Жена Учихи Таджимы

      Сколько себя помню, я всегда знала, что однажды стану женой Таджимы Учиха. С самого раннего детства меня готовили на роль матриарха клана. Возможно, другая девушка на моем месте возмутилась бы, что ее отдают замуж за нелюбимого, практически незнакомого мужчину. Но мне было все равно: я росла послушной, даже равнодушной, а потому приказ старейшин стать женой главы приняла с безразличием.       Сегодня день моей свадьбы, а я не чувствую ни волнения, ни радости, ни печали. Я уже сейчас знаю, какой будет наша совместная жизнь: я буду рожать детей, никогда не побеспокою своего мужа по пустякам, а он в свою очередь будет защищать нашу семью и наш клан. Наш брак прост. В нем нет места чувствам.       Я не ждала от первой брачной ночи ничего особенного, и такой она и оказалась. Таджима был осторожен, старался не причинить мне лишней боли, хотя нежности ко мне не проявлял. Но я была благодарна ему и за такую малость. Так началась наша семейная жизнь.       Днями я занималась типично женскими делами: что-то шила, вышивала, давала слугам поручения, следила, чтобы дом сиял чистотой. Ночами же — была с мужем. У нас сложился своеобразный ритуал: я встречала мужа, помогала ему переодеваться, мы ужинали, а после занимались супружеским долгом, назвать это «любовью» у меня язык не поворачивался. Я не любила Таджиму, а Таджима не любил меня. Мы были чужаками, что живут под одной крышей, едят и спят вместе, но ничего друг о друге не знают. Мы никогда не делились своими мыслями, мечтами, желаниями, лишь обсуждали, что будет завтра на ужин.       Совсем скоро после свадьбы я забеременела. Я чувствовала удовлетворение, радость, что смогу подарить клану наследника, что у меня появится кто-то, кто будет принадлежать только мне. Беременность проходила легко, легкими были и роды. Восемь часов, и у меня на руках красовался здоровый черноволосый мальчик, будущий глава клана Учиха. Таджима был очень рад сыну, дав ему имя Даичи.       Я была рядом с моим прекрасным малышом счастливые два года, а после муж отобрал его у меня, сказав, что ребенку пора начинать обучаться искусству ниндзя. Это был наш первый и последний скандал. Я кричала, била мужа, рыдала и умоляла оставить мне Даичи хотя бы еще на год-два, мой сын был смыслом моего существования, я посвящала ему все свое время, которого у меня было предостаточно. Если Даичи заберут, что же мне делать тогда? Но Таджима был непреклонен, буквально выхватив сына из рук.       Уже позже, в ту же ночь, он впервые проявил ко мне жестокость в постели, чуть не насилуя. Было больно, было горько, но я не сопротивлялась, просто распластавшись на футоне и терпя, когда муж закончит со мной. Увы, меня ждало разочарование. Таджима истязал меня всю ночь, покинув лишь на рассвете.       Я лежала, истерзанная и униженная, не хватало сил даже заплакать. Тем утром я поняла, какие последствия будут, если перечить мужу. Я усвоила этот урок.       Жизнь продолжалась. С Даичи я не виделась: меня к нему не пускали. Чтобы мальчик вырос настоящим воином-Учихой, а не цеплялся за юбку матери. По крайней мере, так мне объяснил его учитель.       Я тосковала по своему малышу, бесцельно слоняясь по дому. Все мои дни слились в одно сплошное серое пятно. Муж же вел себя так, будто вовсе ничего не произошло, будто у нас никогда и не было сына. Он все так же разделял со мной трапезу, высказывая пожелания на следующий ужин, все так же приходил ночью и исполнял супружеские обязанности.       Я забеременела вновь, но теперь вместо радости я испытывала страх, что и этого малыша у меня отнимут. Каждый день я молилась всем известным богам, чтобы родилась дочка: женщин-ниндзя можно было пересчитать по пальцам. Они были редкостью не только у Учих, но в любом другом клане.       Но у меня родился мальчик, названный Джиро. Таджима не оригинален, подумала я. Похоже, он будет пронумеровывать каждого своего сына.       И вновь два года абсолютного счастья, которое прервалось во второй день рождения моего ангелочка.       Моя третья беременность, опять страхи, опять молитвы, опять сын, получивший имя Рэйден, поскольку во время родов была страшная гроза. Наученная горьким опытом, я старалась сильно не привязываться к ребенку, что у меня получилось плохо. Рэйден рос таким милым, ласковым мальчиком, что я не могла не умиляться. Когда ему исполнилось два года, я чуть было снова не затеяла скандал с мужем, остановило лишь осознание того, что он ничего не изменит.       Мой четвертый ребенок был зачат немного раньше, чем забрали третьего. Я больше не испытывала страх, не произносила молитв. Я сломалась.       Это вновь оказался сын, Мадара. Едва взглянув на него, я отдала его кормилице. Мне совершенно не хотелось смотреть на ребенка, которого все равно отберут.       