Под омелой

      Мицури была довольна собой. Конечно, ведь ее план по сведению друзей с помощью омелы сработал в полную силу! Не то чтобы девушка сомневалась в том, что у нее все получится, но… Впрочем, чего уж теперь говорить об этом, если в итоге все получилось?       Праздничный вечер почти подошел к концу. Гостям оставалось лишь дождаться яркого фейерверка, который решили запускать во внутреннем дворе поместья. Он должен был начаться с минуты на минуту.       Столп Любви, допивая остатки ароматного грушевого пунша, пряча хитрую улыбку за высоким прозрачным стаканом, украдкой наблюдала за взаимодействием новоиспеченных парочек. Она не могла не умиляться при виде юных Истребителей, которые ворковали друг с другом на протяжении всего праздника, как влюбленные голубки — а они таковыми и являлись. Гию и Шинобу же, хотя были старше своих подопечных, фактически ничем от них не отличались: вели себя так же неловко и краснели от каждого случайного прикосновения друг к другу. Или же они покраснели из-за выпитого алкоголя? На счет этого Канроджи была не уверена, но все равно радовалась тому, что ее товарищи наконец-то открыли свои сердца и впустили в них любовь.       Но конечно, радость за друзей не умаляла той тоски и грусти, что уже давно поселилась глубоко внутри девушки. Да, она была Столпом Любви и жила любовью, которую видела везде и всюду вокруг окружающих, но не рядом с собой. Хотя нет, не так. Мицури прекрасно знала о том, что она любима своими близкими, друзьями, товарищами. Однако ей хотелось хотя бы раз испытать ту самую страстную любовь, о который пишут в книгах, горячо любить и чувствовать себя горячо любимой в ответ. И если с первым на данный момент проблем не было — объект, на который были направлены чувства, уже давно был найден — то вот со вторым возникали определенные сложности.       Канроджи чуть тяжело вздохнула, обводя глазами просторное помещение в поисках упомянутого выше объекта, одновременно с этим кладя в рот крупную ягоду клубники. В комнате из-за количества гостей яблоку было негде упасть, но это не помешало ей отыскать знакомую макушку в толпе Истребителей. Обанай сидел за столом рядом с Санеми и о чем-то переговаривался с ним, периодически поглаживая макушку своего питомца, Кабурамару, который аккуратно обвивал его шею.       Отношения двух Столпов, Столпа Любви и Столпа Змеи, были более чем дружескими, но без романтического подтекста. Скорее, они относились друг к другу, как родственники. По крайней мере, так было вначале. Обанай всегда защищал подругу и стоял за нее горой, равно как и Канроджи — за него. А как-то раз Игуро подарил ей ярко-зеленые чулки, чтобы та не чувствовала себя некомфортно в новой форме Истребителя. Этот поступок девушка оценила по достоинству, ведь она действительно стеснялась носить столь короткую юбку, но, в отличие от своих подруг, не посмела показательно сжечь ее и пожаловаться на ткача. В конце концов, человек ведь старался, шил специально для нее одежду! Она не могла не уважать чужой труд.       Сложно сказать, когда именно Мицури почувствовала, что видит в Обанае не друга и даже не брата, а самого что ни на есть настоящего возлюбленного. Но одно было ясно точно — это случилось достаточно давно. Парень относился к ней хорошо, был добрым и не считал ее отличительную внешность странной. Одних только этих качеств хватало для того, чтобы влюбиться в него.       Столп Любви встала с насиженного места, отставила на стол пустой стакан и решительно направилась через весь зал к месту, где находился Игуро с Санеми. До начала фейерверков оставалась самая малость, а девушка хотела пригласить Столпа Змеи полюбоваться на них вместе. В комнате все еще оставалось несколько нераскрытых ловушек, но Канроджи не боялась попасть в них и ловко обступала определенные места в полу. Естественно, что она знала, где спрятаны веточки омелы — она же сама их и спрятала.       Но вдруг на Истребительницу чуть не налетел Иноске! Девушка вовремя заметила приближающуюся опасность в лице друга Танджиро, поэтому аккуратно отклонилась в сторону, дабы избежать столкновения. Вот только отвлекшись от «слежки» за полом, она не учла, куда собирается поставить ногу…       — Ну Монджиро, ну держись! — рявкнул Хашибира, не обратив никакого внимания на Столпа Любви, и, стукнув себя обеими руками по груди, помчался обратно в глубь толпы, не удосужившись извиниться.       — Нет, нет, я в порядке, — произнесла сама себе Мицури, прежде чем задрать голову к потолку. Случилось то, чего она ну никак не ожидала. Попасться в собственную ловушку! Ну где это видано вообще?       