Стена со спящей незабудкой.
Древнее сооружения, тех, кто отдал свою жизнь, ради мирного сосуществования. В те времена, вечных воин из-за так званного короля, мир был определен на две фракции. Независимость, и страх. Как никак, но главы семей, незаконные, что изменяли башню под свое усмотрение, по сути не делали ничего хорошего. Мир из обыденного испытания, превратился в череду ненависти, в котором потоки крови усиливались с каждым дыханием. И вот, та спящая дева, цветок, что превращает все сущее перед собой в лепестки, стала идеалом так званной справедливости, и жертвенности, ради мимолетного будущего в котором все будут сыты, а войны, никогда не будут лицезреть последующие поколения. — Слишком глупая легенда. — процедил некогда Бейлорд, парив последи вооруженной до зубов армии короля, которому она, видимо присягнула в верности. А ведь их революция шумела на всю башню, теперь глядя на то, что творится сейчас во всей башне, убийца лишь посмеивается, в своем обыденном широком оскале. — Закончил с почестями? — надменный тон обратился к Бейлорду, а тот в своей хладнокровной личине, посмотрел на кошака, который то и дело смотрел своими огромными голубыми глазами на него. Эти голубые огоньки. Они вынуждают повелителя псов скривиться, скорее от непривычности, нежели от злости того всадника с необычными глазами, что по словам его старшего брата, были «подобно арбузу». Иронично, ведь Яма назвал бы их глазками настоящего ублюдка, чем какие то арбузы. И тут в голове даже проскользнуло то, что скорее Дум хотел податься в аллегорию, но если бы его брат назвал это взглядом ублюдка, Яма бы наверняка запомнил это, даже в пьяном угаре.И вот, бой начался…
— На мое удивление это было... — облизнулась та кошачья моська, своим длинным языком по прокушенной в кровь губе. —...прекрасно. Cиневолосый кот, придерживая свое разодранное тряпье, был готов истребить лежащий перед ним ходячий труп, причем уничтожить под ноль. Его раны болели, а послевкусие вызывало некое будоражащее чувство по всему хребту, останавливаясь на кончике огромного пушистого хвоста, что тянулся за командиром шлейфом длиннее его собственных волос. Широкий оскал, стекающая кровавая масса по сломанной челюсти, и все это сделала эта псина. Язратча был возбужден. Никто в мире не доставлял ему столько потехи как эта псина. Даже его известный брат Дум, что некогда был на совсем другом уровне, нисколько не мог позабавить безумца, как он. Этот ублюдок. Так, крепко схватив уничтоженного повелителя псов, командир принял более обыденный вид, не устращая своим истинным обликом, который собственно и положил точку в их сражении. — Ты очень позабавил меня, щеночек. Интересно, сможешь ли ты снова меня позабавить? — в тонкой грани здравомыслия высказывал Ло По Биа, все смотря на ели живого пса, который к тому же был еще в сознании. Яма смотрел на него, прекрасно видел, и всей своей личиной показывал то, как же он ненавидит этого кота, и если бы мог пошевелить вывернутыми наизнанку руками, то непременно свернул ему шею, но он не сможет. Убийца проиграл, и последнее что ему остается это только смотреть на победителя, криво улыбаясь. — Где бы ты не был, Я убью тебя, драный кошак. — захлебываясь кровью, Бейлорд все равно оставался гордым, и более чем непреклонным. Язратча был полностью доволен ответом, вот почему, несмотря на явное желание ему смерти, он все же «сжалился» над своим проигравшим питомцем, и взял его на свое попечительство, скорее из прихоти посмотреть какое еще веселье принесет эта псина, нежели от простой жалости. Жалость и он? Хах, очень смешно. Вот спустя несколько дней, после битвы при стене со спящей принцессой, Язратча все же вернулся к своей маленькой игрушке, что уединенно спала в самой дальней части корпуса, в своеобразной клетки, для самых буйных игрушек членов семьи Ло По Биа. — Вижу песик готов к реваншу? ~ Уничтоженный боями Бейлорд, безмолвно сидел посреди одинокой комнаты, которую можно описать в двух словах: решетка, и кровать. К сожалению никто в здравом уме и мыслю не обмолвился, что для убийцы, кровать в полу размере его роста будет мелковатой, так, Яма чувствовал себя слегка ущемлено, находясь в одном положении, обвешанный различными цепями, наручниками, а главное, что никак не мог позабыть член семьи Ло По Биа, ошейник. Достаточно обширный, и тяжелый, что Яме иногда приходилось опускать голову как дворовой собаке, что смиренно ждет своего хозяина. Кошак ухмыльнулся с подобной картины. Его раны уже более не были смертельны, но его сломленное «я» чувствовалось из далека, что должным образом радовало Язратчу, а подойдя к нему, все так же взмахивая шальным хвостом, офицер сразу же поднял своего щенка за вытянутую вдаль цепь, дабы он сразу же поднял свои, янтарные глазки, прямиком на хозяина. Яма не сопротивлялся. Более точнее, он ничего не мог высказать в адрес твари, что пленила его, из-за своеобразного кляпа во рту, который наверняка был сделан с этого же металла, что и его наручники. Некогда особый метал, что перекрывает потоки шинсу, оставляя лишь физическую силу, но даже тут, материал столь прочный, что даже при должной работе стальной челюсти, Яма бы не смог разломать этот чертов кляп. Эта картина лишь еще больше позабавила кошака, который излучил свой свирепый оскал на все это. — В том бою ты хорошенько повеселил меня, щеночек. Интересно, что еще сможет показать, столь преданная псина. — забавлялся он со своей жертвой, и к удивлению Ямы, тот не начал всячески пытать своего пленника, нет. Его идеальный маникюр начал бродить по шрамам, оставленные той битвой, которые «заживали как на собаке». Если бы Яма мог в тот момент говорить, он бы наверняка издал что то вроде «щекотно», опять же из-за на удивление мягкой кожи кошака, так еще аккуратному блужданию по мягким частям кожи, в том числе шеи. Неужели игры ублюдка, это изучение структуры тела дабы потом пустить его на опыты, как это любит данное семейство? Яма ломал голову, но так званное «думать», в их родословной могли кто угодно, но не Яма, так что его озорные глаза попросту наблюдали за Язратчей, который кажется слишком увлекся. — Знаешь, из всех кого я встречал, именно ты, больше всего меня бесишь. — изложив подобное, командир приспустил свою руку ниже, и некогда изучение верхней зоны, перешло в более интимную, а именно паховую, заканчивая мягким основанием на бедре. Удивлению Ямы не было предела, из-за чего, он даже внезапно дернулся, вызывая у извращенца более широкую ухмылку, прям таки до его своеобразных кошачьих ушек. — Хорошая реакция. — так начав «лапками» массировать через одежду, Язратча еще больше вызывал у Ямы тысячу и один вопрос, но вот когда тот вовсе начал с него снимать одежду, то некий щелчок произошел в глазах убийцы, из-за чего он недовольно уставился на своего пленителя. — Что? Твой брат был более чем покорен в такие моменты. — отметил он то на взгляд Ямы, и сразу же на то, что он совсем не возбудился, даже при должной ласки с его стороны. Тут Бейлорда осенило, брат некогда говорил, что если встретить мужчину с кошачьими ушками, то от него нужно немедля бежать. Хах, он бы сбежал, или же убил данного индивида, но стать его извращенной игрушкой? Упаси Захард! Видимо Дум был прав, от таких нужно было сматываться куда подальше, но что более интересно, неужели брат тоже проходил через подобное?! Поток мыслей лорда прервались, а именно тем, как резко и без лишней ласки Язратча поглотил целиком половой орган Ямы, даже как то вынуждая его покрыться смущением. Стоя на четвереньках, облизывая, и схватывая длинным языком каждый уголок, Яма был пленен этим кошаком, который знал свое дело как никто другой. И тут его пробрала дрожь, которая здорово прошлась прям таки до кончиков своеобразных