У нас уши везде

      Ли Хиджин — начальница-самодур.       Именно это было первым, что понял Кихён, едва она появилась на пороге их компании. Будучи творческим человеком, она зачастую дает задания, никак не совместимые с логикой и реальностью, но не сделать их смерти подобно, ибо Хиджин в гневе страшна. На себе Кихён этого не проверял, но вот его коллеги под разнос шли с завидной регулярностью.       — Она меня в могилу такими темпами сведет, — Кихён, пользуясь отсутствием работы, растянулся по столу, уронив на пол парочку карандашей. Он буквально час назад сдал начальнице итоговый вариант статьи для своей колонки, над которой неделю корпел без сна и отдыха, а получил порцию отборного такого говна в подарок.       «Вы, Ю Кихён-ши, похоже, не особо заинтересованы в этой работе, — Хиджин покачала головой, вчитываясь в напечатанные строки. — Иначе я не могу понять, почему Ваши статьи такие странные. И вроде бы написано все по делу и правильно, но сам текст… Я не знаю, что с Вами делать.»       Кихён фыркнул, раскручивая на столе карандаш. Прошлому редактору все в его стиле нравилось, а эта шмакодявка, пробившая себе путь одним местом (он не берется утверждать наверняка, но слухи такие ходят), рушит всю его самооценку и веру в себя одним только взглядом. Может быть, Хиджин — это просто повод уйти?       Он — музыкальный обозреватель, которого с руками и ногами любой журнал оторвет, так какого, спрашивается, хрена он позорится и дает себя унижать этой сопле? Вопрос остается открытым.       — Опять Хиджин чудит? — Минхёк тянет на его кивок долгое «Понима-а-аю» и возвращается к своей статье. Даже ему давнее знакомство с начальницей бонусов в копилку не добавляет. Вечерами они дружно ходят выпивать в облюбованный бар, а днем он костерит ее на чем свет стоит. Подчас в отделе такие вопли стоят, что пробегающие мимо фотографы удивленно заглядывают.       — Наверное, я не создан для этого места, — Кихён вздыхает и потягивается, раздумывая над новой статьей. Нет, ну серьезно, чем ей стиль-то не угодил?       — Нет, просто это ее коронное «Разрешите доебаться», — Минхёк сохраняет документ на компьютере и отправляет его по почте. — Сколько ее помню, она всегда что-то такое выдает. Иногда это полезно, иногда уже переходит границы разумного.       — Может, все-таки дело во мне? — Кихён перечитывает свою статью и передает ее другу. — Почитай вот.       Тот вдумчиво вчитывается, кивая на некоторых моментах головой:       — Она к чему-то конкретному прицепилась?       — Ко всему сразу.       — Тогда у нее недотрах.       Кихён снова вздыхает. Тут он ничем ей помочь не сможет даже при всем своем желании. А желания у него нет совсем. Вот ну прям совсем.       — Займешься этим вечером?       Минхёк давится возмущением и пинает его под столом:       — Мы, конечно, близки, но не настолько. И я бы мог ее напоить, но ты знаешь, сколько она пьет? Моей зарплаты не хватит! А мне еще семью кормить, между прочим.       — Ты живешь с рыбками.       — Не важно. Но ты тоже можешь попробовать. Ко мне она никогда так не придиралась. Значит, причина в тебе.       — Ага, и еще в половине сотрудников. Ладно, попробую разослать резюме в другие журналы. Может, там не придется писать о том — не знаю о чем.       — Сбежишь и оставишь меня на закуску мегере Хиджин? Тоже мне лучший друг.       Личный телефон разрывается от надоедливой мелодии, и где-то в коридоре секретарь просит ответить. Кихён слышит в трубке запыхавшийся голос Хёнвона, с которым работал несколько раз. Тот по пути тормозит и делает несколько новых кадров, а потом продолжает бежать.       — Представляешь, я охренел, когда увидел, — он прокашлялся. — Иду такой на работу, чтобы скинуть фотографии. Впереди девка какая-то по телефону обсуждает своих коллег-мужчин. Ну, я без задней мысли иду следом и тут слышу отчетливо твое имя. Красочно так обсуждала, какие у тебя охренительные руки и что бы она с ними сделала.       — Фу, Хёнвон-и, без подробностей, пожалуйста.       — Вот это я еще опустил. Там прям ТАКОЕ! — он сделал еще щелчок. — Так вот, продолжим. Тут на подходе к зданию я заметил Хосока, который мне фотосессию обещал. Обгоняю эту дамочку, И ЗНАЕШЬ, КТО ЭТО БЫЛ? — Хёнвон переходит на вопль, и Кихёну приходится отодвинуть телефон от уха.       — Ну и кто?       — Начальница ваша. Я сделал вид, что нихрена не слышал, но слышал-то я все, и мне это не понравилось. Я даже в порно меньше разнообразия видел. Как ты с ней работаешь вообще?       Кихён тянет протяжное «Бля-я» и волосы на голове готов рвать, закусывая нижнюю губу. Вот ведь прилетело, откуда не ждали.       — Она только про меня говорила или там были еще имена?       Хёнвон недолго молчит, а потом отвечает.       — Я ж не знаю всех в офисе. Так, парочку только. Слышал про Ли Хёну. Про Чангюна слышал. Голос его заводит. Но тут я могу понять. Голос у него…       Минхёк, вырвав телефон из рук друга, врывается в разговор:       — А про Минхёка она говорила?       