Если захочешь взять реванш

      Микаса сегодня была особенно нервной. Пару часов назад закончилась небольшая разведывательная миссия за стены, целью которой было выяснить обстановку ближней части пути до Шиганшины. Она могла пройти очень гладко, если бы по дороге назад небольшая группа разведчиков не наткнулась на аномальных титанов. В той части строя был Эрен. Он, конечно же, как всегда, постарался себя проявить, что кончилось для него лазаретом. Аккерман корила себя за то, что слишком поздно пришла на помощь сводному брату, успевшему к тому моменту наломать дров. Но самое больное то, что её не пускали сейчас к нему, из-за чего она даже не знала, насколько сильно досталось Эрену. Медики чуть ли не выпнули девушку из больничного крыла, чтоб та не путалась под ногами во время их работы. Ей оставалось лишь съедаемой переживаниями вышагивать под окнами лазарета, где в одной из палат должен находиться бессознательный парень. Или он уже пришёл в себя? Как он? Вдруг ему что-то понадобится? Тревога крутилась безудержным волчком, всё больше накатывая беспокойные мысли, собирая их в снежный ком. Если бы этот коротышка лучше следил за постоянно рвущимся в бой Эреном, то ничего бы не произошло.       Микаса почти полностью зарылась лицом в свой любимый красный шарф, перебирая его края в своих тонких пальцах. Она знала, что ей стоит успокоиться, но сделать это проще было бы, если её пустили хотя бы ненадолго к её брату. Азиатка уже полностью отключилась от окружающего мира, утопая в своих тревогах и тепле, что хранила родная ткань. Она совершенно не обращала внимания на разведчиков, что проходили мимо, лишь голос Армина смог вернуть её в реальность. — Микаса! — Арлерт спешно направлялся к ней, а за ним следовали Саша, Конни, Криста в неизменном сопровождении Имир, Райнер и даже Жан, который всё утверждал, что идёт проведать Йегера только для того, чтобы посмеяться над его корчующейся от боли рожей. — Тебя тоже не пускают к нему? — Нет, — Аккерман подняла взгляд своих серых глаз на окна больничного крыла. — Да с ним наверняка всё в порядке, — бодро выдал Спрингер, — на нём же заживёт всё в два счёта! — Верно, — подключилась Саша, — ещё покормят дополнительно.       Микаса сама это всё прекрасно понимала своей рациональной частью, но её легко могло заглушать волнение за Эрена, пока ей самой не придётся убедиться воочию, что с ним всё хорошо. Ей нужно было просто посмотреть на него, такого родного. Конечно же, вновь выслушать ворчания насчёт того, что он не ребёнок и сам за себя может постоять, что беспокойства сестры абсолютно бесполезны. Но всё это неважно в те моменты, когда она может заглянуть в его большие зелёные глаза, дотянуться до его руки. — Аккерман, — все новобранцы в миг вытянулись по струнке, кроме Микасы, которую и окликнул недовольный и полный раздражения капрал, — ты своей страусиной головой хоть когда-нибудь думаешь или только и можешь её прятать в это тряпьё? — Не понимаю, о чём вы, — тревога сразу отошла на второй план, в душе начинала закипать неприязнь, которую Микаса испытывала по отношению к наглому коротышке. Беспокойство скрылось за холодом, с которым она теперь пыталась взглядом уничтожить Леви, не отстающий от Аккерман в этих гляделках. — О том, что тебя сожрут в ближайшей серьёзной вылазке за стены, если ты продолжишь так бездумно лезть на рожон, — на саму девчонку капралу было плевать с высокой колокольни, но в такие трудные времена для разведки не хотелось терять такой ценный кадр, который из себя представляла Аккерман. И большая вероятность того, что смерть её настигнет из-за очередной попытки заслонить собой недотитана Йегера, совсем не устраивала Леви, а, наоборот, лишь раздражала. Настолько же законченной