Прощай, сестра.

*** Вот и постигло наказание. Дочь Зла ответит за все совершенные ею грехи. Площадь полна толпой разъяренных крестьян, что сумели выжить в голодовке и революции. Они жаждали лишь одного — смерти той, что сидела на троне и медленно их убивала все время, сколько правила. На небе собирались серые тучи, неужели само небо будет оплакивать такую дрянь? Разве кому-нибудь будет ее жаль? Да, среди крестьян стоял юноша в одежде королевского слуги, тот, что так похож на принцессу лицом. Он всегда был рядом с девочкой, а его любовь и нежность к ней могла лишь удивлять. Что он нашел в ней? Неужели достаточно быть похожими внешне, чтоб так сильно привязаться? Слуга был готов на все, ради этой горделивой девчонки. На все… Даже на то, чтоб пойти вместо нее на эшафот. На площадь привели юную принцессу. Ее желтое платье развивалось на ветру, образуя золотистые волны. Ее волосы как колосья в поле, были впервые испорчены и не заколоты одной из самых дорогих заколок королевства, а челка не убрана прекрасными заколками. Они развивались так же на ветру, попадая ей на лицо, но девочка даже не злилась и не обращала на это внимание. Несмотря на то, что сзади ее руки держит стража, она стояла, выпрямив спину, ее гордый и величественный взгляд смотрел на людей. В ее взгляде не было отвращения, как когда-то. В глазах читалась только царская гордыня, что лишь больше злило народ. Увидев ее, все начали кричать хором: «Долой Дочь Зла!», настолько громко, что казалось это слышно даже через Многолетний Лес. Только верный слуга, укутавшись в багровый плащ, не кричал, а с болью смотрел на принцессу. Их взгляды встретились и на лице девушки появилась легкая улыбка, теплая и нежная, как когда смотришь на любимого родственника. Но юноша не улыбался в ответ, на его глазах наворачивались слезы, и он хотел подбежать, да, вот, толпа не давала. В его мыслях было: «Прекратите! Прекратите это немедленно!», но он не озвучил, так как боялся и знал, что никто его не услышит. Яростные крики народа громче писклявого голоска мальчика. Принцессу повели к эшафоту. Народ провожал ту оскорблениями, коих она не слышала ранее. Вся ненависть и боль, все терпение этих лет выплескивалось на нее со всех сторон, пока ее не спеша вели дальше. Но как бы много они не кричали и что бы не говорили вслед, осанка девушки оставалась прямой, шаг ровным, а на губах оставалась теплая улыбка и каждого из них она лишь провожала гордым взглядом. Эта дура не понимает, что сейчас умрет? Слуга смог пробраться ближе к эшафоту, он теперь стоял в первых рядах, но дабы лучше видеть, приходилось задирать голову. На миловидное лицо капнула капля, начинает идти дождь. Принцессу подняли наверх и поставили у гильотины, где прямо сейчас палач проверял работу оборудования, положив арбуз. И вмиг лезвие разрезало ягоду на две равные части, никто даже и моргнуть не успел, а несколько капель сока даже попали в людей снизу, но не на слугу. Да, и никто этого не заметил. И вот арбуз убрали, лезвие подняли наверх, настала очередь принцессы впервые в жизни склонить голову перед народом, унизиться перед более сотнями людей и умереть. Девочка встает на колени и опускает голову. Ее шею привязывают, дабы не посмела убежать, но, видимо, она об этом и не думает, продолжая с улыбкой смотреть на разгневанный люд. Все ждут последних ее слов, слез, извинений. Быть может, она прочтет молитву перед смертью или попрощается? Но вместо этого, блондинка набрала воздуха в легкие и чуть низким для девушки голосом, произнесла: — Ну же, преклоните колено предо мною! И в это время церковные колокола пробили три раза, а голова слетела с плеч юной, некогда именующей принцессой, что народ прозвал Дочерью Зла. Народ ликует, а после расходиться. Больше нет тирана, теперь они свободны от ее мучений. Дождь начал капать сильнее, что заставило всех быстрее уйти. Риллиан, да, именно