идиотом не будь

Гилберт говорит: – Идиотом не будь, – и Антонио очень хочет вцепиться ему в глотку зубами. Родерих смотрит на них с другого конца комнаты; ловит блики вычурной люстры бокалом с вином на донышке. Красивый и вызывающе ничейный, ничейный до зияющей ямы, разверзнувшейся где-то в животе. Антонио под его взглядом – беспомощен, как пригвожденная бабочка. Гилберт молит, сжимая плечо: – Идиотом не будь, – а на губах у него умирает – как виток сигаретного дыма: «Антонио, он съест твое сердце». Гилберт уверен, будто он знает Родериха. Все остальные – тоже уверены, будто Гилберт знает Родериха. Антонио от этого смешно по-несмешному, потому что подумайте сами – Гилберт не знает изгиба спины под ладонью (самая сладкая кожа – в провалах внизу поясницы). Гилберт не знает на вкус поцелуев (порох; горечь морской соли; апельсины). Гилберт не знает про шрам на затылке (осадок турецкой осады). Гилберт не знает улыбки, закусанных губ; не знает кольца на цепочке (не Лизой подаренного; вовсе не Лизой). Гилберт не знает душных ночей в Севилье; Гилберт, вообще-то, не знает ни черта. Так что Антонио улыбается, как дурак, и его, конечно, не слушает. Он плещет в бокал вино и перерезает шагами комнату. Сдается притяжению скучающих серых глаз.

***

Гилберт знает изгиб спины Родериха под ладонью.