Икеевские хроники

— Слушай, какая Фейка тебе нравится больше? — абсолютно серьёзным тоном поинтересовался Каминари, и Хитоши обернулся к нему, отвлекаясь от своего телефона. Каминари предстал перед ним во всей своей красе: растрёпанный, с кожанкой, слезающей с плеча, с маленьким карандашиком за ухом и с двумя горшками в руках. Горшки были не простые — в каждом из них сидело по унылейшему пластиковому кустику. Выглядели они примерно одинаково — как сорняки. По крайней мере, на вкус Хитоши. — Это Фейка, — повторил Каминари, демонстрируя этикетку, которая гласила, что «искусственное растение в горшке» действительно зовут Фейка. — Там ещё была Смикка, но она с розами, а мне кажется, что до роз мы ещё не доросли. Хитоши с тяжёлым вздохом забрал у Каминари оба горшка и отставил их на ближайшую полку, игнорируя обиженное «Ну эй». Потому что Хитоши знал: ещё три секунды, и его золотая рыбка переключится на что-то ещё. Так и случилось — Каминари повернул голову, ахнул и побежал в очередную выставочную комнату, где повалился на огромную двуспальную кровать, заваленную маленькими игрушками. — Хитоши! — выдохнул он. — Иди сюда! Хитоши просто закатил глаза, пряча улыбку за воротом куртки. Он прекрасно знал, что вести Каминари в Икею — идея не только глупая, но и опасная для его жизни, психики и особенно кошелька. Потому что они провели в магазине не больше двадцати минут, а в огромной жёлтой сумке уже было столько мелочёвки, которую Каминари закидывал туда со скоростью пулемёта, что нести её было тяжеловато. С другой стороны... Хитоши подошёл к валяющемуся на постели Каминари и посмотрел на него сверху вниз. Его волосы растрепались ещё сильнее — впрочем, и изначально растрёпаны они были из-за того, что ни единая кровать не обошлась без «экспериментов». И Хитоши ещё повезло, что сейчас вокруг них ходили люди, потому что на губах Каминари появилась усмешка. И ох, стоило ли этой усмешки бояться. — Что смотришь? Нравлюсь? — спросил он, и в ответ Хитоши молча достал телефон и сфотографировал его, вальяжно раскинувшегося среди мелких серо-розовых поросят. — На удивление, да, — ответил Хитоши, скидывая фотографию в общий чат бывшего класса 3-А. В ответ ему тут же пришёл целый хоровод смеющихся эмоджи от Мины. Но он не успел показать их Каминари, потому что тот уже вскочил, пульсируя энергией, заглянул через стенку в соседнюю комнату — и ахнул. — Хитоши, — прошептал он. — Давай купим двухъярусную кровать! Идея была, без сомнения, гениальной, но Хитоши оставил свои комментарии при себе. С Каминари было легче согласиться, чем что-то доказывать — потому что он и сам понимал, какую ерунду иногда несёт. — И кто будет спать наверху? — поинтересовался он вместо этого, тоже заглядывая за угол — там оказалась выставлена детская спальня. И кровать действительно была классной — Хитоши бы не отказался от такой лет этак... пятнадцать назад. — Разумеется, мы будем спать вместе. Или ты уже собрался разводиться? — Каминари оглянулся на него, и Хитоши закатил глаза. Опять. — Не вижу кольца, — заметил он, демонстрируя руку. В ответ глаза закатил уже Каминари. — Тогда что, ты съедешь? — Откуда, из своей же квартиры? — ухмыльнулся Хитоши. Каминари даже не подумал обижаться — просто похлопал Хитоши по плечу. — Ну ладно-ладно, тогда съеду я. И ты умрёшь без меня от скуки и разочарования в жизни. М? — он улыбнулся, перехватив Хитоши за руку, и потянул дальше, не дожидаясь ответа. Он и так его знал. Они оба знали. Поэтому он просто крепче сжал его ладонь и позволил утащить себя дальше, волоча за собой всё тяжелеющую и тяжелеющую сумку: в неё отправлялись вешалки, батарейки, цветные карандаши («Для Эри!» — «Ну конечно. Ведь это она вчера восемь часов подряд раскрашивала покемонов») и даже горшочек с той самой Фейкой, разные виды которой были расставлены по всему магазину. Ещё в сумку едва не отправилась