дурой надо быть, чтоб так печься о безмозглом, но уже достаточно взрослом брате? — Ты сегодня нарушила строй только из-за того, что Йегеру мозгов не хватило на нормальную атаку. И без поддержки других тебя бы уже не один раз превратили в кровавое месиво, пока ты с ним носилась. — Кто-то же должен отвечать за его безопасность, раз вы этого сделать не в силах, — обстановка становилась всё более напряжённой. Скоро между этими двумя сильнейшими начнут летать молнии, что задели бы всех, кто находился в радиусе поражения, — у меня всё было под контролем. — Да неужели? — Леви пропустил мимо ушей первое замечание Аккерман, — с таким твоим «контролем» тебя что угодно врасплох застанет. — Меня невозможно застать врасплох.       Всё говорило о том, что сейчас должна была последовать драка. Жестокая. Беспощадная. Чувствуя приближение бури, ребята из 104 кадетского выпуска дружно отошли на несколько шагов назад, боясь издать даже самый тихий шорох. Леви сверлил взглядом рядовую, находя для неё подходящее опровержение её слов. Она сейчас была напряжена и натянута, словно струна, так что удар с его стороны больше всего и ожидала. Пусть он и смог бы всё равно повалить её этим на землю, но это лишь показало бы разницу в опыте боя между ними. Это было не то. Аккерман заточена только на возможность боя, всё остальное она отметает в сторону. казалось бы, это концентрация, но это и её главная ошибка.       Леви сделал резкий шаг вперёд, сокращая расстояние между ним и Аккерман до невозможного минимума, и, грубо схватив мягкие чёрные волосы на затылке девушки, накрыл её губы своими. Микаса широко раскрыла глаза, полностью выпадая из реального мира куда-то в прострацию, где не существовало ничего, кроме сухих губ капрала. Это не было томным и чувственным поцелуем, рождающим приятное ощущение бабочек в животе. Земля из-под ног уходила не из-за блаженства, уносящего на крыльях куда-то в небо, а из-за неописуемого шока. И настиг он не только Аккерман, но и всех, кто видел эту сцену. Казалось, что у медиков разведки разом должна добавиться работа из-за солдат, что приковыляют к ним с отпавшей челюстью. Капрал же прекрасно чувствовал глубочайший шок рядовой, которого он и хотел добиться и из-за которого она даже не пыталась вырваться из хватки мужчины.       Леви без даже малой доли аккуратности укусил нижнюю губу Аккерман, тут же ощутив железный привкус на языке. Капрал отстранился буквально на пару пару сантиметров от лица Микасы. Совершенно потерянный взгляд и выступивший на бледных щеках румянец вызвали у него победную ухмылку, которая исчезла с его лица так же быстро, как и появилась. — Вот ты и ранена, Аккерман, — капрал уже отпустил из своей хватки волосы девушки и окончательно отстранился. Он выглядел настолько спокойно и безразлично, будто ничего и не произошло, — сказал же, больше контроля.       Какое-то время Микаса ещё стояла, как громом поражённая, не до конца понимая, что только произошло. Из ранки на губе продолжала сочиться кровь. Девушка немного дрожащими пальцами коснулась нижней губы и рассеянно посмотрела на алые капли, оставшиеся на них. Нормальное состояние начало возвращаться к Аккерман, в которой с новой силой вспыхивала неприязнь к капралу, который уже успел скрыться. А вместе с этим в душу закрался азарт. Она ему ещё покажет, что он не один умеет так заставать врасплох.       И она нанесла следующий удар. В один из редких выходных, что оказался не за горами от того случая под окнами лазарета, Микаса перехватила человека, что нёс капралу чай. Без объяснения причины она молча забрала из его рук чашку и направилась к кабинету главного чистоплюя разведки. Постучавшись и не дождавшись ответа, девушка с невозмутимым выражением лица зашла внутрь, заставая Леви в гражданской одежде и сидящем на диване с какой-то книгой в руках.       