Прекрасное, почему ты так далеко?

***

      Это сейчас Ева понимает, что Василису сложно назвать подругой. И дело не в том, что они поругались. Все началось еще раньше, в детстве. Хлопотина всегда считала, что все их безумные поступки совершались совместно, но недавно, путем несложного анализа, студентка пришла к выводу, что это не так. Инициатором была Василиса. Неизменно. И как-то так получалось, что Ерохина всегда выходила из воды сухой, в то время как Ева находила на свою голову массу неприятностей.       И ведь Василиса никогда не приходила на помощь.       Идея о воровстве изначально принадлежит Ерохиной. Она так красочно описывала, как много возможностей откроется у девушек, если иногда они будут таскать что-то у других, что Хлопотина не устояла. Конечно, это не оправдывает Еву. Только если слегка. Да и начинали они довольно безобидно. Воровали соседские яблоки.       Последний месяц лета выдался душным. Повсюду летали жужжащие пчелы и мухи, цвели любимые бабушкины астры, которые она сажала с каждым годом все больше, а продолжительность светового дня медленно уменьшалась.       Девушки выжидающе сидели на заборе. Правда, так беззаботно болтали ногами, словно никуда и не собирались идти. Руки Евы обхватили скользкую доску, на которой она сидела, чувствуя, что никуда идти не хочется. Лучше любоваться этой атмосферой и дальше. — Она ушла, побежали, — дала сигнал Вася, спрыгивая с забора на чужую территорию.       План был несложный: Василиса стоит на стреме, а Ева залезает на дерево и срывает яблоки. Хлопотина убеждена: если их контору спалят, Василиса ее не бросит.       Яблоки были собраны успешно. Это не заняло много времени, и вот уже сейчас девушки идут по улице, жадно поедая сочные фрукты. Ева косилась на подругу, которая была собой довольна, и Хлопотина сбивалась с толку. Гнетущее чувство внутри не давало ей успокоиться. Зачем они это сделали? Это было неправильно. Яблоко для Хлопотиной стало безвкусным, аппетит пропал, и, в конце концов, Ерохина забрала себе всю добычу. Ева отказалась. — Да ладно тебе. У нее же этих яблок много, она их сама никогда в жизни не съест, поэтому они просто сгниют, а мы делаем доброе дело, считай, — подмигнув Хлопотиной, сказала Василиса. Чувство вины ее не тревожило. Впрочем, она принимала меньшее участие. Весь груз ответственности лежал на плечах маленькой Евы.       Надо отдать должное, так было всегда. Всю грязную работу делала именно Хлопотина. И чем больше, она занималась воровством, тем сильнее у нее притуплялось чувство вины. Правда, был один случай, когда она пообещала себе больше никогда к этому делу не возвращаться. Слово, впрочем, не сдержала.       Девушки росли, а вместе с ними и их потребности. Воровать яблоки уже не казалось соблазнительной идеей. Необходимостью стали деньги. Это их слабость. Ева никогда не была избалована вещами, а ей очень хотелось выглядеть красиво. Ей хотелось покупать себе любую мелочь, но совершенно непонятно, как это возможно осуществить в условиях ее населенного пункта, поэтому Ева деньги крала. Сначала у бабушки таскала мелочь, потом, когда та начала что-то подозревать, перестала. И тут появилась Василиса со своим: «У него много денег, он их бездумно тратит, нам нужнее». Любую кражу Ерохина превращала в благотворительность и поддержку, словно они с Хлопотиной хотят как лучше. И головой Ева прекрасно понимала, что никакая это не помощь. Да и Василиса это знала, но верить в это казалось разумным.       Борис Павлович — известный на весь поселок водитель маршрутки. Он возил людей по области и этим неплохо зарабатывал. Еще у него был маленький сын Митька, которого оставлять было не с кем, поэтому он часто ездил вместе с отцом. А еще у Бориса Павловича лежала коробка с деньгами на переднем сидении, и это стало его ошибкой.       Машина стояла с открытыми дверями, водитель только что ее помыл. Да и в поселке, где все друг друга знают, нет страха, что кто-то в маршрутку залезет и увезет. Вася стояла на улице, смотря, чтобы никто не подходил, а Ева залезла внутрь, нашла коробку и вынула купюры, как ей казалось, немного.       Но Борис Павлович заметил. Не сразу, конечно, а позже. И почему-то был уверен, что виновник его сын, тому тогда сильно досталось, и Ева до сих пор не может себя за это простить.        — Что же мы натворили, — прошептала Хлопотина, смотря на трясущиеся руки. — Надо срочно все рассказать. Рассказать, как было на самом деле. — Нет! — Резко перебивает Василиса, подходя к подруге. — Мы не станем ни о чем говорить. Так будет лучше. Ты и сама знаешь.       Ева старалась не вспоминать это прошлое. Но иногда оно насильно залезало в ее голову, поэтому, раздражаясь, Хлопотина старательно прогоняла эти мысли. Иногда не получалось, например, сейчас. Рената стоит у окна, скрестив руки, а на полу валяется злосчастный пакет, и Ева, пребывая в растерянности, не знает, что делать и как реагировать. Рассказывать о своей несчастной жизни кажется глупым. Воровство не было способом выжить. Хлопотина не нуждалась в еде, воде, одежде, лекарствах. Деньги нужны были на косметику, сигареты и конфеты. Она могла без этого выжить, но не хотела. — Я не ворую уже год, — подает голос Ева. Она впервые не нервничает, разговаривает спокойно и уверенно. Голос ее, правда, отчего-то хрипловат. Девушка тут же откашливается. — Это старый пакет. Не могу выкинуть, у меня паранойя. Боюсь, что камеры жилых домов все запишут, а потом меня посадят.       Очередная глупость студентки не вызывает у старшей смех. Рената отталкивается от подоконника и стремительно двигается вперед, останавливается у пакета. Преподавательница берет его в руку и покидает комнату. — Ты куда? — Крикнула вслед Ева, не решаясь покинуть стены спальни. — Мусор выкинуть, скоро вернусь.       Входная дверь с грохотом закрывается и Хлопотина слушает тишину. Ей словно легче дышится, и она находит это метафоричным. Вместе с пакетом, который нес тяжелый груз в ее жизни, Ева прощается с криминалом, вновь заходя в рамки общепринятых норм. Хлопотина берется за голову. Она мысленно прощается с Василисой, не надеясь когда-либо с ней встретиться вновь. Они больше не общаются, и это расстраивало девушку, но теперь пришло осознание: значит, так нужно.       Ева тянется в карман джинс и достает сигареты. Пачка летит в мусорное ведро. Вообще-то Хлопотина не верит, что люди меняются, не считает, что отказ от сигарет приведет ее в лучшую жизнь, но сейчас ей хочется сделать хотя бы что-то для себя. Что-то хорошее.       Ева слышит, как открывается дверь и неспешно идет в коридор, встретить Дунаеву. Только что вошедшая девушка ловко скидывает с себя ботинки и снимает пальто. Рената хочет пройти в ванную, но Ева ей этой возможности не предоставляет: кладет свои руки на талию англичанки и едва ощутимо касается губ своими. — Дай я руки помою, — вырываясь из мягкого захвата, негромко произносит преподавательница. — Il y aura une suite? — Многозначительно улыбнулась младшая. — Everything can happen. — Крикнула вслед Рената, скрываясь за дверьми ванной комнаты. — Нихуя не поняла, — прошептала Ева.       Еще несколько секунд она провела в недоумении, стоя столбом. Когда же это занятие ей наскучило, Хлопотина наконец опомнилась и двинулась в ванную, где Рената уже вытирала руки. — Ты можешь не разговаривать со мной на этом английском! Французский куда сексуальнее, — ухмыльнувшись, произнесла Ева, прижимая старшую к стене.       Руки Ренаты проникли в волосы Хлопотиной, последняя, кстати, могла похвастаться их густотой. Прикрыв глаза, Ева наслаждалась движениями Дунаевой, которая вскоре их прекратила. Ева разочарованно вздохнула и огляделась. Заприметив в шаговой доступности стиральную машину, Хлопотина не придумала ничего лучше, чем на нее залезть. — Надеюсь, она не сломается, — пролепетала младшая, удобнее устраиваясь на белой установке. — Ну и что ты там стоишь? — К тебе предлагаешь идти? — Дунаева улыбнулась. И хоть в ее словах был слышен сарказм, Рената все-таки озвученное исполнила: медленно подошла к студентке. Наклонившись, преподавательница поцеловала шею Хлопотинной, а потом еще раз…и еще. Пальцы студентки крепко вцепились в края стиральной машины, она откинула голову, предоставляя больше места для поцелуев. Руки Ренаты забрались под кофту девушки и вцепились в ее талию. Ева выпрямилась, принимая прежнее положение, она обхватила руками шею старшей и приблизилась к губам. Тяжело дыша, Хлопотина слилась с Дунаевой в поцелуе. Они поочередно обхватывали чужие губы, не желая останавливаться. Когда же они закончили, Рената приблизилась к уху девушки, и Ева уже готовилась услышать что-то очень возбуждающее. — Ты мне так и не сдала свою работу.       