Тонкие брови Канроджи поползли вверх, когда она поняла свое положение. Ее наверняка заметили — она быстренько огляделась по сторонам и уловила несколько пар любопытных и зорких глаз присутствующих — значит, уйти просто так из-под омелы она не может. Потому как если уйдет без поцелуя, это будет означать, что и все предыдущие поцелуи под омелами можно аннулировать, что означало бы полный провал хитрого плана Столпа Любви! Нет, этого допустить никак нельзя.       Что же делать?       Девушка начала нервно покусывать пухлую нижнюю губу, соображая, как можно выйти из сложившейся ситуации без ущерба для окружающих.       — Ребят, пойдемте скорее на улицу, для салюта уже все готово! — провозгласил Зеницу, на мгновение вбежав в дом с улицы.       Толпа загалдела и плавно двинулась в сторону веранды, откуда должен был открыться хороший вид на ночное небо. Спустя несколько секунд комната практически опустела, и Мицури оказалась как на ладони у еще оставшихся внутри людей.       «Может быть, когда они уйдут, я смогу незаметно сорвать веточку омелы и сделать вид, что ничего не было? — родилась мысль в голове у девушки. — Но это же будет не честно…»       Она настолько погрузилась в раздумья и метания на счет морального выбора, что даже не заметила, как рядом с ней кто-то оказался.       — Ты идешь, Канроджи? — обратился к ней спокойный мужской голос.       — А?! — Столп Любви подпрыгнула на месте и резко развернулась, чуть не задев говорившего своими тяжелыми косами.       За ее спиной стоял Обанай.       — Ой, Игуро-сан, — пухлые щечки девушки тронул нежный розовый румянец. Она легонько улыбнулась и стала теребить пальцами складки на коричневой юбке. — Я не могу сойти с этого места.       — В чем дело? — забеспокоился ее собеседник, чуть нахмурив брови.       — Омела, — произнесла Мицури, как будто это все объясняло, и указала пальцем над веточку, подвешенную над своей головой.       Истребитель проследил, куда показывала Столп Любви, а затем снова перевел свой взгляд на ее личико и сложил руки на груди, как будто собирался поругать.       — Ты что же, в свою собственную ловушку попалась? — спросил он, а Кабурамару издал шипящий звук, словно говоря, насколько это глупо. По крайней мере, так истолковала это смутившаяся Канроджи.       — Знаю, знаю, это глупо, — согласилась она со своими мыслями, потупив взгляд. — Но все вышло случайно! Хашибира-кун мог врезаться в меня, поэтому я решила отойти, чтобы он не ушибся… А в итоге вот, — она виновато развела руками в стороны.       — Хашибира? Это тот неотесанный дружок Камадо? — почти презрительно уточнил Обанай, фыркнув.       Истребительница утвердительно кивнула.       — Ясно. Но ты же не собираешься в самом деле стоять здесь весь остаток вечера и пропустить салют?       — Я… я не знаю, — промямлила собеседница, подняв взгляд больших зеленых глаз на парня. — Я очень хочу посмотреть фейерверки, но не могу уйти отсюда, не получив поцелуй.       — В этом нет смысла, Канроджи, — Столп Змеи покачал головой, а Кабурамару зашипел, подтверждая его слова. — Ты вовсе не обязана стоять здесь. Тем более, все уже вышли на улицу, и никто не увидит, как ты уйдешь.       — Но это же будет нечестно, если я уйду просто так! — возмутилась девушка, надувшись. — Я ничем не отличаюсь от остальных и так же должна следовать традиции. Тем более, я сама это все и начала, — в ответ на это Игуро лишь вновь покачал головой, вздыхая.       Несколько мгновений они стояли молча; пока брюнет придумывал очередной аргумент, как бы убедить подругу покинуть ее «пост», в голове Столпа Любви родилась новая идея. Немного рисковая и даже отчаянная идея. Однако кто не рискует, тот не пьет глинтвейн, а девушка за этот вечер выпила достаточно, чтобы позволить себе такую выходку.       — Игуро-сан, а давайте… давай ты меня поцелуешь? — неожиданно для парня произнесла девушка.       От услышанного Обанай потерял дар речи. На секунду ему даже показалось, что он ослышался. Но при виде ее серьезного взгляда сразу же понял, что нет, ему не послышалось.       — Я не могу сделать этого, — ответил он, понизив голос. — Не могу позволить себе прикоснуться к тебе.       Эти слова выбили Мицури из колеи. Она не знала, как реагировать на такое и смутилась.       — Почему? Что не так? Я… Я противна Вам, Игуро-сан? — сделала она предположение, услышав которое, Игуро тут же воскликнул:       — Нет, конечно же нет! Дело совсем не тебе, Канроджи, это все я.       — Что — Вы? — не поняла Истребительница, заволновавшись.       Брюнет вздохнул. Ему явно было тяжело говорить о том, что у него на душе. Но отступать было поздно. Кабурамару, чувствуя напряжение друга-человека, свесился вниз с его плеча и положил головку в район его сердца, улавливая вибрации учащенного сердцебиения.       — Ты слишком чистая и невинная Мицури. Слишком хорошая для такого, как я. А моя кровь грязная, и репутация моя запятнана. Я не посмею даже коснуться тебя лишний раз, покуда не очищу себя от грехов прошлого. Знаешь, я… — на этих словах, не взирая на широко распахнутые от шока глаза девушки, он отвернулся и посмотрел в сторону створок сёдзи, что вели на улицу и сейчас были раздвинуты, впуская в помещение морозную свежесть ночи. — Я мечтаю о том, что после смерти смогу переродиться, стать достойным тебя человеком. И лишь тогда я смогу позволить себе предложить тебе стать моей женой. Но сейчас, увы, я не смею думать о таком, — с нескрываемой горечью в голосе закончил он.       Слова Обаная были чистейшей правдой. Столп Змеи действительно любил Канроджи всем сердцем и желал находиться рядом с ней как можно чаще, разговаривать с ней обо всем на свете и готовить с ней ее любимые европейские десерты. Все, что интересовало Столпа Любви, интересовало и его.       Он понял это еще в их самую первую встречу. Из-за детской травмы парень стал мнительным и осторожным в выборе своего окружения. Иногда даже казалось, что он вел себя грубо по отношению к окружающим, из-за чего большинство людей вокруг по незнанию относились к нему так же холодно. Но Канроджи была не такой. Она будто бы сразу распознала, что этот Истребитель на самом деле не такой черствый, каким казался на первый взгляд. Девушка часто нарушала его личное пространство и увлекала за собой, постоянно интересовалась его самочувствием и стремилась подружиться, что, конечно, для нелюдимого парня было настоящей дикостью. Но Мицури не отступала и продолжала вламываться в серый мир Игуро, ломая его прочные стены.       Мицури стала первым другом Столпа Змеи. А также первой возлюбленной. И, несмотря на разницу в силе, из которой следовало — Игуро это прекрасно знал — что Мицури на порядок сильнее его самого, парню все равно хотелось оберегать подругу от всех невзгод и тягостей их тяжелой жизни Истребителей. Ведь для него она в первую очередь была по-детски наивной и хрупкой девушкой.       — Игуро-сан! — неожиданно громко воскликнула Мицури; в ее голосе проскользнули нотки укора. — Почему? Почему Вы никогда не говорили мне об этом?!       Обанай хотел что-то ответить, но она не дала ему и слова вставить и продолжила возмущаться:       — Настоящие друзья всегда делятся тем, что их беспокоит! Неужели Вы не доверяете мне?       — Не в этом дело, Канроджи…       — Вы не правы, Игуро-сан! Вы не виноваты в том, что было в прошлом. Слышите, не виноваты! И Вы не должны расплачиваться за чужие грехи! — недовольная девушка уперла руки в боки и серьезно взглянула на собеседника.       — Нет, Канроджи, я…       — И слышать ничего не желаю! Я люблю Вас, Игуро-сан, и я не позволю Вам нести этот тяжкий груз прошлого в одиночку! Если Вы так желаете расплатиться за грехи тех людей, то я готова помочь Вам. И я ни за что не брошу Вас, ясно?       — Но… — Обанай снова хотел что-то возразить, но Мицури приставила тонкий пальчик к его губам, спрятанным за слоем белоснежных бинтов и шикнула:       — Тш-ш. Пожалуйста, не говорите ничего. Не надо.       Если бы Игуро был более эмоциональным, он бы, пожалуй, расплакался бы в этот момент. За какие заслуги Небеса послали ему такую чудесную девушку? Он не достоин ее, но она… Она слишком добрая, чтобы смириться с этой правдой.       Брюнет осторожно коснулся ладони раскрасневшейся Истребительницы своими руками и мягко отстранил от своего лица, но не выпустил, а осторожно сжал.       — Ты делаешь меня самым счастливым человеком, Канроджи. Ты наполняешь мое существование смыслом, — произнес он, улыбаясь. Затем он коснулся тыльной стороны ее ладони ртом, не решившись снять бинтов, но все равно поцеловал. — Идем, иначе пропустим все самое интересное, — и парень поднял свои разноцветные глаза, вглядываясь в милое сердцу личико.       — Да! — пискнула счастливая Мицури, широко улыбаясь. У нее в груди все бурлило, и сердце трепетало от нахлынувших чувств, но девушке было все равно. Не до того сейчас ей было.       Влюбленная парочка, держась за руки, поспешила выйти на деревянную веранду. Когда они задвинули за тобой сёдзи, на них тут же обратил внимание Столп Звука.       — Ну наконец-то, а мы только вас и ждем! Наворковались, голубки? — Тенген подмигнул им обоим, от чего Канроджи смутилась, а Игуро слегка прищурился.       — Замолчи, Узуй, — фыркнул брюнет и покрепче сжал руку своей возлюбленной, поддерживая ее.       — Ой-ой-ой! — мужчина ребячливо показал ему язык, а затем махнул широкой ладонью куда-то в сторону: — Они здесь, зажигай, Ренгоку!       И в ту же секунду ночное небо над штабом Истребителей озарилось тысячами ярких огней.