головоломка-лабиринт для детей, где по металлическим стержням нужно было перемещать шарики и кубики, но Хитоши вовремя успел остановить разошедшегося Каминари. Тот, ничуть не расстроившись, плюхнулся в ближайшее кресло и провёл пятнадцать минут, гоняя кубики туда-сюда. Видео с ним отправилось уже не в чат, а в истории Инстаграма — в конце концов, чего ещё могли ожидать подписчики юного про-героя Электрозумы? Правда, вскоре Хитоши заметил, что снимает Каминари не только он — поэтому натянул ворот куртки повыше, как будто это бы ему помогло, и уже самостоятельно повёл Каминари дальше. Всё шло хорошо — пока они не добрались до отдела со шкафами. — О господи, да это же домик для котика! — сообщил Каминари восторженным шёпотом, изучая встроенный в шкаф белый деревянный квадратный ящик, в центре которого действительно была большая прорезь в виде кошачьей головы. Внутри домика сидела игрушка — небольшой серый котик, настолько унылый, потрёпанный и с обвисшими усами, что Хитоши не сдержал широкой ухмылки и сам закинул его в сумку. — Дай угадаю: подаришь Айзаве-сенсею? — спросил Каминари, а когда Хитоши кивнул — протянул руку и погладил его по волосам. — Да ты бы на себя глянул сначала. Не сдержав короткого смешка, Хитоши отбил руку Каминари и хотел уже сказать, что с ним-то рядом вообще облысеть можно, как Каминари развернулся прямо на середине шага и чуть не врезался в шкаф, украшенный круглым зеркалом с широкой светящейся окантовкой. У Хитоши раскрылся рот. Потому что белый свет выхватил лицо Каминари, как прожектор, а зрачки обрамили белые тонкие кольца, резко отделив их от жёлтой радужки. Но видение не продлилось и секунды, потому что Каминари шарахнулся назад от неожиданного препятствия и врезался спиной Хитоши в грудь. — Ой, — выдохнул он, оборачиваясь на него, чуть вскинув голову. — Эм. Ты чего? И вот что нужно было на это ответить? Каминари мог сколько угодно трепаться о том, какой он обольстительный и прекрасный — но при этом в упор не понимал, в чём скрывается его настоящая привлекательность. Не только в нахальных ухмылочках — хотя и от них по рукам Хитоши бежали мурашки, что уж скрывать; но и в том, каким... простым, каким открытым и забавным он иногда бывал. Каким красивым. По-настоящему, без всяких уловок. — Извините, можно?.. — буркнул кто-то рядом, и Каминари вжался в Хитоши сильнее, пропуская женщину с тележкой. А потом ответа уже и не требовалось, потому что Каминари вновь, вообще не робея, переплёл с ним пальцы и повёл в сторону отдела с игрушками. Его любимого отдела, разумеется. — Как ты думаешь, — начал он, на ходу рассматривая стоящие рядами коробки только-только привезённых синих акул, вокруг которых копошились подростки. — Может, стоит купить пару штук? Одну подарим Кири, а другую — Бакуго. Ты просто представь, какой поднимется вой? — Почему? — спросил Хитоши. Он не видел в подаренной акуле ничего такого уж криминального — ну, может, только тот факт, что Киришима и Бакуго жили в одной квартире, и у них и так было целых три таких акулы. Но Каминари обернулся на него и вскинул бровь, как будто спрашивал, как такой глупый вопрос вообще мог прийти Хитоши в голову. — Это же Бакуго, — сказал он. — Он просто любит орать. Губы Хитоши дрогнули, и Каминари заметил это, потому что довольно усмехнулся. Но он ничего не сказал — потому что они, наконец, добрались до больших корзин, заваленных игрушками, и Каминари устремился к самому ужасному изобретению человечества: к большим плюшевым скейтбордам морковно-рыжего цвета с ядрёными чёрно-зелёно-жёлтыми молниями. — Оно не поедет в мой дом, — сразу предупредил Хитоши, когда Каминари схватил аж два. — Но почему? — возразил тот, тыкая в молнии. — Я же обожаю скейты! И они прямо как будто мои! Хитоши абсолютно точно знал, что Каминари катался на своём скейте всего два раза в жизни (один из них — вместе с самим Хитоши) — и