Хлопотина цокнула и отодвинулась от девушки. Еву переполняло досадное чувство. Как так? Взять и все обломать на самом интересном месте. — Вот все ты испортила! — Скрестив руки у груди, недовольно пробурчала студентка. — Я испортила? — Рената на секунду посмотрела в сторону, а ее лицо стало более серьезным. Кажется, Хлопотина задела то, что задевать не стоило. — Может, это я на пары не хожу? — Дунаева медленно приближалась к девушке. — Я ничего не учу? — Рената была максимально близко. Настолько, что слова хлестали по щекам Евы. Младшая прекрасно чувствовала сбивчивое дыхание девушки и начинала волноваться. — Или я не выполняю домашние задания? М? Отвечай.       Ева глупо хлопала глазками. Рената ввела ее в ступор своими нападками. Девушка понятия не имела, как реагировать, ей оставалось тихо поджать голову и признать поражение, пока старшая над ней восседала. — Эээ, ну… — На большее Хлопотину не хватило. Девушка даже скучала по тем временам, когда преподавательница заставляла ее испытывать страх и ужас, но Ева, признаться честно, понятия не имела, что та вновь к этому придет.       Мягкие губы Ренаты обхватили губы Евы. Их языки тесно сплелись, не желая выпускать друг друга. Такие перемены в поведении окончательно дезориентировали младшую. Нить событий упущена, желание возникать пропало. — Я не шучу, Ева. Тебе придется мне все сдать в ближайшее время, или я тебя не допущу до сессии, — подытожила преподавательница, отойдя от Хлопотиной на пару шагов. Было видно, что она собиралась покинуть ванную, но все-таки ждала ответа от девушки. — А может…договоримся? — Ева соблазнительно закусила губу и слезла со стиральной машины. — Не поняла. — Ой, все с тобой ясно, — недовольно цокнув, Хлопотина удаляется из ванной комнаты. Она знала, что Рената ей на уступки не пойдет: строга ко всем одинаково. Придется добросовестно готовиться.       Почему-то девушка очень стеснялась учиться при старшей. Поэтому, ею было принято решение, сходить в какое-нибудь кафе и посидеть там с учебниками и кружкой кофе. А лучше чая! Только вот Ева не была бы собой, если бы пошла туда одна. Ее смущает лишь надзор Дунаевой, ко всем остальным наблюдателям она равнодушна. Непонятно было только кого звать. Уж точно не Артема: с ним не до учебы будет, а вместо кофе будет что-то крепче. Гораздо крепче.       В голову лезут мысли о Наде, с которой Хлопотина уже давно не общается. Нет, они не поругались, всему виной дурацкое расписание, из-за которого студентки практически не пересекаются. Очень жаль, ведь Закирова, как выяснилось, подруга завидная — в беде не бросит.       Ева договаривается о встрече быстро. На ее удивление, Надька совершенно свободна и только рада составить девушке компанию. Хлопотина не знала, что говорить Ренате, поэтому решила сказать правду. Точнее, часть правды: пойдет гулять с подругой. На самом же деле Надя должна помочь Еве с английским, но последняя об этом умолчит. Во-первых, очень странно просить помощь в том, в чем отлично разбирается твой сожитель, любовник, партнер и преподаватель. Во-вторых, девушка была просто убеждена, что старшая не отнесется к этому серьезно. Да когда это Ева за ум бралась? Сидела за учебниками? Скорее всего обманывает. — Не замерзнешь? — Тише обычного спросила старшая в коридоре. Она ждала буквально несколько секунд, пока уйдет студентка, чтобы закрыть за ней дверь.       Хлопотина отрицательно покачала головой. Она никогда не ориентировалась на градусы в интернете, предпочитая заглядывать в окно и доверять принципу: если сделать вид, что на улице лето, то так оно и будет. — Ну что? — Улыбнулась младшая. — Вот только не надо на меня так молчать. — Иди уже, — покачала головой Рената, закрывая за девушкой дверь.       Ева с недавних пор поймала себя на мысли, что забота старшей ей не по нраву. Ей начало казаться, что это из тех вещей, которые указывают на разницу их статусов. Отношения между ними не соответствуют нормам этики и морали. Это все неправильно. Совершенно не получается уравнять их положение, и этого не случится еще года три точно, пока Ева не станет чуть старше, ответственнее и умнее. Все вокруг указывает на разницу между ними, и это заставляет задуматься.       Почему Рената в этом участвует?       