Любовь разливается по венам постепенно

Дрожащими руками она сжимает чип, кончиками пальцев придерживая предмет, делает очередной шаг. Сердце в груди взбрыкивает, а тело цепями оплетается, стоит только дыхание задержать и вспомнить, по какому поводу идёт в кабинет матери. Тело сотрясается от опрометчивого хода. Чжоу медленно открывает дверь, а после, положив руку на орган чуть выше солнечного сплетения, являет спешный  шаг, боковым зрением замечая на столе телефон детектива. Китаянка переводит дыхание и, цокая каблуками, подходит к столу, берёт устройство в левую руку, на которой красный след оставлен от наручников, что надел Ким Тэхён недавно. Дрожащая рука тянется к задней крышке аппарата. Кожу пронзает мелкими иголочками, как только позади слышит знакомый голос, а запах знакомых духов въедается в ноздри. Цзыюй судорожно кладёт телефон матери на поверхность и поворачивается лицом к рыжеволосой, пряча за спиной чип от проницательного взора Им в сжатом до белых костяшек кулаке, что кажется, сейчас плоть острыми ногтями проткнёт. Девушка напротив одаривает девушку скверным взглядом, а морщинка, образовавшаяся между бровями даёт понять, что Наён недовольна. – Что ты тут делала? – вопрос срывается с красных искривлённых губ, расширенные зрачки Чжоу мельтешатся из стороны в сторону, а подушечки пальцев коченеют, словно шокер бьёт конвульсиями. —  И что прячешь за спиной? — не разрывая зрительный контакт, заглядывает в самые очи, ледяным взглядом одаривая. — Ничего, мне показалось, что на телефон мамы пришло сообщение, вот и решила проверить, — в голосе слышатся нотки дрожи. Испаряется вся та уверенность, которой обладала брюнетка ранее: в тот момент, когда села в Китае на самолёт и сорвалась в сторону матери, не раздумывая ни секунды. Мгновенно она приняла решение, что в праве решать как ей жить, но как только темноволосая вернулась в Корею, поняла, что ошибалась. Осознала, что всегда будет на втором плане, будто на металлической цепи. От волнения быть вычисленной Наён, брюнетка руки заламывает, отводит глаза цвета тёмного шоколада и громко сглатывает, что не уходит от периферийного взгляда Им. — Я тебе не верю, Цзыюй, — складывает руки на груди и настойчиво сканирует взором, — ты слишком подозрительна, — щурится. — Это правда, Наён. — Не знаю, что ты замышляешь против детектива, но знай, что я собираюсь защитить её от тебя, — заявление пронзает до костей. Цзыюй не понимает, почему Наён настолько увлечена её мамой, пытается скрытый смысл найти. Либо Им является верной правой рукой детектива, либо же рыжеволосая что-то замышляет, являясь злодейкой. — Зачем защищать маму от меня? — губы поджимает, в тонкую линию смыкая. Чжоу мнётся, всё же она понимает, что сейчас рыжеволосая права, темноволосая только и пытается, что нанести вред Джу Вон своими действиями, но её поведение можно объяснить желанием быть рядом с мамой, жить с ней, ради этой женщины она готова пойти на это. Но, вероятно, детектив сама готова избавиться от дочери, если та хоть как-то замешана в нелегальных делах. По плечу электрические заряды пробегают, как только Им касается этой части тела подушечками пальцев, сжимая ткань чёрной одежды, а Чжоу ловит поверхностью сетчатки глаза властный напор очей девушки. —  Мы не уверены насчёт тебя и, когда я говорю "мы", то подразумеваю и детектива, — девушка пробегает по китаянке оценивающим взором и хмыкает. Наён специально заставляет органы в тяжкий узел скрутиться под натиском её жестоких, но правдивых слов. Изнеживает сердце, сжигает дотла, кнутом режет до болезненных красных пятен, рассекает оболочку. Цзыюй сбита с толку, но возвращает невозмутимый вид и, тихо сглотнув, лепечет. —  Я знаю, что мама мне не доверяет, —  прикрывает веки, за чёрными ресницами на коже видна тень, —  но почему она не отправила меня в Китай раз думает, что я связана с преступником? — шумно выдыхает и открывает глаза, показывая тёмные заплывшие мраком очи. — Спроси у Джу Вон, — небрежно кидает, —  не делай резких действий, тогда не пострадаешь, иначе я всажу тебе в лоб пулю, когда замечу, что ты делаешь что-то странное, — холодно произносит. — Ты не можешь просто так размахивать пистолетом и угрожать мне, — девушка протирает пальцами лоб.  