Как я ходила извиняться

Я всегда была законченной истеричкой. Любая мелочь, любой незначительный фактор могли вызвать у меня приступ внезапного раздражения. Кипя от возмущения и негодования, я летела по улицам города. Как он посмел! Вместо того, чтобы смотреть со мной ужастик, взятый за углом в прокате, уселся за компьютер со словами: «Какое кино. Мне курсовик через два дня сдавать». И это – лучший друг называется! Значит, какая-то курсовая важнее меня?! Вот и получается: знаешь, знаешь человека, подарки на 23 февраля даришь, а он тебе БАЦ и нож в спину. Однако, несправедливо. Со злостью толкнув дверь, ведущую в кафе, я ввалилась в небольшое помещение и уставилась на молоденькую официантку. Та, не ожидав волны враждебности с моей стороны, тихонько ойкнув, наткнулась на пустой столик. Курица, блин. Понабирают всяких на работу, а они мебель портят. Плюхнувшись на свое излюбленное место у окна, я заказала сок и вафли у курицеобразной официантки. Эмоции потихоньку отступали, как волна после прибоя, оставляя вместо себя смятение, смутное беспокойство и вполне явное чувство стыда. Ну вот. Опять я не сдержалась. А ведь должна была понять его. Все-таки курсовая действительно важна. Как эгоистично. В этом кафе я обитала постоянно. После каждой устроенной истерики шла сюда и топила свое недовольство посредством апельсинового сока. Что поделать, моя истеричная натура брала вверх. Я вообще не понимаю, как Алекс до сих пор терпит меня в течение стольких лет. Да мы же познакомились еще в детсадовские времена, когда я выпрашивала у него кружку с компотом в обед! Терпеть меня – мазохизм чистой воды. А тут, посмотрите-ка! Прямо-таки спартанская выдержка. Сколько себя помню, Алекс никогда не жаловался мне на что-то и уж тем более не истерил. Даже в прошлом месяце после расставания со своей девушкой, он молчал, как партизан. А меня ему пришлось целую неделю из депрессии вытаскивать, когда я обнаружила, что весы подо мной показывают на полкило больше. Сколько же можно! Почему так? Мой взгляд отстраненно блуждал по желтым стенам кафе, пока не наткнулся на довольно забавную вывеску: блинчик с глазками-бусинками и такая же глазастая баночка со сгущенкой держатся за руки и счастливо улыбаются посетителям. Над сим пиар-ходом возвышалась надпись, которая гласила: «Perfectus amor». Ну да. Блинчики и сгущенка – идеальный симбиоз. В ответ на эти мысли живот предательски заурчал. Странно, почему мои вафли имеют такой странный бесцветный вкус? Я скосила глаза на свою руку и с удивлением отметила, что держу совсем не пшеничное изделие. Тихо посылая угрозы в неизвестный адрес, я машинально проглотила остатки салфетки, так усердно поедаемой мной за последние полчаса. Вот вечно я так. Отвлекаюсь на одно, и совсем не замечаю что-то другое, не менее важное. Я же никогда не спрашивала, о чем думает Алекс, что его волнует или раздражает. Он всегда лишь тихонько улыбнется да рукой махнет, мол, у тебя бывает. Почему он не злится? Да меня убить за мои истерики мало! Я вцепилась зубами в стакан с соком. Делать нечего. Чувство вины усиливалось с каждой секундой. Вот сейчас допью джус, встану и пойду к нему. Он откроет дверь и, выслушав мои сбивчивые извинения, скажет: «Где-то я уже это слышал…» А потом все будет, как всегда. Словно, ничего и не случалось. Нет! Пора что-то менять. Итак, все идет по обыкновенному расписанию. Я стою перед его дверью и мучаюсь от нерешительности нажать на пипочку звонка. Сначала я постучала. И, хоть, великолепно понимала, что это было скорее поглаживание, чем стук, все равно ждала с самым серьезным видом. Потом, набрав побольше воздуха в легкие, смело ткнула в кнопку и жала