Я не убиваю по вторникам

Сегодня необычайно горячо и от палящего солнца можно спастись только внутри помещения. Мне как-то почти делается радостно от того, что в мастерской есть кондиционер и можно с комфортом ремонтировать обуви. На старинном радио, принадлежащий старичку, играет какая-то спокойная мелодия, который очень помогает расслабиться и избавится от навязчивых мыслей. Через открытую на распашку дверь время от времени можно увидеть проходящих людей, некоторые из которых любопытно разглядывают скромное помещение. Прошло пять дней с тех пор, как я рано утром уехал домой, оставив девчонку в отеле. Не знаю, что с ней стало после. Пошла ли она относит свои работы или ее снова нашли охранники. Честно говоря, она кажется такой странной и всегда несет такой бред, что не уверен, говорила ли она правду. Вечно обещает какие-то большие деньги, но сама на мили и с заблокированными карточками. В общем, я решил забить на нее и не морочить голову. Потому что мне нравится жить такой спокойной и безмятежной нормальной жизнью, а для этого она слишком шумная и проблематичная особа. Поэтому я в третий раз с ней сталкиваться как-то не стремлюсь. Сегодня по-настоящему до меня дошло, что возможно мастер не вернется. И как-то перестал ждать и осознал, что привычка все время поднимать голову каждый раз слыша размеренные шаги, забылась. Может он и вправду раскусил меня и в ужасе покинул, не оставив никаких следов. - Здравствуйте! – передо мной стоит юноша с очень короткой стрижкой и держит пакет. - Привет, - придерживаю женские туфли, которым необходимо подлатать каблуки, и наблюдаю как он достает оттуда кроссовки. Старые, потрепанные кроссовки землистого цвета. Носок порван и нитки беспомощно болтаются рядом. Обращаю внимание на ноги парнишки, стоит в резиновых шлепанцах. - Сколько будет стоит зашить подошва? – как-то несмело спрашивает. - Нисколько. Тут работы немного, - эту обувь носили слишком долго, она многое пережила и много где наступали ею. И кажется не один раз зашивали. И тут много работы. - Правда? - Конечно. А ты приходи к шести вечера. Сейчас закончу с другими, а твои зашить всего-то минут пять. - Вы уверены, что это легко? – улыбка тянется на все лицо, глаза оживляются и беспокойная стойка расслабляется, - Спасибо, - наклоняется чуть ли не всем корпусом, когда получает от меня кивок. Как только его спина скрывается за дверью, бросаю все и принимаюсь перебирать коробочку с новыми подошвами, клеем, хорошими нитками, пытаясь удачно подобрать цвета. Вместе с пошивом, заменяю супинаторы и даже где-то в полочках откапываю новые шнурки. Время убегает быстрее чем обычно, и я пытаюсь закончить все перед его приходом. Рассматриваю законченную работу и улыбаюсь тому, что получилось очень даже недурно. Почти как новые. Во мне возникает такое нетерпеливое чувство ожидания его прихода, что я несколько раз даже выхожу за распахнутую железяку. Время близится к семи, но его еще не видно. Захожу обратно и берусь ремонтировать оставшиеся женские туфли. Через некоторое время на пороге появляются мужчины громадных телосложений с весьма серьезными выражениями на лице.Осматривают помещение и на мое вопросительно закосившее лицо, просто отвернувшись выходят на порог. - Все нормально, Господин. Можно заходить. - Ты подожди тут, - раздается толстый голос и слегка кашлянув, в помещение заходит мужчина около пятидесяти, а может и чуть постарше лет, среднего роста, плотного телосложения, в сером костюме. - Да ладно тебе, пап, - за ним торопливо и шумно врывается светлая макушка, - Привет, Мистер хмурые брови, - машет в знак приветствия и по привычке оценивающе осматривается вокруг. - Что? – возмутиться тому, что она так назвала меня, считаю не уместным и продолжаю работать. - Пак Чеен, что за манеры, - шикает он дочурке. Так она и вправду не врала? - Молодой человек, очень благодарен, что вы помогли моей драгоценной дочери, - вокруг глаз появляются линии, глаза хитро прищуриваются, а улыбка кажется мне скользкой. - Если бы не он, пап, не знаю, чтобы со мной стало, - драматично взмахивает руки вверх. На ней летнее платье на бретельках в цветочек, оно довольно короткое и под ней выглядывают острые коленки и бледные худощавые ноги, на руке блестящий сероватый клач. - Для начала не нужно было убегать из дома, да еще и Сона втянула! - Чем могу помочь? – пытаюсь отвлечь их от назревающей ссоры и устало потираю виски. Мне скоро нужно уже