Не теряя отстранённости от всего во взгляде, хотя в душе во всю бушевал ураган сомнений и переживаний, Аккерман подошла к Леви и вылила всё содержимое чашки тому на тонкую кофту, что сразу впитала в себя горячий чай, несильно, но ощутимо обжигающий грудь мужчины. Леви тут же подскочил с дивана на ноги, готовясь убить девчонку на месте, несмотря на то, какой она нужный боец. — Аккерман, ты сдурела? — он мысленно дал обнаглевшей рядовой фору пять секунд либо на оправдание, либо на побег. — Ой, пятно, надо в стирку, — Микаса старалась не выдать легкую дрожь в руках, пока она, уверенно смотря прямо в разгневанные глаза Леви, стянула с него испорченную одежду, проходясь при этом подушечками пальцев по мускулистому торсу. А когда с этим расправилась легко подула на обожженное место, добавив, — чтоб не жгло.       До конца осознать поступок Аккерман, Леви смог тогда, когда та уже скрылась из его кабинета. Она действительно смогла его удивить, но капрал прекрасно понимал, что девчонка ещё слишком неопытна в подобных играх. Он почувствовал, как едва заметно тряслись её руки, как бы хорошо Аккерман не пыталась это скрыть. Но она сама затеяла продолжить этот спор, в котором Леви не собирался оставлять последний ход за азиаткой. Он обязательно поставит ту на место. И сама Микаса тоже понимала, что теперь нового хода со стороны капрала ждать долго не придётся. Ей до сих пор не верилось, что она это сделала. Казалось, что это всё произошло где-то во сне, в котором девушка отважилась дать отпор коротышке. Но нет, здесь и сейчас, в самой настоящей реальности, она сжимала в руках снятую ей же кофту сильнейшего война человечества. Победный трофей только больше распалял и зарождал мысль, что пора самой готовиться к новой проделке.       Эрена выписали из лазарета спустя пять дней. И Микаса, конечно же, первая оказалась в тот день в палате брата, который чувствовал себя здоровее всех здоровых. И идя по коридору штаба, он жаловался, что всё это время чувствовал, как зря теряет время, поэтому сразу же ринулся на тренировочное поле. Микаса следила за ним, чтоб тот не переутомился под недовольные высказывания Йегера. Хотя стоило признать, что всё же он успел соскучиться по сводной сестре, и даже её беспокойства сейчас не вызывали такого сильного внутреннего протеста, как обычно. Однако если к чрезмерной заботе со стороны Микасы он был готов, то к тому, что случилось после появления капрала на поле, совершенно готов не был. — Аккерман, тренировки это хорошо, но не переусердствуй, а то здесь-то прибудет, — подойдя вплотную со спины к девушке, Леви сначала положил руку на её пресс, а позже перевёл скользящим движением на ягодицу, — но вот здесь, — вторая рука неожиданно легла на грудь рядовой, — здесь-то убавится.       Микаса залилась краской и уже собиралась ударить по рукам нахального капитана, как того уже и след простыл. Но остался на месте Йегер, который так и замер на месте, смотря в одну точку. Он был готов поверить в то, что это была галлюцинация от лекарств, которые в него пихали, но никак в то, что всё произошедшее было взаправду. — М-микаса, что это было? — пролепетал Йегер. — Это просто кто-то нарывается, — Аккерман сжала кулачки, уже мысленно воплощая план своей мести, пока тело до сих пор хранило ощущение прикосновений рук капрала.       