Трон занимает законный царь

Вот трон, на который восходит царь. Вот князь Трубецкой, который хочет Занять без жертв под покровом ночи Трон, на который восходит царь. А это поэт и безумец Рылеев, Который по площади вечно бегал За Трубецким, который хочет Без жертв захватить под покровом ночи Трон, на который восходит царь. Вот князь Оболенский - сгодится он тоже, Если Рылеев, конечно, не сможет Вернуть Трубецкого, который так хочет Без жертв захватить под покровом ночи Трон, на который восходит царь. С солдатами тут разговаривать стал Губернатор столичный и генерал. Просил по-хорошему Оболенский: "Извольте отъехать, Вам здесь не место!" Ну где же Рылеев? Ах да, он болеет, И он побежал, несмотря на простуду, Сквозь толпы зевак, озираясь повсюду, Ища Трубецкого, который так хочет Без жертв захватить под покровом ночи Трон, на который восходит царь. Свой пистолет Каховский вынул И стрельнул предательски всаднику в спину. Поступком бессовестным и столь дерзким Повергнут в нокаут теперь Оболенский, Который восстанием здесь управляет, Пока наш Рылеев судьбу проклинает, Ища Трубецкого, который так хочет Без жертв захватить под покровом ночи Трон, на который восходит царь. Вот Миша Бестужев, Он дико простужен. Ведет он на площадь лейб-гренадеров, И слышатся крики: "Ура Константину!"- Кричит Оболенский, прекрасный оратор, (Его штыком был добит губернатор С кровавым пятном на мундире, неброским, От пули, которую выдал Каховский, Тогда как Рылеев Идет по аллее, Ища Трубецкого, который так хочет Без жертв захватить под покровом ночи Трон, на который восходит царь. А вот Бенкендорф, и он генерал. Верхом на коне Бенкендорф поскакал В казармы к уже присягнувшим солдатам, Чтоб их повести на площадь в атаку, Ведь Миша Бестужев, конечно, опасен, Тем более если они вместе с князем - С самим Оболенским, Который стал резким, После того, как Каховский ударил, И наземь упал губернатор их старый. Рылеев толпу раздвигает руками, Ругая отчаянно громко стихами Того Трубецкого, который так хочет Без жертв захватить под покровом ночи Трон, на который восходит царь. А это Орлов, Которого долго звал Бенкендорф, Теперь Орлов, Безусловно, готов В атаку вести своих конногвардейцев С тех пор, как забилось испуганно сердце, Когда он увидел его, губернатора, Добитым рукою другого диктатора Там, где солдаты Миши Бестужева Стоят на снегу, похожем на кружево, После того, как Каховский бесстыдно Выстрелил подло всаднику в спину, А тот не отъехал, хотя Оболенский Привел ему довод, весьма даже веский. В то время Кондратий, простыв от мороза, Ругается громко, теперь уже прозой, На Трубецкого, который так хочет Без жертв захватить под покровом ночи Трон, на который восходит царь. Вот царь Николай, а рядом Орлов И верный присяге своей Бенкендорф. Сам Государь, безусловно, не хочет Стрелять по солдатам, но он все же должен, Иначе солдаты с Мишей Бестужевым Возьмут Арсенал и захватят оружие, И свергнут царя своего, узурпатора, Раз смелость была застрелить губернатора. А выстрел тот подлый сделал Каховский, И это припомнят ему на допросах. "Ура, Конституция!" - грянуло с треском В ответ на то, что сказал Оболенский, Тем временем наш возмущенный поэт, Ругая, на чем только держится свет, Зовет Трубецкого, который не хочет К солдатам идти на Сенатскую площадь. Теперь этот план навсегда поменялся, Но главной мишенью все так же остался Трон, на который восходит царь. Вот пушки, которые бьют без разбору По людям, по льду, мостовым и заборам, Тем самым приказ исполняя свято, Который им дал Государь Император, С которым рядом Неистовым взглядом Глядят генерал Бенкендорф и Орлов На то, как не помня в панике слов Тонут солдаты в черной воде. А Николай-то совсем не хотел, Только пришлось применить оружие, Чтоб не смогли солдаты Бестужева Залпом ружейным убить Императора, Отправив его к генерал-губернатору. Взяты Каховский и Оболенский, Их повели на допрос под арестом, А с ними Рылеев, и он по дороге Ворчит что-то, глядя себе под ноги, Про Трубецкого, который, мол, предал, И потому провалилась победа, А трон занимает законный царь. Повешены были пятеро дружно. Рылеев, Каховский и трое из южных: Пестель, Апостол и Рюмин-Бестужев, В тот день на Сенатской не мерзших на стуже. В Сибирь Трубецкой загремел на бессрочно, И там ему снится Сенатская площадь. А царь Николай будет помнить вечно, Как приказал расстрелять он картечью Своих же солдат, ничего не понявших, Но все же серьезно тому угрожавших, Чтоб трон мог занять законный царь.