***
Элайджа счастливый черт, что на Земле еще остались люди, которые готовы вести его в хлам убуханную и накуренную задницу в больницу. И даже если он всячески протестует, отнекиваясь и говоря что он в полном порядке и держит себя под контролем. Неужели им всем настолько не понятно, какого это, забывать лицо любимого человека? Аманда прописывает ему не хилую пощечину, заставляя прийти обратно в чувство и вернуться во всю ту же облеванную ванну, и к тому самому зеркалу. И Элайджа в очередной раз ломается изнутри, чувствуя как каждая кость трескается на части и стирается в порошок. И в те редкие моменты когда он в трезвом сознании, Элайджа ревет, цепляясь за единственную оставшуюся вещь. — Я не наркоша. — Обиженно бросает Элайджа с заднего сидения ее машины, скукожившись в жалкие комок, стараясь игнорировать кровь в ушах и тело, горящее адским пламенем. — Тогда я — Морган Фримен. — Отвечает Аманда и не один мускул не трогается на ее лице, но Камски замечает ее взволнованные глаза в зеркале, но она тут же устремляет свой взгляд обратно на дорогу, едва не пропуская поворот. Перед глазами все плывет синим и он словно утопает в своей боли, позволяя себе раствориться в каждом ее мгновении. Синий выглядит как боль. Возможно именно поэтому Тириум имеет синий цвет? Но об этом Элайджа никогда никому не скажет.***
Элайджа тушит окурок прямо об стол, допивая уже двадцать восьмую кружку кофе. Он уже третий день не встает со стула. Но кажется, когда Аманда сказала превратить боль во что-то продуктивное — она не это имела в виду. Камски пытается забыться, уходя головой в свою цель, теперь четко нацеленную на одно. Гэвин заглядывает в гости пару раз. Скорей всего это дело рук Аманды, которая решила что общение с братом пойдет ему на пользу. Но Эл лишь старается не сорваться, нервно дергая ногой, как можно старательней средоточа свой взгляд на процессоре в его руках. И Гэвин пусть и пытается завести диалог, слова для Элайджи выходят ужасно больно, застревая в глотке и он лишь молчит в ответ, потупив голову. — Ты так и не снял кольцо… — Хмыкает детектив, устремляя взгляд на руки брата, — Чувак, это не идет тебе на пользу, ты знаешь об этом? — Оставь меня. — Холодно отрезает Камски, лишь сильнее прищурив глаза и не отводя взгляда от работы. И Гэвин обижено хлопает дверью, при этом крича что-то из типа «Ну и иди ты к черту! Совсем запустил себя!». Он больше не приходит. И Элайджа соврет если скажет что это лишь сильнее разбивает его, без того, разбитое сердце. «Мужчины не плачут.» Дерьмо собачье! Мужчины не плачут, мужчины ревут, ломаясь на части с каждым всхлипом, лишь зарывая голову в руки еще больше, сидя на полу той самой холодной ванны. Напротив того самого зеркала. Он забывает ее лицо, а ее имя остается лишь ветром на губам. Он знает, она бы не хотела видеть его таким. Девушка которая поверила в гениальность юного мальчишки, которая поверила в создание человекоподобных андройдов, так и не дожила, чтобы увидеть их. Но Хлоя навсегда живет в его сердце. И Элайдже так хочется чтобы она была рядом…***
— Кем вы вдохновлялись, когда создали своего первого андройда, RT600, Хлою? — Интервьюер скалит зубы в отвратительной улыбке, стараясь выудить как можно больше интересной и эксклюзивной информации. Сердце Элайджи пропускает удар, а свободная рука по инерции подскакивает к кольцу на пальце, поглаживая по нему в успокаивающем жесте. Камски держит лицо, он не показывает ничего. Он делает вид что размышляет, а затем натягивает свою самую хитрую ухмылку. — Мне кажется, некоторые вещи должны оставаться тайной. Вы так не считаете? — пальцы ловко прокручивают кольцо, действуя словно антистресс. И никто никогда не узнает, почему Камски решил окружить себя тремя Хлоями, заперевшись ото всех, далеко в горах, в которых так хорошо видно прекрасный темно-синий закат.