Drown

— Убей меня. Эти два слова, сказанные тихим, таким не свойственным для злобного мальчишки голосом — застают Аскеладда врасплох. Их очередная дуэль, исход которой был понятен с самого начала — была окончена. Единственное, что было в ней нового — это поведение юноши. Он кидался на викинга медленно, будто подыгрывая, без яростных криков и полных ненависти взглядов, которые даже в шею не целились. Будто Торфинну снова шесть лет и впервые в жизни, держа в руках клинок ради убийства, он бездумно махает им, не дотягиваясь до лица мужчины. Но на этот раз нарочно. И когда Аскеладду надоедает эта игра — он ловко, без каких либо усилий, опрокидывает оппонента как тряпичную куклу. Мальчик падает спиной на снег, который ничуть не смягчает падение, и выбивает из него воздух. Мужчина прижимает его к земле лишь одной рукой, прижатой предплечьем к горлу парня. А он не сопротивлялся. Аскеладд внимательно смотрит на тяжело дышащего Торфинна, который не издал ещё ни одного слова, рыка или хотя-бы что-то напоминавшие его голос на протяжении всей дуэли. Мужчина всматривается, выискивая причину. В бледное лицо, пытаясь обнаружить признаки болезни. На тело, ища на грязной и мокрой от снега одежде — кровь от ранения. Вслушиваясь во вдохи и выдохи лежачего, пытаясь заметить даже в них неладное. Сейчас, когда мужчина отвлечен, парень мог бы легко пронзить кинжалом его горло, но клинок был выпущен из рук и лежал в снегу. Аскеладд немного ослабил хватку. Вот именно сейчас Торфинн был как никогда непредсказуем. — Какого черта ты делаешь? Наконец сказал викинг, но не получил ответа. Он был даже напуган таким поведением мальчишки. Ведь что такого должно было произойти, что теперь его лучший воин похож на безвольную куклу. Он в последний раз взглянул на лицо Торфинна, в глазах которого не горел привычный огонь безумия и животной ярости. Это пугало. Аскеладд встал с парня, убирая руку с его горла и возвращая меч обратно в ножны. И тут звучит это. — Убей меня. Голос неожиданно насквозь пронзает викинга. Тот распахивает глаза. Это было и правда непредсказуемо. Мужчина стоит молча, пытаясь осмыслить сказанные слова. Да что чёрт возьми происходит? — Убей меня! Уже громче говорит лежащий на земле, показывая наконец, хоть какие-то эмоции. Слова звучали измученно, с отчаянием. Звяк вынутого из ножен меча заставляет невольно вздрогнуть. — Значит, ты хочешь умереть? Томным голосом говорит мужчина и подходит ближе. Мальчик смотрит на того из-под полузакрытых глаз, в которых был страх, хоть тот и пытался это скрыть, но Аскеладд это видел. — Почему? И снова никакого ответа. Викинг встал рядом с головой Торфинна. — Так и будешь молчать? Он занёс меч над тонкой шеей парня и тот зажмурил глаза. Он не хотел умирать. Тогда почему чёрт возьми? Хоть одна причина. Свист лезвия. Меч вонзается рядом с головой юноши. Аскеладд был уверен, что мальчишка вскочит увернувшись от меча, увидев реальную угрозу смерти. Но мужчина увидел лишь слёзы. Он опустился на колени рядом с Торфинном. Тот неуверенно открыл глаза и посмотрел на сидящего рядом с ним. Светло-карие глаза, янтарные на фоне белоснежного снега — блестели от слёз, и эти глаза прожигали дыру в теле человека смотрящего на них. — Почему? Еле слышно прошептал хриплым голосом мальчик. — Это я у тебя спрашивал. Аскеладд протянул руку к лицу Торфинна и провёл большим пальцем по щеке, убирая катившуюся по ней слезу. — У тебя ужасно выходит врать. Мужчина заметил, что парень поджал губы и отвёл взгляд, а его щеки покраснели от прикосновения. И явно не от слёз. Так, стоп. — Торфинн, какого хрена ты… Тут парень неожиданно вскакивает, но сильная рука успевает схватить его за запястье и посадить обратно на снег. Юноша оказывается слишком близко к лицу викинга, что заставляет покраснеть ещё больше. — О-отпусти, плешивый! — Нет, пока не услышу хоть какое-то здравое объяснение всего происходящего. Торфинн пытался вырвать руку из крепкой хватки мужчины, но всё было без толку. Он пытался оттолкнуть от себя викинга свободной рукой, бить того по груди и предплечью, но его удары были как палкой об камень. Мальчик схватил лежащий на земле кинжал и наставил к горлу Аскеладда. Тот даже не шелохнулся. — Отпусти, урод, а иначе!.. — И что же ты сделаешь? Аскеладд не издевался, он был полностью серьёзен. Клинок у горла дрожал, и его владелец ничего не предпринимал. В карих глазах была злость, но вместе с ней и страх. То ли боязнь за себя, то ли за то, что он может ранить человека напротив себя. Спустя долгую минуту бездействия обоих — злость в глазах парня пропала и он отпустил взгляд. Его плечи задрожали. — Но почему именно ты… Голос снова стал тихим и послышался всхлип. Аскеладд первый и последний раз