закрываться. - Ты теперь мой телохранитель! - воодушевленно взмахивает руками и хлопая глазами смотрит на меня, - Плата огромная! - Пак Чеен! – одёргивает ее назад отец, - Молодой человек, извините, но она очень просила меня нанять вас на работу. - Спасибо, - сухо отрезаю я и понимаю, какая она все-таки невежа, - Вынужден отказать. - Я все же надеюсь, что вы передумаете, - все не отстает тот, хотя по его взгляду догадываюсь, что он как-то недоверчиво осматривает меня и лишь делает это угождая капризам своего чада. Девушка, слишком привыкшая жить в роскоши и раздавать приказы, дабы только все пожелания выполнялись. Вот как раз таких я и не перевариваю. - Ой! Не хочешь не надо! Папа, я не буду управлять компанией. Все, - драматично потряхивает волосами и демонстративно медленно закатывает глаза. - Что мне нужно сделать, чтобы вы обдумали свое решение? - Ничего. Извините, но мне нужно работать. - Хмм, - даже не извинившись за свое наглое вторжение в мою собственность он удаляется вон, сопровождаемый своими работниками. - Пак Чеен! – раздается строгое замечание, - Что ты делаешь? Слышу громкий звук стука, словно что-то бросают об асфальт и не один раз. - Пап, видишь, у меня каблук отломался, - голос довольный, - Он мне починит, и я вернусь домой. - Дочь, пожалуйста, не начинай. Я и так измотался на работе. - Да не сбегу я. Езжай домой, если наш с тобой уговор еще в силе. - Он будет в силе, если он согласится, - успевает раздраженно подметить, - Ладно, только не загуляйся, ясно? - Да, папочка. Иди уже. Она появляется передо мной босой, держа в одной руке бежевые босоножки с блестящими ремешками и почти оторванными каблуками, беспомощно болтающиеся в воздухе. - Упс, отволились! Если честно признаться, с девушками я особо не знакомился и не так много общался, чтобы понять их тонкую натуру. Но в мастерскую частенько заглядывали молодые барышни и очень много чего болтали, а иногда даже в шуточку просили старика замолвить за них словечко. Однако я убежден на все двести процентов, что эта шумная мелкая действительно абсурдная и со странными закидонами. Мне очень любопытно, о чем она сейчас думает. Какое у нее мышление, когда она вытворяет такие странные вещи? Не успеваю прокомментировать ее избалованное поведение, как в мастерскую забегает тот парнишка, почти запыхавшись чуть не падает на мой рабочий стол. - Дяденька, уфф, - пытается перевести дыхание, - Боялся, что опоздал. - Как раз вовремя, - улыбаюсь и отдаю ему готовый пакет с обувью. Тот нетерпеливо достает одну пару и разглядывает, - Как круто! Прям как новые! Спасибо большое, - вежливый поклон, - Вы уверены, что тут немного работы было? А шнурки? - Конечно, малый. Ну-ка, иди уже, - поторапливаю его поскорее идти домой и его радость как-то успокаивает меня и в какой-то степени даже не раздражаюсь появлению этой шумной сеньориты. - Ну, улыбаться ты тоже умеешь. Неплохо-неплохо, - что-то себе там бормочет, проведя взглядом мальчишку, - Мои подлатаешь? - проходит дальше и усаживается на стульчик, который стоит возле финишера. - Рабочий день закончен, - сухо отрезаю и начинаю убирать куски материалов со стола. - Нет, вставь их как-нибудь обратно. Все же они дороговаты, - будто не слыша моих слов, снова разглядывает вокруг, - Довольно мило. - Подожди-ка, зачем ты сюда вообще заявилась? –возмущаюсь снова, вспомнив как она нарушает мой спокойный и ясный день. - Во-первых, мистер хмурые брови, оставить девушку в сомнительном отеле в незнакомом районе, очень не по джентельменски, м-мм, - двигает указательным пальцем из стороны в сторону дабы пристыдить меня. - Во-первых, шумная барышня, не мистер хмурые брови. А во-вторых, прекрати уже доставать меня. - Ну ты ведь сам не представился. - И не подумаю. - Ну ты разве не выслушаешь мое предложение? - Нет. Выходи! – замечаю, что все же она босиком и на ноге небольшой пластырь, видимо еще не до конца зажила рана. - Эй! Как я без обуви пойду. Я все же сажусь клеить каблуки, которые к счастью не полностью отвалились и решаю просто как-нибудь поплотнее приклеить их. Пока я занят этим делам, она снова берется за свое и бодро голосит: - Смотри, если ты станешь моим личным телохранителем, папа много будет платить. Ты даже из той развалюхи сможешь переехать. Ну или нет, хочешь, чтобы мы тебе хорошую квартиру купили, м? - Мне это не нужно. И вообще, зачем мне вообще работать на тебя? Мне вообще кажется, нужно охранять людей от нее, а