с такой злостью, что оторвать палец обратно не было сил. Так и мучила звонящий агрегат, пока Алекс не открыл дверь и привычным жестом не убрал мою руку. Ну, приступим. - Прости меня, лапочка! Я такая истеричка. Конечно, я должна была понять тебя. Может, я просто не выспалась? Прости, прости, прости! Я больше так не буду. Он устало вздохнул. - Где-то я уже это слышал…Ну проходи, что ль. Я как раз кофе собирался пить. Я быстро проскользнула на кухню, села за стол и примерно сложила руки на коленях. Весь мой вид выражал скорбь и раскаяние. Алекс разлил кофе по чашкам, достал печеньки с изюмом, мои любимые, между прочим, и сел напротив меня. Поднеся кружку к губам, я принялась разглядывать мирно пьющего кофе Алекса. Вот чего он такой спокойный? Сидит, пьет тут. Печеньем угощает. Нет, чтоб послать меня ко всем чертям! - Что? – Алекс поднял на меня глаза. Хе. Когда он так наклоняется, то, кажется, что его челка окунается в чашку с кофе. - Ничего, мой флегматичный друг, - я все продолжала пристально рассматривать его, пытаясь уловить хоть какие-то нотки раздражения. - Ну, раз ничего, то поступай, как считаешь верным. Вот! Всегда так! Значит, он полагает, что все мои истерики от верного решения? Так что ли?! Бесит, блин! Хоть бы раз сорвался. Я не выдержала и со звоном поставила чашку обратно на стол, от чего кофе выплеснулся, образовав горячую лужицу. Черт. Алекс молча встал и принялся вытирать столешницу. Я все так же продолжала неотрывно следить за ним. - Сколько уже можно, а? - Что? – он удивленно вскинул брови. - Терпеть меня. Покричи, что ль. - Зачем? Вот, блин, тупой вопрос. За мясом. - Да я же просто ужасна! Монстр! - Успокойся. - Нет! А ну, ударь меня! Или задуши вообще! - Но девочек нельзя бить… - растеряно произнес он. Тоже мне, джентельмент нашелся. Когда надо – любому по зубам съездишь. - Ах, нельзя значит?! – как-то уж совсем зловеще взвыла я, - Быстро ударил! Алекс мотал головой и испуганно отходил назад, а я, маниакально сверкая глазами, наступала на него. Правильно, если не бьют меня, то в драку начинаю лезть сама. Интересно, что тогда чувствовал он, когда девушка, психически ненормального вида, с явными садистскими намерениями прижимала его к стенке? - Вот ответь, чего ты вечно такой спокойный? Сколько можно меня терпеть?! – все мои вопросы сопровождались ударами. В конце концов, он просто взял меня за запястья, не позволяя более бить себя. - Ты задаешь глупые вопросы, - Алекс улыбнулся. Ах, ему еще и смешно?! Я хотела сказать что-то особенно злое, но захлебнулась собственными слезами. Так и стояла, опустив голову и занавесившись волосами. Было стыдно плакать. - Я не знаю, что сказать. Вот, черт… - это были все мои слова. Алекс осторожно обнял меня, и я, уткнувшись в самую середину надписи «No system» на его футболке, вдыхала аромат сигарет и мужского одеколона – такой бесконечно родной запах. Верно. Нет системы. В моей голове вообще никакого порядка не существует, вот и треплю нервы всем окружающим. Уже прошло минут семь. Я давно успокоилась, но не желала, чтобы он меня отпускал. Возможно, Алекс чувствовал это, поэтому лишь молчал и сильнее прижимал меня к себе. Могла вечность так стоять: дышать ментоловыми сигаретами и слушать, как ровно бьется его сердце. Может быть, у Алекса вообще отключена функция «злиться»? - Все еще терпишь? Тихий смешок: - А куда мне деваться? Действительно, и куда он денется от меня? Я закрыла глаза, наслаждаясь теплом и уютом. Наверное, теперь стану сдержанней. Хотя, кто знает. Не исключено, что буду закатывать истерики с удвоенной силой, только ради этого момента. Вот она – perfectus amor, - а не ваши блинчики со сгущенкой.