Пепельный

      Тело с глухим звуком упало на пол, проход закрылся. Ближайший Ному подцепил мертвеца за ногу и поволок куда-то вглубь склада. Или дока. Не то чтобы Бакуго был специалистом. Тело несколько раз зацепилось за ящики, но резкий рывок «носильщика» быстро решил эту проблему, пожертвовав целостностью одежды переносимого. Впрочем, тому явно было все равно.        — Отпусти. — Тихий голос выводит из ступора. Приказ. Ни больше, ни меньше. Сейчас у Катсуки есть время подумать, все осознать. Тем не менее, подчиняется он так же спокойно, как и во время погони. Причин много. Но основополагающая в том, что послушание несёт только пользу. А после остаётся только наблюдать за тем, как одного за другим убирают вошедших. Ещё семерых. По пуле на каждого. В модели, на которую герой, спасибо баллистам, насмотрелся ещё несколько месяцев назад, магазин на восемь патронов. Девятый в стволе. Значит эти люди должны были погибнуть изначально. Какой точный расчет. И безжалостный. Хочется спросить почему, но предостерегающий взгляд из-под тени капюшона помог сдержать неуместный порыв. Позже. Всего-то и требуется, что затолкать свой характер пинками поглубже и набраться пресловутого терпения. Он усмехается: не то чтобы оно когда-либо было его добродетелью. Скорее наоборот. Впору будет говорить «спасибо» Топ Джинсу. Главное не забыть вызвать скорую, чтобы откачать невольных свидетелей.       Следующих пришедших берут на себя Ному. Глушат ударами и утаскивают примерно в том же направлении, что и трупы до этого. И Катсуки хочет, правда хочет, знать по какой причине Стратег брал на себя чужие грехи. Эти люди все равно бы не выжили, судя по всему. Тогда зачем? Может, Катсуки ошибся и этот парень вовсе не тот, за кого его принял герой? Не жертва обстоятельств, а псих? Вот только не вязалось это заключение ни с тем, что говорили эксперты, ни с общим впечатлением. Остаётся только смирно стоять за спиной мнимого нанимателя и смотреть на уродливый конвейер. Благо, длится это не слишком долго. От силы десяток минут. А после приходится шагнуть в очередной лиловый портал. И столкнуться с последствиями.       Все тот же полутемный зал подземного бара, вот только людей меньше. Катсуки навскидку определяет, что выжило две трети. И, наверняка, всегда выживало столько же. Просто героям это не афишировали. Стратег… Сколько же на его руках крови на самом деле? И почему, несмотря ни на что, он продолжает этим заниматься? Множество вопросов и все без ответа. Злодеи тоже здесь, празднуют успех. Твайс заливается каким-то алкоголем из горла бутылки, пока ему наскоро перетягивают бинтами раненую руку. Тога уплетает явно для нее подготовленный кусок торта. Даже Даби остался и сейчас покачивает в руке стакан с каким-то синим пойлом. А вот Шигараки не видно. У барной стойки только Курогири, к которому они и направляются под перекрёстным огнем взглядов. Но пока никто не влезает.        — Курогири, мы закончили. Что по сегодняшней операции? — Вместе ответа бармен выдает на стол два листа бумаги. Один полностью чист. Второй заполнен убористым почерком. Кто бы мог подумать, что этот Ному настолько развит. Но Стратег словно и не замечает необычность собеседника. Значит знает и довольно давно. Интересно, сколько лет он в Лиге?        — Ты ходишь по краю, Пепельный. — Внезапно говорит бармен, не отрываясь от протирки очередного бокала. Но взгляд его направлен на стойку и расположенные на ней листы. — Сейчас тебе сходит с рук, но не забывайся. Помни про договор.        — Это не то что можно забыть. — Уже заполненный лист возвращается Ному вместе с первым и тот, отставив бокал в сторону забирает бумаги и истаивает дымкой. Бакуго думает, что сейчас они уйдут, но вместо этого парень так и замирает у стойки. Катсуки помнит, что у него что-то с ногами и всю миссию тот старался их не нагружать, а потому не понимает причин, по которым это насилие над собой все ещё продолжается. Зато точно уверен, что своим вмешательством сделает только хуже. Наставник, видимо, получит ещё и подарок помимо благодарности.       Ровная вспышка и вот бокал вновь в руках Ному. А вот хлопок двери оповещает, что снизу кто-то поднялся. И по тому, как притихли присутствующие, становится очевидна личность вошедшего. Шигараки Томура лишь расслабленно отмахивается рукой, показывая, что окружающим вовсе не обязательно пожирать его взглядами и опирается на стойку рядом со Стратегом.        — Твоя оплата уже поступила на счёт. — Тихая трель телефона, вызывает у злодея усмешку. — Операция прошла успешно. Отвлекающие маневры тоже дали нам достаточно времени. Слышал, ты почти попался?        — Своевременно приобрел костыль. — Голос нейтральный. Таким же он обсуждал план операции. — И пока придется им пользоваться.        — Разумеется. Но сегодня ты подошёл к черте вплотную. Он будет недоволен.        — Этого требовали обстоятельства. Я соблюдаю договор.        — И он тебя защищает. Курогири!       