Все люди в Корее что и умеют, так это запугивать оружием. Они представляют опасность для неё, но не бьют, будто осторожничают. Ждут подходящего момента. — Солнце, я работаю на детектива уже пять лет, она доверяет мне и, если я застрелю тебя, значит на это была причина, — говорит так, словно её слова обыденное дело, подобно привычке. Хочет уничтожить, но придётся под кожу забраться, чтобы что-либо вытянуть из Чжоу. Хоть одно неправильное слово. — Но их не было, — мнётся, но всё же выговаривает. — Это пока нет причин, но вскоре их может стать много, — из уст Им звучит так, будто она собирается подставить брюнетку. Она уходит, оставляя после себя неприятный осадок. Чжоу помнит времена, когда рыжеволосая только была стажёром: скромная и неопытная девушка. Первой, с кем поладила Наён, была именно Цзыюй, которая во многом помогла ей. Тогда они вместе жили здесь: в Корее. Джу Вон и не думала отправлять дочь в Китай вместе с бывшим мужчиной, но по штампу в паспорте до сих пор мужем, но обстоятельства так сложились. По крайней мере детективу хочется так думать. Рождённая в Корее, но сама китаянка, названная корейским именем. *** Мужчина, чья спина обтянута в кожаную чёрную куртку, под тканью которой находится огнестрельное оружие из стали с глушителем в опушке эбонитового оттенка штанов, небрежно откидывает голову, поясницей соприкасаясь со спинкой бархатного стула. Делает последний глоток горячего айриш, жгёт глотку, но алкогольный напиток действует как бальзам на раскалённые нервы. Тёмноволосый парень напротив прожигает укоризненным взглядом, но Ким отводит глаза, направляя взор на дно своей кружки. Взбалтывает кофейную гущу и облизывает пухлые уста от белой пенки. — Уничтожил доказательства? — холодно, осипшим голосом произносит мужчина. —  Да, ещё три дня назад, — медленно поднимает глаза на Чона. — Джу Вон нашла мою корпорацию в Китае под прикрытием, нужно не дать ей получить ордер на обыск, — спокойно изъясняет. — А что у неё есть на эту корпорацию? — задаёт вполне логичный вопрос. Понимает, что вновь влип в непредсказуемую ситуацию, но это задание не такое жестокое, в отличии от того, где Кима чуть не убили. Чёртов псих, который вонзил нож в спину напарника, оставил шрам на пояснице, предав своих. Чуть позже, когда об этом случае дошло до Чона, безумца заставили крутить русскую рулетку, и от выстрела в голову он умер, оставшись гнить в заброшке. Лужа крови была алой, и жидкости было немерено, подобно убийству преступной банды. —  Она думает, что это объединение на твоё имя, — натужно улыбается. — Так как детектив считает тебя ужасающим преступником, то любой ценой достанет этот ордер, даже если придётся сфабриковать улики, — демонстративно делает большой и громкий глоток любимого не алкогольного напитка: капучино. —  Ненавижу её, — выплёвывает светловолосый. — Зато по-другому относишься к её дочери, — склонив голову набок, изрекает брюнет. — Причём тут она? — не понимает Ким. Снова в их дела впутывается та девушка, которая при каждой новой встрече расшатывает итак нездоровые нервы. —  Констатирую факт, — прочистив горло, заявляет,  —  нам нужны ещё союзники в Китае, скорее всего придётся подключать дочку детектива, — от такой  информации, данной Чонгуком, Ким опешил. —  А без неё никак? — Нам она нужна для того, чтобы вывести Джу Вон на чистую воду, ведь она тоже играет не по правилам, — негодование появляется на красивом лице. — Что собираешься делать с Чжоу? — Пока не подумал, нужно время для этого, — задумчиво тянет темноволосый, перекидывая ногу на пол и поставив локти на стол, ближе двигается к Киму, чтобы прошептать, но вдруг где-то сбоку раздался женский голос: он отдавал нотками взволнованности вперемешку с лёгкой хрипотцой. Кончики пальцев подрагивают, а волнение разливается по венам. — Нужно поговорить, — не смело тянет,  — наедине, — общается к Киму. Брюнетка переводит незаинтересованный взгляд в сторону второго мужчины, но задерживает взор на его лице. Уголки губ направлены вниз, а глаза направлены в сторону китаянки, прожигая её изучающими очами под пушистыми