Хирам

Вероника всегда любила его. Смотрела, затаив дыхание, пока сердце где-то внутри глухо отстукивало самбу. Да, они не всегда ладили, но что-то физическое неотвратимо влекло её к нему, не давая ни секунды забыть о его существовании. Он – Хирам Лодж. И он любовь всей её жизни. На взаимность рассчитывать не приходилось, потому что рядом с ним всегда была верная Гермиона. Поэтому Вероника душила в себе эти чувства, с затаённым влюблённым отчаянием глядя на Хирама каждый раз, когда он оказывался в поле её зрения. Это зависимость. Он был её единственной и самой вредной привычкой. Веронике было 20. Она писала статьи и тексты, пыталась вложить всю себя в творчество, лишь бы избавиться от наваждения. Друзья в университете хорошо отзывались о её работах и даже прочили её в писательницы, но, кажется, эта вторая жизнь Вероники проскальзывала мимо неё. Первой и самой важной был Хирам. Хирам, Хирам, Хирам – это всё время стучало где-то на подсознании, всё время стискивало её сердце болью неразделённой любви. Он старше на 24 года, он любит Гермиону, он преступник – Вероника тщетно пыталась себя отговорить, потому что список продолжался совершенно противоположным: у него такие глубокие глаза, он такой умный, его прекрасное тело, мужественная энергетика, я задыхаюсь от чувств, когда он просто подходит ко мне... Вероника знала, что это неправильно. Но разве это что-то меняло? ...Почему-то всё самое прекрасное случается внезапно. Вероника не помнила, в какой момент её любовь оказалась взаимной. Помнила только горячее тело, прижимающееся к ней сверху, мягкие тёплые губы, тесноту маленькой комнаты, в которой они прятались. Она была нема от распирающих её чувств. Хирам, Хирам, Хирам... Никогда ничего подобного. Головокружительно. Теряешь контроль и падаешь, падаешь. Он меня любит. Он меня любит. Вероника не могла привыкнуть к тому, что теперь Хирам был её. Действительно её. Полностью. Каждой клеточкой своего божественного тела и преступного разума. Он тихо порвал со своей Гермионой, и этот факт взрывал мозг Вероники чуть ли не больше. Они же всегда были вместе, сколько Вероника себя помнила. Но теперь не нужно было скрываться. Вероника была ураганом, смерчем, чья сила любви могла сбить Хирама с ног, но поразительно, что он противостоял ей такой же силой. Теперь он всегда был рядом и заботился о своей маленькой девочке. Вероника объединила их союз так, как хотела. Не совсем ЗАГС, не совсем венчание – но теперь они были вместе перед всеми, кого только можно вообразить. Хирам, помимо преступника, был спортсменом. Он бегал на короткие дистанции со своими спортивными знакомыми, участвовал в борьбе и подобных вещах. Вероника всегда была рядом. Она кричала с трибун его имя, восторженно заливаясь визгом, когда Хирам вновь и вновь предсказуемо одерживал победу. Но этому суждено было закончиться. Однажды Хирам пропал. Вероника не могла найти его нигде, даже в местах, где он бывал чаще всего, – в гостиной своего дома, в пабе с друзьями, в кровати у Вероники. Сердце теперь отстукивало военный марш: «Где он? Где он?» – пока ей не сообщили скорбную новость. ...Вероника тупо смотрела вперёд, не понимая, не в силах осознать. Горло предательски сжимало кольцо шипастой проволоки, не давая вздохнуть, а глаза были сухими. Вероника пока не плакала. Она осознавала. Нет, такого не может быть. Наверное, это кто-то из многочисленных врагов Хирама подстроил, чтобы получить за него выкуп. Вероника отправлялась на спортплощадку, в паб, общалась с людьми, которые его знали, но из уст разных людей звучали две новости (непонятно, какая правдивая). Хирам умер. У Хирама появилась другая любовь. Вероника не знала, что из этого доставляло ей боль сильнее. Тем более что новой любовью Хирама, по слухам, была её сводная сестра. Вероника пришла к ней в дом, кричала с ненавистью, кидала в сестру предметы, которые попадались под руку, а та лишь смеялась и уворачивалась. «Она даже не жалеет», – с отвращением выплёвывало сознание Вероники, когда она швыряла в сестру очередную мягкую игрушку, которыми был завален весь дом. Лучше бы вместо неё была ваза – пробить ей голову. Вероника продолжала отчаянно искать Хирама, как брошенный щенок ищет своего хозяина. В её красных от бессонницы глазах поселился болезненный сухой блеск. Вероника видела Хирама среди спортсменов на соревновании и бросалась к нему, пытаясь перелезть через все заграждения, но её оттаскивали, вкалывали что-то усыпляющее. Правильно ли это? Она не могла думать, потому что единственной целью было найти Хирама. Это галлюцинации? Или он действительно её обманул и теперь скрывается от неё с любовницей? Вероника видела Хирама везде, но не могла до него дотронуться. Не могла даже подойти – ей вечно мешали. Когда она не искала Хирама, то часами могла пялиться на бумажку в своих руках, не осознавая, что на ней написано, а когда осознавала, что это всего лишь вкладыш из-под коллекционной игрушки, – не понимала, как он у неё оказался. Она не слышала, когда к ней обращались, не отвечала на вопросы – теперь её почти не существовало в этом мире. Вероника чувствовала себя ребёнком, потерявшим отца. Её разум отупел, а плакала она теперь больше, чем находилась в сознании. Гермиона следовала за ней по пятам, словно пытаясь опекать её. Но Веронике было всё равно. Освежённая неожиданным промельком мыслей, она решила идти в первое место, где она увидела Хирама и влюбилась в него на всю жизнь: в старый гостевой дом. Может быть, он всё ещё там? Хозяева приняли Веронику с радушием, и она поняла, что хотела бы остаться здесь. Её бы всю жизнь кормили и обеспечивали, а она бы играла в игрушки, как ребёнок, и видела Хирама в каждом госте. Она прошлась по старым коридорам с высокими потолками и вышла к сцене, где, кажется, выступал Хирам, когда был молодым. Он и сейчас был здесь. Милый двадцатилетний парень, ещё не очернённый преступной деятельностью, играл на фортепиано, дружелюбно приветствовал Веронику, протягивая ей руку, ходил по сцене, что-то пел. Вероника стояла, открыв рот. Что-то в её голове не складывалось. Как он может быть здесь молодым? Время же никогда не поворачивает назад, даже в таких необыкновенных случаях, как Хирам Лодж. Неужели это всё-таки галлюцинации? Этот парень не был её Хирамом, и, ещё несколько секунд задержавшись взглядом на отдалённо похожих чертах лица, Вероника пошла дальше. В месте, где она впервые увидела его, тоже стоял молодой Хирам. Почему-то со злой ухмылкой. Эта часть Хирама была больше знакома Веронике, но это всё ещё была не её любовь. Вероника в растерянности обернулась. Она не знала, что делать. Последнее место, сохранившее хоть какие-то воспоминания о Хираме, оказалось не тем, что ей нужно. Она бросилась на пол, обливаясь рыданиями невозвратности жизни. Хирам, Хирам, Хирам – стучало внутри так же сильно, как и раньше, но больше не находило адресата. Вероника стискивала зубы, тоненько скулила, извергала потоки соли из своих глаз, но боль, ноющая и накрывающая с головой, не проходила. Добросердечные хозяева гостевого дома прибежали на звуки неутешимого плача, пытались поднять Веронику с пола, но та не вставала, вырывалась и прижималась к полу того здания, где они с Хирамом были когда-то счастливы. Если не это, то что ей теперь оставалось?..