, Хироши. Гитарист остановился. Плечи его слегка дёрнулись – подобные заявления в устах их менеджера как правило сопровождались щелчком передёрнутого затвора. Он обернулся. Но Кей стоял, прислонившись плечом к стене, и только неизменный «Магнум» тускло поблёскивал в кобуре на поясе. - От себя нельзя уйти. Боль и одиночество в твоём сердце не исчезнут. Не сотрутся чужой радостью, а напротив – лишь усилятся осознанием того, что ты был один. Никто не протянет тебе руку, никто не обнимет тебя, как ты сотни раз обнимал отчаявшихся друзей. Ты будешь одинок. У тебя будет работа, которую ты ценишь, публика, которую презираешь, друзья, которые не понимают тебя, и одиночество, которое ты будешь любить всем сердцем. Тебе будет плевать на жизни и судьбы людей, и всё потому что один раз ты позволишь всем наплевать на тебя. Ты станешь таким, как он. - Как кто? – Хиро недобро прищурился. Голос его прозвучал глухо, как случайно задетая низкая струна. Кей знал, что за этим последует. Но подавил в себе желание усмехнуться, и пристально глядя Хироши в глаза, раздельно и чётко произнёс два слова: - Юки Эйри. Удар, пришедшийся в скулу, едва не сбил Кея с ног. Такой прыти он, признаться, не ожидал. Хиро не изменился в лице, только карие глаза блеснули болью и холодом. Он никогда не лез в драку первым. Но и его уравновешенности был предел. Он ударил не в полную силу, всё-таки пригасив замах, когда осознал, что же именно он делает. Кей чуть не свалился на пол, но выпрямился, и провёл ладонью по губам. Даже в неосвещённом коридоре на светлой коже была заметна тёмная полоска крови. Было здорово больно, но всё-таки он усмехнулся: - Ты скажешь после этого, что я не прав? Конечно же Кей был прав. Прав до обидного, спорить было не с чем. В коридоре закипела драка. На стороне Кея было преимущество в росте и знание техники боя. Но Хиро чаще бывал в потасовках, и силы оказались примерно равны. Кей от души приложил гитариста кулаком в солнечное сплетение. Склочная жертва доморощенной психологической помощи согнулась, но не сдалась, зарядив менеджеру-психологу ногой в голень, и отступила на пару шагов назад. Не сходясь больше на короткую дистанцию, молодые люди молча, быстро и уверенно поставили друг другу ещё по паре синяков, но последний выпад Кея оказался неудачным, он подошел на полшага ближе чем следовало, открываясь для удара. Хиро немедленно попытался вернуть ему удар в живот, но Кей оказался проворней, перехватив руку, и заломив кисть в болезненный захват. На долю секунды Хиро застыл, с занемевшей правой рукой, локтем, целящим в потолок, и неимоверно вывернутой кистью – малейшее нажатие, и ему несколько месяцев придётся ходить в гипсе – нос к носу с ненавистным зарвавшимся менеджером – а уж что до игры на гитаре… … а потом левой рукой выхватил «Магнум» из кобуры Кея, и быстрым движением приставил пистолет к его шее. В чуткой тишине каждый из них слышал только прерывистое дыханье и стук собственного сердца в ушах. Время отмерялось этими быстрыми судорожными биениями пульса. Хиро успел сделать вдох трижды, когда вдруг понял, что мёртвая хватка на его запястье ослабла. И внезапно, как вспышка света, в его сознание плеснул ужас: что он делает? Что делает Кей? Откуда этот страшный, звериный запал – убить?! К горлу почему-то подкатили слёзы, рука, сжимающая пистолет, мелко дрожала, а Кей не отрываясь смотрел ему в глаза. - Кей… - прошептал Хиро, и голос его не слушался. Дуло пистолета всё ещё холодило его шею, но Кей слегка наклонил голову, как будто прислушиваясь. Ближе. Ещё ближе. Хиро казалось, что он утонул в этих холодных синих глазах… а потом Кей легко коснулся его губ. Поцелуй оказался сухим и горячим на ощупь. Пистолет со звоном упал на пол. - Кей?.. Больше Хиро ничего сказать не успел. Кей поцеловал его снова. Его руки поймали тонкие кисти гитариста и сжали – нет, не грубо - сильно, но очень бережно. Пальцы переплелись, он прижался к рыжеволосому всем телом и понял, что тот дрожит. Кей притянул его к себе – ещё ближе, осторожно гладя тёплыми ладонями предплечья, плечи, спину, ласково, медленно, стараясь скорее просто успокоить. Пока. Первое прикосновение обожгло жаром. Хиро замер, буквально остолбенев. Что он делает – этот чёртов Кей? А по хребту прокатилась тёплая волна, и он непроизвольно подался вперёд, обнимая руками плечи, отвечая на поцелуй… «Чёрт, вот ведь поворот сюжета» - думал Кей, ощущая на плечах неуверенные ладони Хироши. Нет, то есть он, Кей, давно хотел приручить этого своевольного рыжеволосого бесёнка, но вот как раз сегодня, сейчас, он этого как-то не планировал… когда он почувствовал, что Хиро отвечает на его поцелуй – у него из головы вылетели все мысли. И разумные, и не очень. В прохладной темноте они жались друг к другу, как