Неидеальные люди

«Первый человек, о котором ты думаешь утром и последний человек, о котором ты думаешь ночью — это или причина твоего счастья или причина твоей боли.» © Э.М.Ремарк Что заставляет людей двигаться дальше, не оборачиваясь назад на ошибки прошлого, на других людей, что твердят плохие вещи, на собственные: «не смогу»? Чувство обязанного долга перед службой? Возможно. Вера близких людей в тебя? Может быть. Стремление к лучшей жизни? Определенно. Каждый человек старается, или хотя бы задумывается над поиском в себе сил идти вперёд. Но иногда не хватает от кого-нибудь волшебного пинка под зад, со словами: — Ты ленивый неудачник, у тебя ничего не получится, если продолжишь таращиться на выключенный телефон и не возьмёшься за работу! Это как раз то, что нужно Герману на данный момент. Появление кое-кого особенного в жизни капитана круто перевернуло его поведение на работе и характер. Герман больше не орал на подчинённых, как только заходил в душный офис. Не бросался напитками в Пожарского, не выходил на перекуры, по крайней мере, каждый час, не закипал от злости, допрашивая очередного отмороженного вора или наркобарона. Иногда Матвей даже замечал на лице начальника непроизвольную улыбку и сам начинал улыбаться. Пожарский слишком привык к обычному холодному Герману. Если сравнить его в первую их встречу и сейчас, можно было подумать, что это абсолютно два разных человека. И совершенно никто не мог предположить, что же такого произошло в жизни капитана, что тот чуть ли не целую неделю подряд приходит в слегка приподнятом настроении и даже использует в речи слова «пожалуйста» и «спасибо». — Герман, признайтесь, вы что, банк ограбили? — как всегда с широкой улыбкой попрощался Пожарский с начальником на парковке. Но мужчина лишь бросил осуждающий взгляд на сигарету в руке лейтенанта и сел за руль. — Ты бросай это дело, Пожарский, у тебя ведь ребёнок растет, — небрежно произнёс капитан и выехал за пределы участка. А Матвей так и остался стоять с выпученными глазами возле машины, обдумывая слова капитана. Что он только сейчас сказал?! — хотелось крикнуть лейтенанту, но тот сдержал эмоции и бросил только что начатую сигарету в урну около курилки. И как там не крути, Герман был абсолютно прав. Герман больше не задерживался на работе дольше десяти минут, если того не требовало начальство. Он знал, что сейчас дома вкусно накормят, а потом его ждёт проверка немецкого и просмотр очередной глупой комедии с домашним зефиром и газированной водой. Несколько недель он ощущал себя настолько счастливым, что готов был даже забросить работу, если бы не долг ответственности и хорошие премии. Открывает входную дверь, ставит на тумбочку пакеты с продуктами, раззувается. Поразительная тишина в квартире нисколько не настораживает, так как Герман привык заставать Регину уже спящей за учебниками, ведь утром она в школе, днём готовит обед и усердно выполняет домашнее задание, а вечером дурачится с капитаном перед телеком и размышляет о всякой ерунде до самой полуночи. Когда ей ещё спать, правильно? Берёт пакеты и бодро шествует на кухню, где его ожидал самый настоящий… — Сюрприз! — восторженно встретила застывшего в шоке капитана Регина, только что закончив вешать тюль на карниз, и бросилась мужчине на шею. Первым попались на глаза занавески. Бежевые. В точности, как у его покойной бабушки, которые при свете дня озаряли комнату ужасным оранжевым цветом. Потом он заметил пушистую накидку на диване. Белая, и Герман уже видел, какой она станет после первой стирки. Затем настал черёд ковра под журнальный столиком, что вовсе не вписывался в интерьер гостиной, и напоследок — свет в лампочках, который он так сильно не любил был поменян на приглушённо-тёплый. — Это что, твою мать, такое? — поражено прошептал капитан, оборачиваясь по сторонам. Его старую добрую холостяцкую берлогу теперь было просто не узнать. Признаться честно, Герман не был готов к таким масштабным переменам от слова совсем. — Тебе не нравится? — слегка отстраняется, заглядывает в глаза, полные шока. И тут же испугавшись возможной бурной реакции капитана, вовсе отходит на пару шагов. — Мне должны были понравиться эти розовые сопли в моём доме?! — взорвался мужчина, с трудом переведя злой взгляд на внезапно побледневшую сожительницу. — Герман, это всего лишь занавески! — попыталась аргументировать Регина, на что капитан раздраженно потёр переносицу. — Ладно, если тебе не нравится, мы можем поменять их цвет на более холодный. Например… — Ты вернёшь всё обратно в магазин или завтра же я выброшу это на свалку! — прошипел Герман, проходя на кухню, занявшись поисками коньяка. Желательно, бутылки, а лучше нескольких. Почему-то ему казалось, что ещё хуже этот день могло сделать отсутствие алкоголя, но к счастью, с ним оказалось всё в порядке. — Почему ты настолько категоричен? Что с того, что твоя пещера стала чуть светлее? — Вот именно, что это МОЯ пещера, и я сам буду решать, стоит ли ей становиться светлее! — откупоривая припрятанные запасы алкоголя, шипит капитан, даже не глядя на девушку. Герман считал, что ещё несколько до глупости неуместных вопросов, и он придушит её собственными руками. — Ты просто боишься перемен, вот и всё! — фыркнула Регина, складывая руки на груди, будто показывая, что совсем его не боится. А на деле колени трясутся, А глаза слезами наполняются. Бутылка коньяка так и осталась не начатой и медленно отставлена в сторону. — И поэтому тебе легче жить так, как привык! Нужно относиться к жизни проще и не зацикливаться на каких-то занавесках или ковре! — она видела только спину и не могла уловить смену эмоций капитана, что в его душе били через край. И единственным навыком, который он так и не научился обладать за долгие годы службы в нервной среде — сдерживать негативные эмоции. — Ещё меня будет учить жизни малолетка! — парировал Герман, облокачиваясь ладонями об поверхность барной стойки. — Ах, значит малолетка! Вот кто я для тебя? Всего лишь малолетка! — Прекращай это сейчас же, Рина! — резко развернулся к ней, едва сдерживаясь, чтобы не ударить кулаком по столу. — Либо ты собираешь всё это барахло отсюда… — обводит многозначным взглядом обновленные элементы декора и возвращает взгляд на Регине. — Либо что? Ну давай, скажи мне это! Мне лучше уйти, так? Оба замерли на пару тройку секунд, тупо глядя друг другу в глаза. В его взгляде читалось осознание сказанного, в её — жгучая обида. Все старания хоть чуточку приукрасить однообразные вечера капитана ушли впустую. Ещё больнее было, так и не дождавшись ответа на волнующий вопрос, пойти собирать свои вещи. Регина истолковала молчание по своему, Герман не сразу нашёлся ответом. Да и не думал он о последствиях. Капитан был слишком раздражён тем, как легко и наивно кто-то мог распоряжаться его жизнью. Даже если это Регина. Светлая девочка с хорошими намерениями. Его любимая светлая девочка с самыми хорошими намерениями. Всё таки, Герман не сдержался и ударил кулаком по столу. Да так, что бутылка коньяка едва не подпрыгнула, а рука слегка колола. — Прости меня, — шёпотом произносит в пустоту, забирая с собой коньяк и направляясь в сторону кабинета. Ему очень хотелось верить, что хоть одна комната в доме была не затронута внезапными переменами.