видел, чтобы Торфинн столько плакал, только когда умер Торс. Сердце, которого быть и вовсе не должно — сжималось на почти не знакомый голос и на капли падающие беззвучно на снег, будто прожигая его. Мужчина вздохнул и отпустил руку мальчика, но тот не сдвинулся, а лишь выронил из дрожащей руки клинок, отпустив её на закрытую доспехом грудь викинга. — Не думал, что ты такой плакса. Дальше они сидели молча, лишь нечастые всхлипы Торфинна и холодный зимний ветер, нарушали вечернюю тяжелую тишину. В ожидании, пока мальчик успокоится, Аскеладд начал составлять мозаику у себя в голове. И вскоре нашёл ответ. Небо уже темнело, и когда мужчина убедился, что парень уже успокоился, (Как дитё малое, ей-богу), он положил руки на мальчишкины, слегка ещё дрожащие плечи, заставляя посмотреть на себя. — Так ты расскажешь, что это за представление? Мужчина уже воссоздал пазл у себя в голове, но хотелось, чтобы Торфинн сам всё сказал. — Я… Начал неуверенно тот, но посмотрев в до одури глубокие, яркие, как молодые цветы голубого льна — глаза, он замолчал, каждый раз утопая в этом океане. Океане, в котором не так давно начал захлёбываться. И пока эта холодная голубая вода не погубила его, он решил, что погубит себя сам. Полюбить убийцу своего отца — абсурдно, не правда ли? Улыбку, что не так давно хотелось убрать остриём своего лезвия — теперь не хочется потерять. Сильные руки, что иногда трепали его по макушке, и в ответ привычно рычать на это. Нежный запах вина исходящий от него, хоть тот и не был пьян, но пьянил других. Всё это убивало, не хотелось признавать эту ужасную правду. До слёз черт возьми не хотелось. Лучше умереть, чем жить со всем этим. Умереть от рук того, кого сам грозился убить. Какой же это бред. Торфинн, понимая, что продолжает смотреть на Аскеладда и молчать — опускает взгляд. Губы предательски снова начинают дрожать. Всё что копилось эти несколько месяцев… Нет, лет… Слезами выходило наружу. И сил сдерживать все эти эмоции уже не было. Аскеладд выдохнул. — Это же надо было втюриться настолько, чтобы так разрыдаться. Торфинн вздрогнул и судорожно вздохнул. Он знает. Сердце начало нещадно стучать, ломая рёбра. Рука, что продолжала лежать на груди мужчины — сжалась в кулак, ногтями протыкая ладонь. Это конец. Он его выбросит, как сломанную игрушку. И больше ничего не останется. Голову заполнил туман. Взгляд зацепился за кинжал, что он выронил возле ног викинга. — Торфинн, всё в по… Аскеладд не успевает договорить, как парень резко дёргается назад, отталкивая его, и хватает нож. — СТОЙ! Мальчик наставил клинок к своей груди и зажмурил глаза. Раз викинг не может закончить его страдания и в честном бою отправить парня в Вальхаллу, то он сделает это сам, может так и не попав туда. Ведь смысл в этих десяти лет резко исчезли. Смерть отца, месть, а после эти чувства. Эту цепочку можно прервать только одним способом. Реакция не подвела мужчину, и он успевает подлететь к Торфинну, откинув лезвие, которое бы через мгновение вошло бы в сердце парня, но оставило лишь глубокий, но лёгкий порез. Аскеладд опрокинул мальчика на снег спиной, прижав его руки над головой, чтобы он не мог больше что либо сделать. — Хватит! Отпусти меня! Парень извивался, пытаясь скинуть с себя мужчину. — Торфинн! — Прекрати это! Тебе должно быть плевать! Хватит издеваться! — Торфинн! — Оставь меня уже в покое! Отвали! — Торфинн! Успокойся, посмотри на меня! — Не трожь! Отпусти! Хва... В следующую секунду, тёплые губы накрывают чужие, заглушая крик. У Торфинна перехватывает дыхание. Поцелуй спонтанный, неглубокий, просто заткнул своими губами чужие. Хватка на руках ослабла, но его всё так же держали. Прошло всего несколько секунд, но было ощущение, что это длилось почти бесконечно. Аскеладд отстранился, но всё равно был близко к лицу парня. Тот тяжело дышал, и в немом шоке — смотрел всё ещё покрасневшими глазами в яркие глаза другого. По влажным губам прошёлся холод, заставляя хотеть, чтобы их снова укутало чужое тепло. — Успокоился? Почти шёпотом нарушил тишину мужчина. Торфинн, неожиданно даже для себя, дёрнулся вперёд, снова примкнув к желанным губам. Мальчик совершенно не умел целоваться, поэтому мужчина не колеблясь — взял инициативу на себя. Он сплетал свой язык с чужим, выбивая из парня выдохи и вдохи, тот шире открыл рот, впуская Аскеладда. Торфинн не мог ничего сделать, не хотел, мог лишь отдаться на растерзание этому зверю. Аскеладд не мог остановится, парень будто сам пленил его. Он не был груб, но поцелуй глубокий и жадный, будто хотел вытащить из мальчика всё его горе и эгоистично оставить лишь чувства к себе. Не известно когда это закончится, что будет дальше, что теперь чувствуют оба. Но всё будет хорошо.