Своего четвертого сына я не воспитывала. Два раза в день, утром и вечером, мне приносили его показать, остальное же время я проводила за медицинскими свитками, которые только были в клановой библиотеке. Я искала способ зачать девочку, мне жизненно необходима была дочка.       Незаметно пролетели два года, я не заметила, как наступил день, когда пришла пора отдавать на обучение Мадару. Я так ничего и не нашла, кроме разве что какой-то сомнительной таблички, в которой указывалась зависимость пола ребенка от месяца рождения матери и месяца зачатия. Посчитав, что другого варианта все равно нет, я, если можно так выразиться, спланировала свою пятую беременность.       Все ее месяцы я убеждала себя, что будет девочка, поскольку этот раз все чувствовалось совсем по-другому. Вынашивание давалось мне очень тяжело, меня постоянно тошнило, кружилась голова, а живот был чересчур огромным.       Роды начались преждевременно и шли долго, около суток. Ирьенины делали все возможное, чтобы облегчить мои страдания, а я думала только о том, что вот немного, вот еще чуть-чуть, и я увижу свою прелестную девочку.       Ребенок родился глубокой ночью, и это вновь оказался мальчик. Услышав это, я не поверила своим ушам, потребовав наглядное доказательство. Что же… Действительно мальчик…       Один из ирьенинов сообщил мне, что из-за тяжелых родов они удалили мне матку и я больше никогда не смогу зачать ребенка. В этот момент я почувствовала полное опустошение. Моя жизнь закончилась. Никогда мне не родить красавицу-дочку, что станет моей отрадой. Оставшиеся годы мне предстоит провести в одиночестве.       Все два года жизни своего пятого сына, Изуны, я ни разу не видела его. Сразу же после родов я приказала кормилице и няне совсем мне его не приносить. Я замкнулась в себе, дни напролет проводя в своей комнате, безжизненно уставившись в потолок или на стены. Я перестала разговаривать с мужем по поводу ужина, на что он, похоже, даже не обратил внимания. Таджима и раньше воспринимал меня как предмет интерьера: красивая, ухоженная, послушная, бессловесная жена. Очевидно, его устраивало такое положение дел.       С каждым днем я все больше превращалась в камень. Когда мне сообщили о смерти одного из моих сыновей, я ничего не почувствовала. Как будто умер кто-то посторонний, кто-то незнакомый.       Шли годы, я лишилась еще двоих моих мальчиков. Остались лишь Мадара и Изуна. Во время последних похорон я во все глаза на них пялилась: Мадаре одиннадцать лет, Изуне — девять. Такие маленькие по возрасту, но глаза уже совсем не детские, с серьезным взглядом взрослого.       Таджима осунулся, словно вмиг постарев после потери третьего сына. В этом уставшем мужчине я не узнавала своего мужа, и мне почему-то стало его жаль.       Спустя восемь лет мне принесли тело моего погибшего мужа. Его убил Буцума Сенджу, правда, сам скончавшийся от ран, нанесенных Таджимой. Вечные соперники, равные по силе, оказались равны и в смерти.       На похоронах я видела, как подозрительно блестят алые глаза моих сыновей. Сама же я не могла выдавить и слезинки, хотя мы «прожили» вместе двадцать шесть лет.       Новым главой клана стал мой сын Мадара, хотя на собрании большинство старейшин были против назначения такого молодого парня. Как вдова предыдущего главы, я тоже присутствовала, выступив в поддержку своего сына.       — Вы говорите, что он молод, поскольку ему еще девятнадцать, и есть более достойные кандидатуры шиноби постарше. Вы правы, ему девятнадцать. Еще девятнадцать, а уже столько выполненных миссий, пройденных битв, в которых он смог выжить сам и сохранить жизни своих товарищей. Он смог пробудить мангеке шаринган! Он силен, он умен, его ценят и уважают другие Учихи, он превосходный командир. Кто, по-вашему, может с ним сравниться? Возраст не имеет значения, важны опыт, талант, усердие, преданность клану. Мадара — лучший выбор.       С каждым произнесенным мной словом я видела, как Мадара все больше округляет глаза. Старейшины как обычно затеяли споры, но в итоге все же остановились на Мадаре.       С того дня мы становились все ближе: я узнавала своего сына, а он — меня, свою мать. И каждый раз я поражалась Мадаре. Невероятно сильный, физически и морально, и в то же время умеющий любить и сострадать. Он нежно любил младшего брата, Изуну, готовый всегда его защитить. Он преданно любил клан, изо всех сил стараясь не допустить смертей на поле боя, закрывая, отталкивая от ударов и техник своих соклановцев. Он простил меня, свою непутевую мать, за безразличие, от которого страдал в детстве.       Сегодня день его свадьбы, он женится на дочери старейшины Амае. Я смотрю на своего статного, красивого сына, на его теперь уже жену, влюбленно глядящую на Мадару, буквально светившуюся от счастья, и впервые за много-много лет плачу, плачу от сожаления того, что мы с Таджимой упустили. Возможно, будь он чуть мягче, будь я чуть ласковее, у нас бы все могло получиться.       Я подхожу к молодоженам, обнимаю их от всей души и тихонько шепчу:       — Пусть вы будете счастливее нас.