Влюблена? Хлопотина не может в это поверить. В нее нельзя влюбиться. Она же такая некрасивая и странная. Воровка, анорексичка, лентяйка и классическая неудачница. Ева подходит к кафе, у которого они должны встретиться, и решает, что закажет себе крепкий кофе, вкус которого всегда возвращает ее в начало и лишь иногда расслабляет. — Ой, какие люди, — задорно выдает Надя, появляясь из неоткуда.       Ева улыбается. Ее наконец-то что-то радует настолько сильно, что уголки губ непроизвольно стремятся наверх. От Нади веяло жизнерадостностью за километр, ее смех был заразителен, и Хлопотина сразу почувствовала что-то не то. Чуйка не подвела: кое-что действительно произошло. Закирова встретилась со своим парнем, которого давно не видела. Она влюблена, и это делает ее невероятно счастливой. Смотря на подругу, Хлопотина задумывается, насколько хорошие отношения у них с Ренатой, если они зачастую вызывают совершенно иные эмоции.       Девушки делают заказ, и Ева расслабляется. Она достает учебники и задает своей бывшей соседке тысячу вопросов, пытаясь запомнить чуть больше, чем это возможно за несколько часов. — А у тебя там как? Что с твоей? — Надя делает последний глоток латте и отставляет кружку в сторону. Перед ней еще не тронутые вафли, политые ягодным сиропом. Мысль о том, что они вот-вот остынут все-таки заставляет Надю наконец отломить кусочек. — Не знаю. Понимаешь, иногда мне с ней так хорошо, а иногда ощущение, словно мы чужие люди, — Ева закрывает тетрадь, решая, что занятия на сегодня закончены и должны непременно смениться на откровенные разговоры, ибо Надя была единственной, с кем можно посоветоваться на этот счет.       Но Надя не спешит отвечать. Она отрезала от вафли слишком большой кусок, поэтому у нее есть немного времени, чтобы подумать над ответом, пока она прожевывает десерт, а вот Ева уже давно все съела, на еду она всегда набрасывается с каким-то нездоровым рвением, но Надя этот факт решила игнорировать. — Поговорить с ней, конечно, не вариант?       Ева закатывает глаза. Спасибо, капитан очевидность. Вообще-то поговорить разумная идея, но только не с Ренатой. Хлопотина ее опасается и для себя решает, что говорить бесполезно. — Ну, хочешь я с ней поговорю? — Надя говорит с ноткой возмущения, не понимая капризов Евы. Все ей не нравится! Надо ничего не делать и при этом жаловаться на несправедливость бытия.       Девушка тактично просит закрыть тему с Дунаевой, все-таки ее все еще мучает совесть, что она кому-то рассказала об этих неэтичных отношениях. Какое-то время Надя обиженно говорит без энтузиазма, но вскоре это быстро забылось, и разговор принял новый оборот. — А вот кстати, тебе больше нравится в поселке жить или в городе? — Я что-то не помню, что говорила, будто мне нравится жить. — Опять ты со своими суицидальными шутками! — Надя неодобрительно хмыкнула. — Кстати! У меня к тебе есть дело: моя двоюродная сестра ищет репетитора по французскому для своей дочки. Ты не хочешь? Заработаешь деньжат.       Хлопотина остолбенела от подобного предложения. Какой из нее репетитор? Хотя, французский она знает чудесно, но одно дело знать, а вот другое преподавать… Это же в тысячу раз сложнее, такая ответственность. Ева качает головой, боясь, что не справится, но под уговорами Нади соглашается подумать.       Всю дорогу до дома Ева анализировала советы Нади. Хлопотина поняла, что ей нужно быть более открытой к преподавательнице, иначе это все выльется во что-то очень плохое. Надо отдать должное, студентка устала скрываться, таить какие-то секреты, которые, кстати, почти все Рената тем или иным способом узнала. А вот Дунаева была крепким орешком, раскрываться не начинала, вытягивать какую-либо информацию о ней приходилось клещами, и это огорчало Еву. — Как погуляли? — Спрашивает старшая у порога, как только Ева сняла ботинки. — Тебе действительно интересно, или ты не знаешь, о чем поговорить?       Хлопотина садится на тумбу, смотря на озадаченную Ренату. Кажется, еще пара таких выходок, и та сдастся. Терпеть Еву сложно. Да и не нужно. — Ты не в настроении? — Дунаева подошла к девушке и положила свои руки ей на плечи. — Я устала. — Я тоже. — И что мы будем делать? — Ева поднимает грустные глаза на старшую, пытаясь передать всю ту тоску, что в ней скопилась, но в глазах Ренаты радости не больше. — Мы будем отдыхать.