И в этот раз она решилась на присутствие зрителей. К горлу подкатывал ком, когда девушка шла через всю солдатскую столовую к столу, за которым сидел отряд Леви и он сам. Дрожь в коленках унимал азарт, но он же и сдавливал грудь, почти выбивая из лёгких воздух. Она сможет. Микаса сжимала в руках ту самую кофту капрала. которую она совсем недавно с него стянула. Шаг. Ещё один. И вот она рядом. Аккерман перекинула одну ногу через Леви и уселась таким образом к нему на колени, оказавшись с ним лицом к лицу, вновь разделённая совсем небольшим расстоянием. Кофтой она обвила шею капрала, чьи глаза уже успели расшириться, и это удивление азиатка впитывала с безумным удовольствием. — Ты забыл это у меня, — одновременно тихо, но достаточно слышно для ближайшего окружения проговорила Микаса.       Петра чуть не задохнулась от возмущения, пока остальные солдаты почувствовали, как еда пошла не в то горло, заставляя поперхнуться. Весь штаб негодовал последующую пару недель. Никто не мог понять, что происходит между этими двумя, что раз за разом передавали друг другу ход в этой безумной игре, которая затягивала. Она была омутом, в который окунаешься всё больше и больше, замечая в один прекрасный момент, что ты ушёл в него с головой.       Эти слишком личные, нарушающие рамки приличия прикосновения действительно накрывали полностью, не оставляя глотка воздуха. Ощущения забирались под кожу, оставаясь там и не давая покоя перед сном. Они играли на тонких струнах души и тела, заставляя вновь и вновь вспоминать тепло чужого тела, что приходило и исчезало мгновенно. Как и чужой голос никак не мог стереться из памяти, он звучал в ушах в ночной тишине. И он тянул к обладателю этого голоса. Звал. И хотелось отдаться этому зову, следовать за ним. Вся эта игра не заставила в душе Леви и Микасы родиться то чувство, о котором обычно пишут в сказках, что привязывает одного человека к другому. Это было совершенно другое. Влечение. Необходимость продолжать эту игру. Повышать ставки. Чтобы на какой-то небольшой отрезок времени сближаться, а после вновь держать дистанцию и одаривать друг друга холодом.       И Микаса признала эту необходимость, пусть и пыталась долго бороться с её принятием. И сейчас, стоя под тёплыми струями воды в душевой, в её голове вновь и вновь всплывали картинки тех моментов, когда разрушалась грань между ней и капралом. Он для неё был всё тем же наглым чистоплюем, что и прежде, но теперь она нуждалось в его существовании, его ехидном голосе и вольных руках.       Девушка почувствовала, как спину резко окутал холодный воздух, а следом ощущение, что здесь кто-то, кроме неё, есть. Она резко развернулась и встретилась со взглядом холодных голубых глаз. Спохватившись, Аккерман тут же прикрылась и отвернулась обратно. — Что вы тут делаете?! — жар охватил рядовую, подступая к её щекам. — Решил душ принять, не похоже? — Леви приблизился к Аккерман и, чуть подтолкнув её вперёд, облокотился руками на стенку душевой, заключив тем самым девушку в плен из его рук. Мужчина наблюдал за тем, как с её волос капельками стекает вода, сползая по тонкой шее, переходя на ровную спину и огибая все её изгибы, следуя дальше по упругим ягодицам. — Что-то не так, Аккерман? — Это женская душевая! — Но ты сама меня позвала, не так ли? — капрал почти невесомым движением провёл кончиками пальцев от середины бедра до плеча девушки, вызывая у той мурашки и воспоминания о том, как она сама сегодня на ухо прошептала «я сегодня в душ, после отбоя там больше никого не будет». — Я же не ожидала, что вы придёте, — Микаса была готова провалиться сквозь землю, ведь все предыдущие выходки с её стороны и стороны капрала не шли ни в какое сравнение с тем, что сейчас одна находилось в душе вместе с Леви. Такая близость была слишком. — А разве не в этом суть? — капрал проследовал дальше от плеча к кисти руки, за которую он схватил, убрав от девичьей груди. Сплетя пальцы, он прижал ладонь Аккерман к плитке вместе со своей, всё также выжидающе стоя со спины. Девушка сейчас думала, что змей искуситель точно должен говорить голосом Леви, чей почти шёпот проникал под кожу на шее, — ну что, Аккерман?       