Риллиан, та, что была спасена родным братом и поменявшись одеждой должна была убежать, но не могла. Когда все ушли, она взошла на эшафот. Он весь в крови, а на гильотине лежало тело в красивом, желтом платье, но без головы. Девушка, медленно перебирая ногами и захлебываясь в слезах, подошла к телу, сев на колени перед ним. Ее дрожащие руки взяли руку Аллена. Она такая холодная и чуть больше, чем рука самой девушки. Сложно бы было отличить, если не прикладывать. — Аллен… —  Так же дрожащим голосом пищала она. — Время… Полдника… Я…Хочу бриоши к чаю. — По ее щекам текли слезы, когда она говорила это. — Вставай… Прошу… Вставай. — Задыхаясь от слез, пыталась говорить дальше. Где-то вдалеке прогремела молния и дождь пошел сильнее. Кровь понемногу смывала дождевая вода, а ткань пальто прилипала к голове и телу девушки, как и волосы, что были заплетены в быстрый хвостик, так как переодевалась в спешке. Аллен не отвечал. — Братик… Давай… Поиграем в прятки. — Еще тише молвила она, а из глаз ручьем лились слезы, вспоминая их детские игры. И удалось их вспомнить только сейчас. Прятки — было их любимой игрой в детстве. Пошел ливень и они оба промокли насквозь. — Вставай! Я приказываю! Я прошу!.. Пожалуйста… Встань! — В истерике кричала Риллиан, дергая брата за руку. Никто не слышал ее, так как они на площади совсем одни. Аллен, или Алексиэль, не важно, не отвечал, его тело продолжало безжизненно лежать на эшафоте. Бесполезно. Все просьбы, крики девочки — бесполезны. Она медленно поднялась с колен и закричала, она кричала громко от боли, которую получила, потеряв самого родного человека. Ее крики заглушал гром, а лицо мочили горькие слезы с солеными каплями дождя. Закончила кричать она лишь тогда, когда сел голос. Нужно было уходить, пока кто-нибудь не увидел и не узнал ее, даже несмотря на то, какая на ней одежда. И только девочка сделала шаг, как чуть не споткнулась о что-то твердое. Она посмотрела под ноги и ужаснулась от того, что увидела. Это была голова Аллена. Его пустые, голубые глаза смотрели прямо на Риллиан. На лице не было улыбки, лишь испуганное выражение лица, что типично для человека, который умер. Взгляд гипнотизировал, в нем одна пустота, как глаза куклы. Девочка долго смотрела и не могла отвести взгляд. Но после та аккуратно, словно боясь, что он оживет, взяла голову в руки. Дождь смыл всю кровь, что была на лице, а кожа еще не успела побледнеть. Если бы не этот пустой взгляд, то юноша бы казался живым. — Почему ты умер ради меня?.. Почему вновь оставил меня одну?.. — Тихо спрашивала она, смотря в глаза брата, словно ожидая, что он ответит. — Ты единственный, кто был рядом… Если бы я только знала… Если бы только замечала… Прости… Я ужасная сестра! — Прижав к себе голову, она хотела заплакать вновь, но она выплакала все, что могла, а потому молча обнимала голову. Из-за дождя она вся промокла и замерзла, а одежда облегала формы, что не кстати, если кто-то это заметит. Но она не обращала на это внимание. Тихий топот копыт разрывал звук грома с дождем и тяжелым дыханием Риллиан. Она медленно подняла взгляд в сторону звука и перед ней, вся промокшая, но всё так же прекрасная, как и сама она, стояла Жозефина. Лошадь сама пришла за хозяйкой. Риллиан смотрела, то на голову, которую обнимала, то на лошадь, что видимо не желала ждать долго, судя по нетерпеливому цоканью копытами и недовольному ржанию. Девочка аккуратно приподняла голову, дабы Аллен был, как и будучи живым, ростом с нее, а после аккуратно чмокнула его в лоб, слабо улыбнувшись. — Прощай, братик… — Нежно произнесла это, прикрыв глаза, дабы не смотреть вновь в эти глаза. Она аккуратно положила голову к телу еще какой-то время смотря на него. Дождь медленно прекращался, нужно уходить. Риллиан спустилась с эшафота и села на лошадь. Животное же само скакало куда-то, но девушка не возражала. Ей было плевать, куда она попадет…