Зимний кот

      Сначала Ранмару подумал, что ему показалось. Ну, мало ли, чего посреди слепящих сугробов ни привидится, когда белоснежное море искрит и режет по глазам, а потом ты, словно слепой котёнок, не знаешь, куда ткнуться в полутемном помещении, стоит только зайти с улицы.       Кстати о котиках. Сесиль со своей сумасшедшей непосредственностью счастливо зарылся носом в снег и тут же оттуда вынырнул, оттряхивая снежинки с капюшона так… по-кошачьи.       Ранмару вздохнул, помотал головой. Надо завести в квартире, которую они снимают всем квартетом, кота. Нет, не Сесиля, кота.       Сесиль же потёр покрасневший нос рукой в варежке и зажмурился — с ближайшей ёлки на него посыпался целый снежный фейерверк. Ранмару со вздохом подошёл к копошащемуся сугробу.       — Простудишься.       — Даже не собираюсь, — счастливо заверил Сесиль и шмыгнул носом. Пришлось вытаскивать из сугроба за шкирку… Ладно-ладно, за капюшон. Сесиль по-кошачьи спрятал нос в варежках.       У них был впереди ещё целый день и много-много дел. Как-никак, надо было сделать умопомрачительное фото и сорвать приз, и Ранмару не собирался отдавать победу просто так. Тут уж думать о том, что у Сесиля в родне, судя по повадкам, были кошки, просто некогда. Да какой он кот, если рыбу терпеть не может, а собак ни капли не боится? Хотя тех милых и пушистых ездовых лаек, которые довезли их на санях к Музею льда, бояться просто невозможно.       Да, коты же те ещё сонные плюшки, могут продрыхнуть половину жизни, а Сесиль — вечный двигатель на тяге искренних эмоций, сияет ярче ледяных фигур. Ранмару не удерживается, щёлкает украдкой на телефон его любопытную улыбку. Не для конкурса, так, просто. Капелька солнечной зимы на память.       Северного сияния Сесиль ждёт так сильно, что Ранмару готов дать этому природному явлению поджопник, если оно не вздумает объявиться. На миг снежными искрами проносится в голове мысль, что не в удивительном выигрышном фото дело, а в том, что если Сесиль расстроится, Ранмару перестанет любить зиму, словно если пропадёт его улыбка, станет эта пора хмурой и колючей. Глупая мысль, но хорошая и мягкая, как кошачьи лапы.       Сесиль готов морозиться в каком-нибудь сугробе в ожидании, и Ранмару утаскивает его в специальную тёплую палатку.       — Я приготовлю нам что-нибудь, чтобы согреться. Как насчёт горячего какао?       — О, пожалуйста. Это было бы прекрасно! — поникший немного Сесиль мягко улыбается и греет ладони о большую дымящуюся кружку, дышит сладким воздухом и уютно молчит. Обычно он болтает без умолку, а тут тихо косится украдкой, думая о чём-то своём. Как кот, молчит и греет, приманивает хозяину хорошие сны. Ранмару даже и замечает, как успевает задремать.       — Ранмару! Пожалуйста, проснись!       Его будит счастливый крик и яркая улыбка, и Ранмару на автомате тянется за фотоаппаратом. А когда Сесиль вытаскивает его за руку на снег и замирает, вглядываясь в переливающиеся отблески на небе, забыв накинуть капюшон, Ранмару не может сразу сдвинуться с места. Красивый он, такой весёлый с раскрасневшимися ушами и… щеками, чёрт его побери!       — Простудишься, — ворчит Ранмару, накидывая капюшон на взъерошенную голову и натягивая его так, что из-под меха видно только загорелый нос. Сесиль тихо смеётся и легко тыкает его кулаком в грудь:       — Почему ты такой заботливый? С тобой… Хорошо с тобой, — запальчиво выдыхает он и отскакивает, кружится на снегу и в один миг замирает, распахнув руки. Манит, кошак хитрый. И удивлённо хлопает глазами, когда Ранмару делает самый лучший кадр.       — Ты меня напугал.       — Зато я сделал идеальный кадр. Сам потом посмотришь.       Потом, всё потом. А сейчас можно сгрести его в объятия и чувствовать, как Сесиль утыкается холодным носом прямо ему в щёку. Греется, кошак.       Потом можно и кота завести. И Сесиля. Сесиля можно даже сейчас.