оба раза закончились ободранными коленями и ладонями. И хотя обрабатывать (и целовать) ссадины ноющего Каминари ему понравилось, скейтером он его бы не назвал. А вот придурком — это да. Придурком бы он его назвал, вполне. Что он и сделал, забрасывая плюшевые скейты в корзину и выуживая оттуда подушку в форме розового тигра. — О господи. — Хочешь сказать, что это чудовище лучше моего скейтборда? — поинтересовался Каминари, уперев руку в бедро. — Хочу сказать, что Мина будет в восторге. Каминари ахнул — и в следующую секунду уже запихивал розового тигра в сумку, где он занял добрую половину оставшегося свободного места. А вскоре оказалось, что им потребуется ещё одна сумка — и Хитоши даже не собирался ворчать на эту тему, потому что... — О боже, о боже, о боже, — зашептал Каминари, переводя взгляд то на самого Хитоши, то на ящик белых подушек, расписанных стройными рядами чёрных лупоглазых кошачьих морд. — О боже, о боже, о боже, они такие очаровательные! Он упёрся ладонями в край металлической корзины, привстав на цыпочки, чтобы заглянуть внутрь — чёлка упала ему на лоб, край короткой куртки задрался, утягивая вместе с собой футболку и оголяя светлую полосу кожи, а когда Каминари начал слегка подпрыгивать на носочках, восторгаясь, словно ребёнок, Хитоши пришлось в который уже раз прятать лицо в вороте. Каминари был вреден для его здоровья. Особенно душевного. Хотя, ладно, иногда и для физического. Когда бился током. Не дожидаясь, пока Каминари наглазеется, он просто взял одну из подушек — а потом посмотрел на кошачьи морды и взял ещё одну. И ещё. И Каминари тоже прихватил пару штук — и Хитоши сразу понял, что сегодня они просто свалят купленные подушки на их кровать и будут валяться среди них, как полные идиоты. В конце концов, почему бы и нет. — А ещё нам надо завести ребёнка, — сказал Каминари, будто продолжал его мысль, и... хотя нет, что? — Что? Потому что этот момент нужно было прояснить, пока у Хитоши не остановилось сердце. Вместо ответа ему указали на стеллаж с кошачьими мисками и лежанками, стоящий сразу за большими игрушечными джунглями, состоящими из длинных удавов, огромных панд и медведей, больше похожих на печальные набитые пылью мешки, чем на настоящие игрушки. — Которебенка. Судя по наглой довольной ухмылке Каминари, он точно знал, какое произвёл впечатление. За что получил подушкой прямо в лицо — и пусть радуется, что не получил по мозгам причудой. Не переставая ухмыляться, Каминари привстал на носочки. Опёрся Хитоши о плечо ладонью. — Я уже заказал пятнадцать разных костюмчиков на амазоне, — прошептал он прямо в ухо тоном, которым нормальные люди приглашали партнёров пройти в спальню. — Я же знаю, ты так и хочешь завалить весь чат фотками. Цени меня, а то глаза он тут закатывает! И с этими словами он звонко поцеловал Хитоши в щёку и бодрым козликом поскакал в сторону касс, а Хитоши так и остался стоять на месте — а потом запустил в спину Каминари подушкой и бросился догонять, чтобы... сотворить с ним что-нибудь. Возможно, даже немножко убить. Но с губ не желала слезать упорная, совершенно непрошенная улыбка — а из головы не выходили мысли о том, как Каминари будет сидеть на постели с котом, свернувшимся у него на коленях, в окружении кошачьих же подушек, в квартире, где он оставил свой отпечаток — пусть и по мелочи, какими-нибудь Фейками и Смикками и разукрашенными покемонами, вырванными прямиком из раскраски. Главное, чтобы эти мелочи были связаны с Каминари. Да и вообще, они занимали огромную икеевскую сумку — и, если так подумать, Хитоши даже не хотелось на эту тему ворчать. Только если попозже. А пока что он перехватил подушки и сумку поудобнее и кинулся в погоню, не обращая внимание на камеры телефонов, направленные на них, двух героев, бесстыдно носящихся по Икее с полными руками вещей. Вместе с Каминари он был готов шокировать мир наповал.