собачьих ушек, из-за того, как котейка здорово посасывал кончик уже вытянутого полового органа, изредка поглядывая на реакцию Ямы. Усилив давление, и начиная более быстрые движения, он вынудил Бейлорда даже вжаться в ту небольшую кровать, которая вскоре видимо будет шататься от того, что Язратче данного было ой как мало, и это было видно по тому, как здорово он облизался, причмокивая, и изучая свою изумительную работу. — Однако, я думал у тебя будет по меньше, что же это будет испытанием даже для меня. — приглядывался он к высоко поднятому детородному органу, все так же по кошачье улыбаясь. Так, Яма еще больше ненавидел того, хотя…стоп, тут в голову пришла достаточно недурная мысль. Раз это испытание для него, для того, кто любит долбиться куда не попадя, то почему бы не создать ему более ужасные условия, раз он уже в раздумьях принимать ли в себя столь желанный член для любой самки в его клетке. Яма не подал виду, но Язратча все же с изумлением на него уставился, резко вдавив в стенку. — Не подумай дурного псинка, я уничтожу тебя, и выброшу на свалку, как и многих. Так, что не зазнавайся. Рассевшись на коленях Ямы, Язратча эффектно скинул свой халат с причудливой вышивкой, тем самым обнажая достаточно натренированное тело, обвитое черными татуировками, что проходят вдоль его шеи, обходя пол спины, и обрываясь на пахе. Действительно офицер с пристрастиями… Усевшись по лучше на лорде Яме, он своими тонкими пальчиками перебирал большой член, подбирая его по ближе к заветной зоне, вызывая к себе некие на удивление милые потуги. Будь бы Яма чуточку в сомнении, он бы наверняка сказал, что данный ублюдок хоть та еще мразь, но то лицо что он корчил, когда попытался вставить в себя столь большой орган, совсем не отработав как следует интимную зону, просто очаровывало. Остренькие клыки закусили сладостно губу, коготочки впивались в орган, а ноги крепко придерживались, пока Язратча не хотел признавать того, что ему было достаточно болезненно принимать такое, хоть природные позывы так и сочились вдоль его тела. — М…м. — тут Яма впервые что то попытался промычать, всматриваясь в изумительную картину, как Язратча хором задрожал, немного позволив в себя войти, но после изложил сумбурный писк, оставляя длительный стон, тем самым упершись всем своим телом об Яму. В его мыслях блуждало все, от то, что это было просто изумительно, до того, как же он посмел так громко застонать от какого то там пса. Недовольно посмотрев на него, синевласка сразу же обратил внимание, что песик хотел, что то там сказать, наверное об Язратче, который сейчас настолько не в своем тарелке, что готов быть трахнутым любым существом, тем самым он легко отдал свое тело псине. На это, кошак только криво заулыбался, второй рукой подбирая своего партнера по спарингу за красные волосы. — Ты не забыл, что ты принадлежишь мне, псинка? — все так же самоуверенно он цедил, как Яма будто в наглую, сделал резкий удар бедрами вверх, пропуская через Язратчу весь член, задевая все кромешные зоны командира. Эти звуки, стоны что хором пошли от недавно самодовольного Ло По Биа, были настоящей симфонией, ведь он мало того, что сразу же выгнулся в спине, так еще чуть было не кончил, от всего лишь одного внезапного толчка. Крепко вздыхая, и еще в сознании, он сразу же вынудил Яму более не делать поспешных действий. Злясь, и самоуничтожаясь, он был более чем готов на все виды глупостей, к чему хорошенько уселся на месте, вдавив своего оппонента в некое подобие лежачей позы. — Чертова псина. — в гневе говорил кот, выбросив одежду в сторону, не сковывая свои движения. Яму это заставило улыбаться, но тут наступило некое подобие ужаса, где командир круто двинулся вперед, вновь попытавшись расчувствовать каждый уголок, благодаря такой находке. Ситуация была более чем не в пользу Ямы, так что самоуверенность вновь повернулась медалью к