чёрными ресницами. На правой щеке виднеется выдающийся синяк. Темноволосая мнётся, переступая с ноги на ногу, поджав губы, медленно поднимает глаза на светловолосого. —  У меня важный разговор здесь, — не глядя на девушку выдаёт, словно не заинтересован. Но на деле кипит от незнания. — Тогда скажу сейчас, —  делает томительную паузу, — сам разбирайся со своими грязными делами, я возвращаю тебе твою вещь, — брюнетка положила чип около чашки, с остатками кофе на дне, а после, убрав пальцы от предмета, неспешно развернулась. Ким хмурит лоб и приподнимает бровь вверх, а затем резко хватает девушку за руку, поворачивает к себе и сквозь зубы произносит: — Забери! Но Чжоу лишь отрицательно качает головой, словно проверяя его терпение на прочность. Тело сотрясается, а кровь бурлит в жилах. Тягучее молчание накаляет атмосферу между ними, пока Ким не решает действовать радикально: он поднимается со стула, возвышаясь над брюнеткой, что не сводит шоколадных глаз с его тёмно-карих, следуя за каждым движением его зрачков; сильнее сжимает бледную кожу, ловит очами приглушённый стон из приоткрытых губ. Светловолосый кидает беглый взгляд в сторону Чона и, получив в ответ кивок, выводит темноволосую из помещения. Она вырывается, пальцами пытаясь отцепить парня от себя, но Тэхён не собирается её отпускать. Она разозлила его - теперь должна поплатиться. Она разжигает огонь своими необдуманными действиями. Чжоу хочет поиграть, но она не учла одного: эта игра ведётся по его правилам, и никому победу он не отдаст, зубы в глотку вонзит, будь это даже хрупкая и бледнокожая девушка, глаза которой всегда впиваются в лицо с невероятной силой, пытаясь органы сжать, под кожу забираются. Ким прижимает податливое тело к стене из белого кирпича и угрожающе шипит: — Не играй со мной, когда знаешь, что я тебе не по зубам! — Цзыюй взбрыкивает от его томного и грубого голоса.  — Ты сейчас послушно возьмёшь чип и вставишь, наконец, в этот чёртов телефон, — угрожающе шипит, но не дождётся испуга в очах. — Нет, я не собираюсь подчиняться тебе, — на лице ни одна лицевая мышца не дрогнула, — ты сразу должен был это понять, — шепчет куда-то в плечо, ароматом его духов упивается. —  Если думаешь, что сможешь запугать меня, то ты очень сильно ошибаешься, —  странно то, что он не слышит в этих словах и капли лжи. —  Я сделаю всё для благополучия своей семьи, и никакие преступники и бандиты, вроде тебя, не помешают мне, — кредо, что дано ему от неё, кажется, пожизненно. — Так храбро сейчас говоришь, прижатая мной же к стене, не боишься? Больно смелая?  — хватает кожаную ткань Цзыюй за плечи и сжимает пальцы в кулаки. Главное, что я не вижу твоих глаз — Ты постоянно запугиваешь, но, — сглатывает,  — за все мои слова ты давно мог меня убить, но ты не сделал этого, — сильнее сдавливает плечи девушки.  — Ты уверен, что можешь убить человека? Ты уверен, что являешься настолько ужасающим, насколько показываешь это всем остальным? — Заткнись, — шипит, — ты слишком разговорчива. — Просто не трогай меня, — наконец она смотрит в его очи,  — больше не хочу участвовать в этом, — вяло произносит, будто всю жизнь была замещена в криминальных кругах. —  Ты участвуешь по умолчанию, — самому не хочется вмешивать её, но его раздражает непослушание с её стороны. — Слушайся меня, пока я добр, — лепечет. — Не хочу, — ходит по грани острого лезвия, — отпусти меня, — не пытается вырваться, а лишь молвит. —  Улетишь в Китай? — Нет. — Пока ты в Корее, будешь в моей власти, — звучит как пожизненный приговор. — Да кто ты, чёрт возьми, такой? — брюнетке надоели постоянные люди, что возомнили себя кем-то большим, представляя её своей марионеткой. — Повтори, — скалится Ким, явно ожидая не такой реакции. — Повторяю: кто ты такой, чтобы я была в твоей власти? — кажется, вскоре она пожалеет о своём опромедчивом поступке. Бесстрашная. —  Человек, лешивший тебя жизни, — Ким достаёт оружие из штанов, одной рукой сжимает плечо, а другой подносит пистолет к виску девушки, видит потерянный взгляд.  Прицелившись, зло смотрит на неё, про себя считая до трёх, а после нажимает на курок, часто моргая, осознавая, что он только что сделал.