Письмо

      На горе разгоралась всё больше, и больше зимняя метель, а в холодном и свежем воздухе летали маленькие снежинки. Никто из друзей этому не удивился, ведь здесь это практически обыденный климат. Иногда с крыши дома падал мелкими сугробами снег, от чего звук был достаточно громким, но стоящая на кухне девушка и вовсе на него не обращала, она была занята своим делом, витая в облаках.       Всё с каждым словом щеки Ханны принимали более алый оттенок, а в животе, как говорят романтики, летали бабочки. По окончании интимного содержания письма, она мечтательно закрыла глаза и прижала такой ценный кусочек бумажки к груди.       Это написано ей. Не его стервозной подружке Эмми или не менее эффектной Джессике, именно ей, Ханне Вашингтон... Спустя стольких лет он наконец-таки ответил ей взаимностью! Задумываться над тем, что она - всего лишь очередная его пассия, не хотелось. Да и зачем ей это?..       Читая в сотый раз адресованную ей записку, шатенка старалась больше проникнуться в смысл. Она будто хотела насладиться каждой выведенной его рукой буквой. Рассматривала каждую чёрточку: вот здесь образовалось чуть больше чернил, чем на остальной части письма. Это могло свидетельствовать о том, что тот ненадолно остановился, видимо, думая, что же написать дальше; а обращение к ней Майкл будто постарался написать ещё красивее и нежнее, но это уже, скорее всего, хорошо играла фантазия девушки.       Стараясь стереть глупую, но счастливую улыбку, Ханна продумывала план действий. Майкл написал, что будет ждать её в комнате для гостей. Девушка тут же вспомнила, что в той комнате всегда было очень темно. Хоть и Боб Вашингтон временами собирался это исправить, но позже понял, что это, в целом, никому никогда не мешало, да и гостей они принимали в ту комнату всего лишь несколько раз за столько лет, и то - они не жаловались.       Ханну отсутствие освещения нисколько не огорчило, ведь была очень хорошая замена для этого.       Подойдя к шкафчику, где хранились спички и свечи, Ханна достала наиболее сохранившуюся и зажгла её. Девушка взяла свечу, подошла к столику и прочитала записку в последний раз. Руки её слегка подрагивали, а щёки горели ярким румянцем, и та лёгкими шагами подошла к зеркалу. Она оглядела себя с ног до головы: поправив очки и равномерно распределив волосы по плечам и спине, Ханна счастливо улыбнулась своему отражению. Наконец, она направилась наверх.

* * *

      Поднимаясь вверх по лестнице, девушка будто сейчас осознала, что же происходит: сердце колотилось с невероятной скоростью, ноги словно налились свинцом, а руки уже вздрагивали достаточно заметно и сильно. С каждой ступенькой движения ей давались всё сложнее. Пройдя по коридору до нужной двери она остановилось. Вот, за этой дверью её дожидается Майк. Ханна взглянула на свои руки - они дрожат. Она немедленно их встряхнула и постаралась успокоиться, ведь сердце будто готово было уже выпрыгнуть из груди, а его стук отдавался где-то в голове. Медленно закрыв глаза и набрав в лёгкие побольше воздуха, та выдохнула и зашла в комнату.       — Майк?..       Как только дверь приоткрылась, Ханна сразу заметила лунный свет, который красиво проскакивал и падал на кровать через жалюзи. Некоторые пылинки висели в воздухе, но они, как ни странно, в этот момент нисколько девушку не волновали.       — Ханна!       Она едва вздрогнула от такого знакомого голоса, владелец которого дурманил её разум уже как несколько лет. Она сильно смущалась и молилась, чтобы он ничего не заметил, всё-таки обстановка в этом помещении была очень интимной, да и Ханна была очень скромной, что ей иногда очень мешало по жизни.       — Я... Прочитала твою записку...       — Да, я рад, что ты пришла. — он перебил её, улыбнувшись своей обворажительной улыбкой, от которой в её животе что-то приятно ухнуло.       Она не могла не улыбнуться ему в ответ, будто Ханна была под гипнозом, но, почему-то, это нисколько не пугало.       На Майкла очень красиво и эстетично падал лунный свет, от чего он выглядел ещё красивее. Его очаровательные тёмные глаза, ровный нос и губы будто манили её в этой комнате в сто раз больше, чем когда-либо. Тот, видимо, заметил её некое волнение, поэтому мягко сказал:       — Если хочешь, то можем начать с поцелуев, а потом уже как пойдет.       Ханна, едва сдерживая свои дрожащие руки, робко взглянула на него, перед тем, как начать снимать рубашку. Пальцы её почти не слушались, поэтому она расстегивала пуговицы медленно, но, казалось, Майк был совсем не против. Он лишь любовался ей и рассматривал с головы до ног, стараясь не смущать её настолько пристальным вниманием к её груди, что краем глаза заметила и Ханна.       Уже почти обнажив своё тело, послышался тихий, но достаточно слышный и различимый шёпот:       — Боже мой, она раздевается!       — Что?!       Ханна тут же опешила, она прикрыла уже обнажившуюся часть тела рубашкой, оглядываясь по сторонам в поисках источника шума. Но ей не пришлось кого-либо искать, после её ответного вопроса из шкафа вышел Мэтт с камерой, из-под кровати выползли Джессика с Эмили, а из-за дверцы шкафа вылезла Эшли.       — Мэтт? — Ханна с глазами, полные ужаса и шока, оглядывала каждого. — Что вы здесь все делаете?       Вопрос её остался без ответа, и в комнату влетела Сэм. От одного взгляда на свою лучшую подругу, она всё поняла - взгляд её полностью изменился: если секунду назад он был полным решимости, так теперь он наполнился страхом и жалостью.       — Ох, чёрт, Ханна! Извини, это была такая глупая шутка...       Но она уже не слышала ничего: ни оправдания и утешения Сэм, ни какие-то слова ребят. Лишь выкрикнув напоследок разочарованное «Майкл!», она выбежала из комнаты.       Всё это было ради забавы, ради издевательского смеха над ней и её чувствами. Но ведь она просто хотела взаимности от того, по кому сходила с ума уже не первый год...       И ведь глупо было надеяться, что это могло быть взаправду. Ведь это сам президент класса — Майкл Монро! Он не мог бы обратить внимание на такую девушку, как Ханна — слишком тихая и скромная, слишком правильная для него. Так накручивала себя Ханна, давясь собственными слезами, пелена которых не позволяла видеть всё четко и ясно. И всё же она успела увидеть чьи-то расскаявшиеся глаза и поникшую голову.       Лишь только потом она осознала, что это был виновник её разбитого сердца.