противнику, что уже начал делать сперва не спешные движения, но после начал подпрыгивать, быстро, четко, и вновь неспешно. Да он хуже любой суки!!! Кричал внутри себя Бейлорд, заливаясь кучей слюнями от невыносимого кляпа, тем самым разбросив их по белоснежной постели. Хлюпающие звуки, стоны, и все это в соединении обоюдной плоти, настоящее насилие над лордом псов, что настолько злился на себя, что не мог пересилить той возбужденности, которая была вызвала этим извращенцем. — А ты хорош для псины! — подскакивая высказывал Язратча, будто вновь и вновь заводя лучшего из лучших. К сожалению, скованный и не желающий уже брать дело в свои руки, Яма, якобы принял свою учесть, и Ло По Биа, оставалось только играться с ним, пока «все еще стоит». Так склоняясь, и двигая вытянутой задницей, он глубоко поглотил большой член, продолжительно облизывая языком каждый уголок израненного тела собаки. Эти боевые шрамы все больше заводили его, так, что он с легкостью мог легко кусать их клыками, изредка переходя на более интимную зону в виде небольших сосков, посасывая их, и все так же приглядываясь к реакции Бейлорда. Ох уж эти дрожи со стороны зверя, который не в силах было терпеть все это, но раз играться было можно, то Язратча резко вынудил орган войти в себя до основания, заканчивая резким укусом Ямы в области грудной клетки. Рыки убийцы отдаленно разносились по комнате. Тело лорда резко залилось поступью горячей крови, вздымая все вены разом, и увеличив давление в несколько раз. — Даже не пытайся обнажить клыки, щеночек. — в хохоте выговорил кошак, попытавшись подобраться к Яме поближе, дабы коготком пройтись по этой вытянутой шее, начиная оттуда, вдоль грудной клетки, и останавливаясь на торсе, где он как раз ускорился в движениях, как тут послышался треск. Внезапный толчок, и Язратча тут же выкрикнул громкий стон, вновь впав в некий диссонанс, то от того, что он до сих пор не привык к подобным размерам, то от того, что этот щен до сих пор должен был быть под действиями своего создателя. Неужели опять утратил бдительность, даже при таком раскладе? Тут на не очень то большой кровати, его сразу же было положено на лопатки, к чему Язратча поставился с ужасом, ненавистью, называйте как душе угодно, но оказаться снизу он явно не желал, так еще, эта псина нависла огромным комом над ним, вытянув руки, и выставив кисти Язратчи доверху, дабы он более не смог использовать те чертовы когти. — Хотел поиграть со мной? — холодно прошептал ему Яма на ухо, выдыхая горячий воздух прямиком на кончик уха. Этот нелегальный прием всех звероподобных, и Язратча не был исключением, к чему тот длинный хвост, даже дыбом поднялся, а некогда великий командир залился алой краской, вздыхая, и давясь воздухом, злясь на самого себя, и эту чертову слабую точку. — Мое тело принадлежит мне, а твое, лишь мне одному. — тут последовал резкий толчок, который мгновенно поставил все точки над И. Сказать, что Язратче не было больно, это ничего не сказать. Боль смешалась с удовольствием, вот почему его расширенные арбузовые зрачки, вместе с вытянутым языком в продолжительном стоне, смогли порадовать Яму, что та его фирменная широкая улыбка, сразу же расплылась, в череде последовательных толчков. — А ты хорошо пахнешь, для сучки — вдохнув запах его длинных волос, Яма более чем возбуждался из-за него, нежели от его стонов, поэтому обвив руками голову, он делал глубокий вдох того аромата, а выдох в ушко извращенца, что видимо уже вообще не мог соображать. — П.Прекрати…пере.