В трубке слышится смешок.       — Сказала, что у тебя задница костлявая. Исправляй.       — Вот ведь баба дурная, — обиженно шипит Минхёк и возвращает телефон обратно. — Задница у меня костлявая, блин. А у нее, можно подумать, бампер как у Кардашьян.       Хёнвон тем временем орет кому-то и отключается без предупреждения. Как обычно сначала опаздывает на встречу, а потом с горящей жопой будет летать по своим делам и всех бесить. Некоторые люди просто не меняются.       — Что мы с нашей фетишисткой делать будем? — Кихён убирает телефон в карман черных джинс и смотрит на друга.       — Мы? Не-не, парень, это тебя она уже в мыслях поимела. Меня сюда не приплетай.       — Вот ты сволочной засранец.       — Хиджин у себя? — Кихён кладет секретарю на стол небольшую шоколадку. — Надеюсь, нас какое-то время не будут беспокоить?       Минхек весьма любезно предложил (читать как «заставил») навестить их редактора и тонко, невесомо намекнуть на этот разговор. Надо же из ее извращений извлекать выгоду для себя.       «— А если она начнет отнекиваться, можешь уже и руки свои в ход пустить. Не думаю, что она откажет, — Ли громко смеется на весь этаж и отправляет его в логово монстра, благословляя.       — Я, вообще-то, атеист, — бормочет Кихён, когда его чуть ли не перекрестили.       — А я, вообще-то, помочь тебе пытаюсь. Ну, все, иди давай. Если что, я поставлю в храме свечку за твою душу.»       Кихён пару раз стучит, прежде чем войти в ее кабинет. Хиджин, уткнувшись в монитор, даже не сразу замечает его, а потом коротко кивает и даже встает.       — Вы что-то хотели, Кихён-ши? Уже переписали статью?       — Понимаете, — он медленно подходит к ее рабочему столу, и все мысли напрочь вылетают из головы. Что он там хотел сказать? Придется импровизировать, — я просто не понимаю, что именно Вам не нравится.       — Разве я недостаточно подробно объяснила? — Хиджин потягивается, и вырез на ее блузке ложится таким образом, что открывает красивый вид на декольте. Кихён сглатывает. Пришел соблазнить начальницу, а сам на ее грудь пялится, извращенец. — У тебя странный слог.       — Я все равно не понимаю.       — Ладно, хорошо, сдаюсь, — она рукой откидывает прядь волос, упавшую на лицо. — Мне нравится твой стиль. Информация интересная и актуальная. Но читать немного сложно, понимаешь? Одну и ту же информацию можно преподнести и как детскую сказку, и как сложный триллер. Вот нам нужна сказка. Что-то простое и понятное широкому читателю.       До Кихёна медленно начал доходить смысл его слов. Теперь, когда она объяснила, он прекрасно понял, что именно делал не так и как это можно исправить. Но почему все женщины такие сложные? Неужели нельзя просто взять и объяснить? Он ведь не ребусы пришел разгадывать.       — А сразу нельзя было так? Обязательно нужно оскорбить и выставить за дверь?       — Я хотела, чтобы вы сами до правильного ответа доходили. Но, похоже, где-то я просчиталась, — она подходит к огромному окну в кабинете и приоткрывает его, закуривая. Когда в ее руках появилась пачка сигарет? — Вот не хотела я быть начальником. Знаю ведь, что не умею людьми управлять. Но директору этого не объяснить!       Она выпускает сизый дым в окно. Сейчас, стоя перед ним, она кажется Кихёну совсем хрупкой и беззащитной. Хиджин никогда не пробивала себе путь «тем местом». Ее просто никто не спросил, закинув в клетку ко львам. И приходится выбираться оттуда своими силами. Еще и помочь некому.       — Знаете, — он позволяет себе немного фривольностей и тоже подходит к окну. Оттуда дует холодный ветер, пробирающий до мурашек, но его начальнице все равно, — я мог бы Вам подсказать. Ну, с объяснением. У нас работают профессионалы своего дела, и от необоснованной критики лучше они не становятся. Вот, взять хотя бы Минхёка.       — Ой, а можно без него? Он мне всю душу вытряс уже.       — Нельзя. Минхёк — основа. Он из кучи говна может вытащить конфетку. Знаете, сколько талантливых новичков он поднял одним своим словом? А Вы сказали, что он ничего не смыслит в музыке.       — Просто он написал разгромную статью про группу, которая мне нравится, — Хиджин обиженно дует губы, словно маленькая девочка.       — Ну так и сказали бы ему, что дело в субъективизме Вашем, а не в нем. Взрослая тетя, а ведете себя хуже ребенка. Да и альбом у них новый откровенная халтура.       — Ладно, я согласна, — она тушит сигарету о бортик пепельницы и прикрывает окно. — Помощь мне очень нужна. Но добавки к зарплате не жди.       Кихён кивает и идет на выход, уже возле двери вспоминая, для чего вообще пришел:       — Кстати, шеф, нормальная у Минхёка задница. Просто штаны широкие носит.       Лицо у нее стремительно краснеет, по оттенку приближаясь к цвету ее пиджака.       — Откуда ты?..       — У нас уши везде, госпожа начальница.       Он хихикает мерзотненько напоследок и выходит из кабинета, кивая в знак благодарности секретарю. Пора бы теперь Минхёка вытащить в магазин и прикупить ему парочку джинс в обтяжку.