два подростка, наконец-то дорвавшиеся до сокровенного, только-только познающие вкус слова «можно». Этот вкус был солоноватым – с примесью гемоглобина. И сейчас Хиро бы корил себя за тот – первый – удар, которого Кей не ожидал, не мог ожидать, и потому пропустил; если бы только мог осмысленно думать о чём-то. Руки их слепо шарили по стене, пока не наткнулись на дверную ручку – встретились на ней, с трудом повернули – не заперто. Случай загнал их в аппаратную. Они бы просто упали на пол, если бы Хиро наконец не нашёл в себе сил оторваться от губ Кея и не отпрянул, чтобы взглянуть ему в глаза. Он хотел что-то спросить, но так и не вспомнил, что именно. Кей уловил этот момент колебания, минутной растерянности… - Что? – прошептал он, аккуратно прикрыв дверь, - что-то не так? Хиро прятал взгляд, но покачал головой. - Нет. - Ты не хочешь? Хиро молчал. И Кей подумал, что ему будет непросто –сейчас взять и сказать «хочу», даже если это действительно так. Он снова коснулся его рук – легко, едва ощутимо, погладил подушечки пальцев, загрубевшие от гитарных струн; словно рисуя сложный иероглиф, провёл пальцами по его раскрытой ладони путаную, изогнутую линию. Едва коснулся губами рыжих волос, пахнущих табачным дымом, и скользнул ниже – к шее и ключице… - Я хочу, - тихо сказал Хиро и поднял наконец глаза. …Кей потерял голову. Одним движением он смахнул с широкого стола целый ворох каких-то важных бумажек - степенными цаплями опускались на пол нотные листы, лепестками сакуры мельтешили маленькие «ремайндеры» и записки. Он подхватил Хиро, только чтобы усадить его на стол и снова отойти на полшага – и ещё несколько секунд любоваться этим зрелищем! Сквозь ставни просачивались тонкие лучики зеленоватого лунного света. Его было достаточно только чтобы видеть очертания, силуэты, да ещё для того чтобы посеять тревожные блики в глазах любовников. - Хиро, как ты… какой же ты… - Кей торопливо расстёгивал на Хироши рубашку – как всегда слегка мятую, разгильдяйски расстёгнутую у ворота. Пуговицы не слушались, - чёртова рубашка, Хиро! Эта рубашка сводит меня с ума! Тот попытался усмехнуться и тут же подавился смехом, потому что Кей наклонился чтобы прошептать: столько раз видя тебя в ней на сцене, я представлял, как наконец-то сниму её с тебя, - и добавляя весомости своим словам слегка прикусил мочку уха. Хиро сам не слишком понимая, что делает, расстегнул на рубашке Кея пуговицы – методично, медленно, и все до единой, не отвлекаясь от поцелуев. Галстук не слушался и на уговоры не поддавался. - Ненавижу весь этот официоз, - хрипловато сообщил он, и Кей, поняв, в чём дело, сам одним движением стянул галстук с шеи. Прикосновение кожи – к коже окончательно лишило разума обоих. Джинсы улетели в угол комнаты, вслед за ними отправились красивые, с утра отглаженные штаны от дорогого костюма. Приглушенные поцелуями слова служили скупой связкой между ласками. Ладони у обоих стали горячими, каждое движение посылало по телу жаркую волну. Кей оторвался от губ любовника, проложив поцелуями ниточку - ниже, по шее и ключице, лёгкими прикосновениями пальцев нашёл особо чувствительные точки; наслаждаясь полным ощущением обладания красивым, сильным и любимым человеком, не торопясь, языком провёл несколько дорожек по животу, и наконец… … Хиро закусил губу, но стона всё равно не сдержал. Ощущения были такие, что иногда он забывал вовремя сделать вдох. Через туман, как ситцем укрывший его, Хиро услышал слова, но, даже отвечая, не понимал их, а чувствовал. - Сейчас. Да? - …да… - Не бойся… я… не хочу тебя напугать. Он чувствовал напряжение – как натянутая струна, и пронзительную боль, как если бы эта струна оборвалась. - Расслабься, малыш, и не бойся… И боль ушла. Мир утонул в согласном движении тел. Пальцы переплелись, переплелись дыханья, и волосы – светлые с рыжими. Просыпаться было тяжело. Мышцы ломило как после суровой драки. Впрочем, драка тоже имела место быть. Об остальном Хиро старался сейчас не думать – слишком много мыслей в гудящей как в бреду голове. Со второй попытки он разлепил глаза и обнаружил что лежит на избитом диване в аппаратной. Диван был старый и чересчур мягкий – под боком, под тонкой обивкой неприятно поскрипывала пружина. Хиро собрался с мыслями и сел, обхватив голову руками. Рядом, на полу, принесённая чьей-то заботливой рукой стояла банка холодной сладкой газировки. Он поднял её и приложил к виску. Ощущение было неземное! Под банкой обнаружилась записка. Парень долго держал её перед глазами, прежде чем расплывчатый узор собрался в ровные, крупные, уверенные буквы. «Good morning! Я ушёл по очень важному делу. У тебя сегодня выходной. Отправляйся домой, прими душ, обязательно позавтракай. Я приеду, как только смогу. Не скучай. I love you. К.» the end