стань… — только и сочилось с губ извивающегося подобно змеи Язратчи, которого уже не в силах было остановить. Он хотел больше, так что на очередные толчки он реагировал с особым пристрастием, явно не намекая на прекращение того, что с ним творил эта собака. Заметив, как кот был уже на пределе, Яма решил помочь ему по быстрее кончить от такого. Подбирая огромной ладонью среднячок, он начал делать относительно похожие действия, как делал кошак в самом начале. Вот только… Не особо разбирательный Яма скорее полностью издевался над своей жертвой, лаская его, и вглядываясь на то, как он все громче стонет, то под ласками, то под давлением члена внутри. То тоже у него аж слезы поступили, а раздвинутые ноги, более не могли послушно быть скрепленными на пояснице. Так, в данном сражении победил Яма. Глядя на достаточное количество спермы, что сочилась с члена Язратчи, Яма на минутку прекратил мучить своего оппонента, все с удивлением смотря на то, как он тяжело дышит, ладонью придерживая челку с застывшим взглядом «как». Скорее всего на уме извращенца было то, что да не может быть, что он мог проиграть брату этого глупого Дума! Но правда есть правда, и тут, к его же неожиданности, тот брат внезапно приподнимает Язратчу, посмотреть на него, так еще подбирает ладошками кошачье щечки. — Ты мне нравишься. — внезапно изложил Яма, тем самым полностью выбивая Ло По Биа из обыденной среды. То ли смущение, то ли горячая обстановка, но он был более чем ошеломлен такими фразами, что со стороны обоих звучали по-разному. — Вот поэтому, Язратча Ло По Биа, я тебе дам почувствовать всю мощь боевых псов. И вот оказавшись в самой невыгодной позе, Язратча был ударен лицом об ту своеобразную кровать, что сильно заскрипела под давлением лорда Ямы. Его отработанная задница, так и сочилась в миловидных соках, вместе с недавно выплеснувшейся спермой кошака. Яма был в неведении, как такой извращенец смог довести его до возбужденния, а вместе с этим, вынудить зайти намного дальше. Так, одной рукой он придержал голову Язратчи, который то и дело корчился от непривычной позы, так еще выставленные в стороны ноги, уже давно не могут стоять от некой усталости, что было от первой позы. И тут аккуратно, входя сперва двумя пальцами, Яма начал изучать то будущее местечко, тем самым доводя Язратчу до очередного экстаза, вынуждая его арбузы вновь закатываться, а связки совсем ломаться. Он мало того, что увеличил проход для будущего использования, так еще успел затронуть самые четкие места, сделав ряд покалываний по всему телу. — Умоляю… — начал кошак из молитв, заливаясь желанием быстрейшей кончины этой содомии, вытягиваясь для Ямы так, чтобы он без нюансов вошел в него. Из любезности, Бейлорд убрал свои пальцы, и сразу же насадил кошака на половой орган, выкатывая мало того, что обоюдное звучание от обоих, так еще целую волну жара, при котором, Язратча, был готов немедля кончить, до сих пор находясь не пригодной для себя позе. Яма начал неспешно, чтобы полностью лишить врага рассудка, придерживая его член, дабы он не смог кончить раньше времени, а после ускорившись, слыша как звучание Язратчи, уже полностью стало единым со скрипом кровати, которая видимо при таком давлении, скоро превратиться в металлом. Переместив свои руки ему на бедра, Бейлорд смог легко и уверенно насаживать кошака на свой член, движением за движением, пока тот даже и толком не знал как себя деть при такой то позе. Когда его кончики пальцев смогли дотянутся до своеобразных прутьев камерной кровати, он крепко схватился за них, делая вхождение еще более ошеломительным. Толчок за толчком, движение за движением, и обоюдно кончая в различных позах, они явно поняли друг друга, и то насколько же они ужасные монстры, что даже не ограничились уничтоженной кроватью, с полностью разодранной обшивкой, то от когтей Ямы, то от клыков Язратчи. Сказать, что все закончилось мирно, это ничего не сказать, ведь по сути камера превратилась в царство изодранных когтей, «жиж» на полу, и многое другое. И вот так, лежа на той сломанной основе, из которой выпирали пружинки, Язратча с более чем удовлетворенной моськой, спокойно себе спал на большой собаке, что в обыденном храпе сотрясала стены великой тюрьмы…