Вспышка фиолетового света и их перемещает. Бакуго жёстко приземляется на пол, но буквально подскакивает, когда рядом раздается болезненный стон. Стратегу с приземлением повезло меньше и он явно успел ощутимо приложиться затылком о стоящую поблизости тумбочку. Благо капюшон из плотной ткани несколько смягчил удар. Катсуки мысленно расписывается под каждым тихим словом, помогая Пепельному подняться. Курогири мстительная сволочь, Шигараки последний гад и доносчик, а он сам… На этом монолог почему-то прервался. Зато возобновился, стоило им осмотреться внимательнее. Кажется, кое-кому пункт назначения пришелся не по вкусу. Настолько, что после недолгого затишья прозвучал истерический смешок.        — Да какого черта… Только я научился жить со всем этим, как стало ещё хуже. Может зря пытаюсь?! — По все ещё удерживаемому плечу прошла лёгкая дрожь, чем-то похожая на судорогу. Взрывной не сразу понял, что его трясет от все того же истерического смеха. А когда осознал не нашел ничего лучше, чем прижать его к себе, позволяя спрятать лицо в районе ключицы.        — Я явно не тот человек, которому ты хотел бы открыть душу, если такие вообще существуют. Но мне интересно. И я готов выслушать.        — Но не принять. — Раздается тихий шепот и герой, ощущая давление, отпускает вернувшего самообладание Стратега. — Впрочем, едва ли это многое меняет.       Он поднимается на ноги первым, пусть и опираясь на ту самую тумбочку. Бакуго следует его примеру и, наконец, позволяет себе осмотреться. Они явно в рабочем кабинете, но окна плотно зашторены и понять в частном доме они или же в квартире становится ещё сложнее. Убранство минимальное. Рабочий стол, стул, несколько книжных шкафов, небольшая полка с кубками, наградами и медалями. А ещё загоревшаяся с щелчком настольная лампа и замигавший лампочками ноутбук. У окна обнаружился торшер и глубокое кресло, но занять вакантное место желания не возникло. А вот подпирать книжный шкаф оказалось даже удобно. Особенно для подглядывания. Тем более, что хозяин не был против. Только фыркнул и демонстративно положил блокнот так, чтобы Катсуки все видел. А герой впервые пожалел, что у него хорошая память. Вверху страницы было имя человека, который проходил по делу Стратега. В качестве трупа. И колонкой вслед за ним в блокноте постепенно появляются новые записи. Девять имён. Щелчок ручки заставляет внутренне встряхнуться и обратить внимание на реальность.        — Что, отвратительно? Из тебя вышел какой-то тепличный герой. Впрочем, возможно это я растерял человечность. — Теперь сообщник Лиги смотрел на Бакуго, словно пытаясь что-то отыскать в ответном взгляде. И не находя. Он отворачивается, выдвигая ящик стола и покачивая над ним тетрадью. — Это мое персональное кладбище. Не то чтобы я был сентиментален или что-то в этом роде. Просто считаю, что обязан помнить о тех, чьи жизни забрал.        — Зачем? — Катсуки не уточняет вопрос. Слишком много ответов хочется получить. Ящик с хлопком задвигается на место.        — Зачем я их прикончил? Причин много. И нет, меня не заставляли. Ты же видел списки тех, кого я устранил? Убийцы, насильники, психи. Те из них, что считали присоединение к Лиге лучшим признанием своих «заслуг». Полиции их выловить проблематично. А я в состоянии устроить текучку кадров. Интересно, когда все закончится, мне расщедрятся на смертную казнь? — На экране загорается окно какой-то программы но Катсуки не отвлекается. По прежнему сверлит взглядом собеседника и пытается разобраться. В нем, в себе, в ситуации. Вот только, ощущения такие, будто ему выдали паззл в котором не хватает деталей, а то и вовсе: смесь нескольких наборов. — Не думай, что мне это нравится. Когда я впервые прикончил своими указаниями, было хреново. Хотя тогда это действительно была случайность.        — А после?        — Тебе все ещё интересно? Неожиданно. Впрочем… — Он пожимает плечами, пальцы порхают по клавиатуре, набирая текст — Я начал делать это намеренно после того, как побывал на фабрике Ному. Мерзкие создания, не правда ли? Способ создания ещё хуже. Мне пришлось оценивать каждого человека на пригодность к становлению подобным монстром. Не мое дело? Безусловно. Вот только Курогири и так доставляет вам немало проблем. А если таких станет больше? Десяток, сотня? Сильные, разумные, не боящиеся смерти… Идеальные исполнители.        — Хочешь сказать, что помогал героям? Почему тогда не пошел в полицию или агентство? — Ответный смех звучит абсолютно искренне. И это вновь путает Бакуго.        — Ну уж нет. Я ненавижу и героев и злодеев. А помогал обычным людям, которые волей, не волей, но втянуты в ваш конфликт. Прямо как я когда-то…        — И почему же тогда ты все это рассказываешь? Я ведь герой. В любой момент могу пойти и сдать тебя властям. Или же показать Лиге, что ты в сговоре с героями и тогда тебя прикончат уже они. Зачем идти на такой риск? На кону ведь твоя жизнь!        — Я умер пять лет назад. Все что происходит сейчас — всего лишь агония. — Финальный щелчок по клавиатуре выходит громче предыдущих. На экране маячит сообщение об успешном переводе крупной суммы денег на счёт больницы. Взрывной смотрит на экран, но будто бы и не видит его. — Не думай об этом слишком много. Я стал таким, каким я стал, сожалеть поздно. И, если того потребуют обстоятельства, стреляй в меня без предупредительного в воздух. В этой комнате достаточно компромата чтобы тебя не только оправдали, но и признали героем. Ах да, ты ведь и так герой.       Впервые название профессии звучало столь обидно. И впервые Катсуки не нашелся с ответом.