Coffee Shop Confessions

      – Нам нужно поговорить.       Сцилла подняла глаза от чашки с кофе. Вокруг неё гудели шум и суета местной кофейни. Люди расхаживали в разные стороны заказывая напитки, опрокидывая чудовищное количество сахара и сиропа в и без того сладкое варево, откусывая от пирожных, читая книги и болтая с друзьями. Большинство были гражданскими. Потерянные в своих маленьких мирках, глухие к окружающим их трагедиям. К боли. К смятению. Равнодушные ко… всему.       Не говоря ни слова, Анакостия упала в кресло напротив неё.       – Сцилла.       Голубоглазая девушка проигнорировала её, водя кончиком пальца по краю полупустой кружки. Она пристально вгляделась в сияющее солнце за окном. На улице было тепло. Чудесный день. Один из тех дней, когда люди выходят на приятные прогулки.       Раэль бы понравился этот день. Раэль… чья мать была лидером Спри.       Женщина, что тайно отправила её доставить свою дочь из Армии в их ряды.       Женщина, в дочь которой она влюбилась.       – Сцилла.       – Ты знала, что грибы растут в направлении к свету? Они тянутся к солнцу, как и большинство растений, – пробормотала она, следя взглядом за милой парой, что шла вдоль улицы, незнающая ничего, кроме друг друга.       Они шли с соединенными руками, шагали в унисон, а лица их были наполнены любовью и смехом.       Мать Раэль хотела свою дочь, и как же могла Сцилла объяснить, кем была Раэль? Что эта великолепная, порывистая, сильная девушка была слишком преданной… слишком упрямой по своей природе, слишком… своенравной, чтобы присоединиться к ним. Что Сцилла скучала по ней, что любила её и провалила свою миссию, желая сохранить Раэль в безопасности. Желала ещё один танец с ней. Еще один раз почувствовать её, держать её, быть с ней.       О богиня, если бы только Раэль знала, что происходило, и кем была её мать.       – Раэль мертва.       Тишина.       Абсолютная тишина.       Мир перестал вращаться.       Вселенная застыла.       Руки, удерживающие кружку, начали трястись, а в горле болезненно сдавило. Губы Сциллы сжались, а глаза заслезились. Она не отрывалась от пары. Теперь они были на другой стороне улицы. Они обнимались. Целовались. Притягивали друг друга ближе.       – Сцилла.       – Нет, – она сомкнула челюсти так крепко, что зубы заскрипели. – Это неправда.       Тяжелый вздох.       – Отряд Беллвезер не поступил в военный колледж.       – Нет, – Сцилла резко перебила сержанта. Она тряхнула головой. Неистово заморгала. – Прекрати лгать. Я не знаю, зачем ты делаешь это, но прекрати. Она попала в военный колледж. Она… она в порядке. Сильная. И Беллвезер…       – Они были задействованы в день выпуска.       – Нет! – звук удара ладонью по деревянной столешнице разлетелся по помещению. Она внезапно подняла голову, сверкая голубыми глазами на место, где сидела Анакостия. – Нет, – Сцилла ловила воздух трясущимися губами. – Раэль в военном колледже. Она… она там, в безопасности, и мы заберем её.       Анакостия выглядела вымотанной. Её идеальная осанка сейчас исчезла, уступая место усталой сутулости. Она не могла скрывать боль во взгляде. Не могла разгладить складки на одежде или выпятить подбородок.       – Она была храброй, – слабая грустная улыбка. – Такой, какой мы её знали. Такой чертовски храброй.       Сцилла не знала, когда всё её тело начало дрожать.       – Был бой. С Камарильей. Они… это была спасательная операция. Мальчик… был напуган. Она спасла его. Защитила его, – Анакостия смахнула слёзы. – Она спасла его.       – Нет, – Сцилла встряхнула головой. – Нет. Нет. Нет.       – Сцилл.       – НЕТ! – её крик оборвал следующие слова Анакостии. Она схватилась за края стола, не заботясь о том, что остальные люди начинали таращиться на неё. – Раэль в порядке. Она в порядке. Она жива, и в военном колледже, и… – она почувствовала вкус соли на языке, и голос её сломался.       – И я увижу её снова, – её голос сорвался. – Я увижу её.       Анакостия смотрела на неё. С нежностью, которую хранила только для тех, о ком заботилась больше всего, она потянулась рукой в карман. Медленно она вытащила военный талисман, который Сцилла помнила. Талисман, что Раэль показала ей одной ночью, о котором рассказывала. Говорила, что тот принадлежал её матери, а потом и ей. Одна из последних вещей, что осталась ей от женщины, которой Раэль восхищалась и по которой скорбела. То, что должно было защитить её в бою.       Старшая женщина мягко поставила талисман перед молодой ведьмой.       Сцилла не могла перестать смотреть на него. Как что-то настолько прекрасное может быть таким уродливым? Наполнять её такой любовью и ненавистью?       – Она бы хотела, чтобы это было у тебя.       – Нет. Нет, нет, нет, н-е-е-т, – слова покидали её, Сцилла скорчилась, тело не могло и не желало выдерживать боль, что заполняла её сердце и душу. Она даже не понимала, что кричит, пока Анакостия не обхватила её и не начала нежно покачивать впёред-назад.       – Нет, – вновь и вновь повторяла Сцилла, разум оставил её, затерявшись в море отчаяния, которое поглотило всё существование.       Анакостия прижала девушку ближе, молчаливо призывая ту дать волю чувствам.       Я любила тебя.       Я люблю тебя.       Может, пока просто потанцуем?       Куда она, туда и я; Сцилла моя девушка.       Ты такая красивая.       Каждый проведённый вместе момент. Каждое сказанное слово. Каждый разделённый поцелуй. Каждое касание. Каждая мысль. Каждое чувство. Они дразнили Сциллу. Они проигрывались в её уме как фильм на перемотке. Снова и снова.       Я люблю тебя.       Я люблю тебя.       Я верю тебе.       Я люблю тебя.       Только после того, как она выплакалась до изнеможения в руках Анакостии. Только после того, как она вернулась в дом, а сержант ускользнула обратно в Форт Салем. Только после того, как она увидела пламя в глазах Уиллы Коллар, пылающее горячее, чем глубины преисподней. Только тогда она вновь услышала имя.       Имя тех, кто убил Раэль.       Камарилья.       Охотники на ведьм.       Гражданские.