нее ее саму. - А затем… - она мгновенно подлетает ко мне и стучит по столу, сверкая глазами, - Что я прилежно буду ходить в компанию и делать вид, что меня интересуют их дела, но на самом деле… Ты будешь моделью для моих дизайнов! Даже как-то смешно мне делается от ее самоуверенности и хитрого плана. - А меня спросить забыла? - Ну вот, спрашиваю же. Ты ведь согласен? - Н. Е. Т! – вручаю ей туфельки, убедившись, что те не должны отвалиться, - Кыш отсюда, - встаю с места и толкаю ее прочь из помещения. - Но ты останешься только в выигрыше! – она хватается о косяк обоими руками и не сдается, мотая головой, - Только подумай! Меня вообще все это глубоко не устраивает. Хочу, чтобы она отстала, от ее шумного голоса и непредсказуемого поведения у меня аж голова кружится. - Топай домой, малолетка. - Я Пак Чеен! Не малолетка! Сколько можно уже? - А тебе сколько уже можно доставать меня? – толкаю ее от двери и скрипя ключами закрываю железяку, пока та вприпрыжку обувается. - А я тебя не достаю. Между прочим, предлагаю хорошую работу. Заметь, разница огромная! - Дяденька-а, - ко мне бежит мальчишка с пакетом в руке, - Вот, просили передать, - он вручает мне какой-то маленький листочек. Я знаю, кто убил твоего отца. Не могу поверить в то, что только что прочитал. Второпях оглядываюсь по сторонам и никого подозрительного не замечаю, забывшись трясу мальчишку за плечи: - Кто тебе это дал? - Не знаю. Какой-то молодой парень. - Что там? – любопытно тянет голову коротышка, но я бегу вперед, пытаясь найти хоть кого-то. Оглядываюсь вокруг, кружу на месте и не могу понять, кто это мог быть. Или это такая своего рода шутка? Но у меня нет ни друзей, ни знакомых и я даже представить не могу кто этот человек, приславший мне запись. Я могу думать только о том, чтобы найти, но в холодном размышлении понимаю, что будет тяжело. Но скорее всего этот человек, если уж он знает меня и все что связано с отцом, должен сам появиться. - Эй, - ко мне подбегает она, - Что там такое? Почему ты такой обеспокоенный? - Не иди за мной! – процедив сквозь зубы размашисто шагаю домой, чтобы наверняка она не успела увязаться за мной. - Ну и не пойду! Ты пожалеешь! Stupid*! – кричит мне вслед, а я усмехаюсь и все же радуюсь, что она остается на месте. Но никак не получается прийти в себя после прочитанного. Дыхание все еще остается тяжелым и неравномерным. Мысли путаются и передо мной пробегает все мое прошлое; мама улыбается, объясняет мне об особенностях того или иного цветочка в саду, папа спешно прибывающий с работы на ужин, затем какие-то грязные новости о его деле, щель, через, которую я наблюдал, как вешали отца в его собственном кабинете. Встряхиваю головой и отчаянно пытаюсь больше не представлять грязные картины. В ближайшем супермаркете покупаю быстрой лапши и пачку сигарет. Дойдя до старой лестницы сажусь прикурить. На улице спокойно и небо такое ясное, но звезд не видно. В таком большом мегаполисе, оснащённом кучей света от рекламных щитов до фонарей, все же невозможно разглядеть ни одну звезду. Затягиваюсь глубоко, что дым почти жжет легкие, а затем клубочком покидает их. Куришь даже не от того, что зависим или тебе хорошо становится, а просто потому что привычка. Как-то странно не доставать одну сигарету по вечерам и не прикуривать. Джинхо всегда затягивался пока целился в лоб жертвы. Он всегда так бесстрастно делал это, и я тоже так старался. Когда прикуривал, убивать уже было не таким большим делом. Мысли время от времени возвращаются к записи и неторопливо достаю смятый листочек. Я знаю, кто убил твоего отца. Сколько не старался не знал ни того, кто подставил его и обвинил во всех грязных делах, ни того, кто убил. Хотя наверняка за всем этим стоял какой-нибудь крупный человек. Я пытался достать его, но всегда все заканчивалось безрезультатно, и я подумал, что наверняка стоит отпустить эти мысли. - Я пришел за своими туфлями, - передо мной возвышается тень и раздается мягкий мужской голос. Я, не поднимая голову, понимаю, что это мастер. Он стоит с улыбкой на лице, волосы слегка седые, но все такой же стройный и крепкий. На его ногах любимые коричневые мокасины. - Как поживаешь? – его улыбка кажется мне луковой, хитрой, - Думаю, нам пора приступить к работе. Мне кажется, что сейчас он, произнеся «работа» имеет ввиду совсем не то, чем я занимаюсь в мастерской. А о совершенно другой работе. Мне в голову бьет мысль, что записка от него.