Микасе казалось, что если так продолжится, то она забудет, как дышать. Её щекотала намокшая чёлка капрала, который уже полностью прижимался к спине так, что она могла отчётливо ощущать всю мощь натренированного тела. Сам же Леви держался из последних сил, чтоб не забыть о плане проучить девчонку, чью дрожь он сейчас прекрасно чувствовал. Только больше охватывало желание, что разносилось по всему телу, заставляя все мышцы замереть в напряжении.       Леви рывком развернул Микасу к себе лицом, впечатав ту в стенку, оборвав её болезненный вздох требовательным поцелуем. Губы жадно сминали губы, не давая и шанса впустить воздух в лёгкие, и рядовая задыхалась. Задыхалась от такой чрезмерной близости, от настойчивости капрала, чьи руки захватили в плен девичье тело. Они, казалось, были везде. Сжимали до синяков бёдра; разжигали плавными движениями огонь под рёбрами; стискивали грудь и дразнили подушечками пальцев якобы случайными движениями напряжённые соски, заставляя каждый раз вздрагивать. И это кружило голову, оставляло здравый смысл где-то за гранью всех этих новых ощущений. Хотя он пытался достучаться до Аккерман. Кричал, что она легко может отбиться от настойчивого капрала. Но все крики рассудка заглушало пламя, будоражущее и волнующее каждую частичку тела. Оно разносилось по венам и сплеталось в тягучий узел внизу живота.       На секунду она потеряла губы капрала, но тут же почувствовала их вновь на своей шее. Невесомые поцелуи переходили в укусы, за которые Аккерман царапала спину мужчины своими ноготками. Но тут же сама за такую вольность получила оглушающий шлепок, а на шее наливалось яркое пятно, оставленное в качестве наказания и собственнической метки. Да, Леви был собственником. Он не собирался клясться в неземной любви к Аккерман, поскольку её и не существовало. Она всё ещё для него была рядовой, что носилась с Йегером и пыталась прятать его за свою юбку. Но несмотря на это, он точно знал, что не потерпит, чтобы кто-то другой начал вести с ней подобную игру. И в доказательство этому он продолжал оставлять одно лиловое пятно за другим на светлой и нежной коже. И держался на грани желания, что пытался контролировать из последних сил.       Микаса чуть не упала под напором новой волны ощущений, когда рука Леви скользнула между её ног. Она не сразу поняла, что шумный вздох, переходящий в стон, отразившийся от кафельных стен, принадлежал ей. Он смешался с шумным дыханием мужчины над ухом Аккерман, заглушая шум воды. Не помня себя, девушка поддалась бёдрами вперёд. Но только стоило ей это сделать, как пальцы капрала тут же издевательски исчезли. С огнём нетерпения и желания тут же слилось немое непонимание, обескуражившее Микасу. — Что ж, думаю, победу я могу считать своей, так? — спустя томительные секунды ожидания начал капрал, оставивший теперь тело девушки полностью без своих прикосновений, вновь опираясь на стенку, — если захочешь взять реванш, Аккерман, — продолжил слегка хриплый голос Леви над ухом азиатки, опаляя кожу намного сильнее горячих струй воды, — ты знаешь, где находится моя комната.       Девушка с нескрытым негодованием в глазах всматривалась в лицо капрала, пытаясь понять, не шутит ли он. В расширенных зрачках, почти закрывших голубую радужку, читалось такое же желание, как и у неё самой. Но тем не менее Леви освободил Аккерман от своего напора, подавляя мысли в голове о том, что можно всё-таки послать всё к чёрту, и скрылся из душевой. Капрал знал, что Аккерман придёт. Она не сможет оставить победу за ним, чему Леви, до сих пор слыша шумное дыхание рядовой, усмехнулся.