Независимость

Урью в последний раз осмотрелся, чтобы убедиться, что уложил всё, и застегнул молнию на сумке. Впрочем, не так и много было вещей, чтобы что-то оставить. Учебники, тетради, диски, да смена белья, вот и весь нехитрый набор. Раньше приходилось приносить ещё зубную щётку, но на прошлой неделе Урью забыл захватить её из дома. Рюукен купил ему другую щётку, которая с того дня так и осталась здесь в ванной, ну не выбрасывать же новую вещь. Урью закинул сумку на плечо и подошёл к двери в соседнюю комнату. Аккуратно постучал и, дождавшись разрешения, заглянул внутрь. – Рюукен, я ухожу. Рюукен поднял взгляд от медицинского журнала и кивнул. Урью невольно расправил плечи. Под строгим и словно оценивающим взглядом отца ему всегда становилось немного неуютно, хотелось выглядеть лучше, увереннее и независимее. Даже сейчас, несмотря на все достигнутые компромиссы и сложившиеся отношения, он чувствовал, что постоянно должен доказывать Рюукену свою гордость и силу. – В понедельник у меня экзамен, – Урью постарался высказаться как можно небрежнее. – Я приду во вторник. – У меня во вторник операция назначена, так что я останусь ночевать в больнице. Неужели Рюукен действительно усмехнулся? Вот скотина. Тогда в среду у Урью тоже появятся очень важные дела, совершенно неотложные. Вот, например, книги надо в библиотеку сдать. Да, вот именно. И все татами в квартире давно пора почистить. Но в четверг у Рюукена планёрка, а в пятницу Урью в самом деле должен быть в клубе. Так из-за вечной занятости да взаимной неуступчивости и вредности встреча откладывается почти на неделю. – Я приду в субботу, – первым сдался Урью. И неуверенно добавил. – Утром. – Возьми ключ и приходи вечером в пятницу, – ответил Рюукен, вставая. – Я, скорее всего, задержусь, но к ужину приеду. Ну и угадайте, кому достанется почётная обязанность приготовить ужин? Урью вздохнул про себя, но больше спорить не стал. В конце концов, он любил заниматься кулинарией и радовался, видя, что Рюукену нравится приготовленная им еда. К тому же, если он придёт в пятницу вечером, то проведёт тут на одну ночь больше. Урью подошёл к отцу и взял протянутый ему ключ. Рюукен поймал его за руку и притянул к себе. Нежности в этом жесте не было и в помине, только властное собственничество, но Урью расслабился и прижался теснее, обхватывая Рюукена за пояс, опуская голову ему на плечо. В этих объятиях ему было хорошо, тепло, надёжно и почти спокойно. Так бы и стоял, остался бы навсегда рядом. Но нельзя. Нельзя показывать свою неуверенность и уязвимость. После того, как он доказал отцу, что способен в важном деле на смелые решительные поступки, разве может он допустить проявления слабости в повседневной жизни? Рюукен однажды предложил переехать к нему насовсем. Но Урью отказался, гордо заявив, что привык жить самостоятельно и не нуждается в каком-либо соседстве. На самом деле он боялся, что окончательно попадёт в зависимость от отца, привыкнет во всём на него полагаться и перестанет быть по-настоящему взрослым и самостоятельным. Урью был полон решимости во что бы то ни стало сохранить независимость. Рюукен был не из тех людей, что повторяют просьбу дважды, и больше на эту тему не заговаривал. А Урью, даже если и мечтал иногда изменить решение, считал, что это недопустимо, и подавно не хотел показывать слабость. Превыше всего – независимость, остальное не так важно. – Урью, в воскресенье я еду в Токио, – неожиданно сказал Рюукен. – Могу взять тебя с собой. Ты ведь ещё не был в столице? – Не был, – удивлённо отозвался Урью. – А зачем ты едешь в Токио? – По делам, разумеется. Больше Урью не задавал вопросов, зная, что ответов ему всё равно не дождаться. У Рюукена постоянно возникали какие-то важные дела, неотложные проблемы, таинственные занятия. И он никогда ничего не рассказывал об этом сыну. Даже если из-за этих секретов срывались их встречи, Рюукен не снисходил до объяснений. Не то чтобы Урью претендовал на тайны отца, но всё-таки хотелось большего доверия и меньшего пренебрежения. Урью был почти уверен и надеялся, что все эти секреты сугубо профессионального, а отнюдь не личного плана, но иногда всё же не мог избавиться от ревнивых мыслей. И, конечно, было жаль терять и без того нечастые свидания. Поэтому на поездку в Токио Урью согласился без колебаний. *** Токио поразил Урью, хотя первый час он смотрел на город лишь в окно такси. Оно кружило по бесконечным улицам, мимо высоченных небоскрёбов и сверкающих стеклом и металлом зданий, пока не остановилось около одного из них. Рюукен расплатился с таксистом и повернулся к сыну. – Это торговый центр "Новый Чайна-таун". – Его хозяева китайцы? – Да. Но это не важно, сейчас меня интересует только один китаец, с ним я и собираюсь увидеться. – Здесь, в торговом центре? – Да. Он держит зоомагазин, – Рюукен пожал плечами. – Хотя не понимаю, с чего вдруг такая причуда? Урью внимательно слушал, надеясь, что в кои-то веки разговорившийся отец расскажет про свои дела и особенно про своих знакомых побольше. Но Рюукен быстро сменил тему, поинтересовавшись, не хочет ли сын пообедать. Урью признался, что голоден, и они зашли в одну из закусочных торгового центра. *** Урью с любопытством рассмотрел резную дубовую дверь в зоомагазинчик, куда привёл его отец. – Красиво. – Да, – согласился Рюукен. – И внушительно. Кажется, с нашей последней встречи Ди несколько изменил своим привычкам. Он открыл дверь и вошёл. Сын последовал за ним, стараясь не отставать. Вдруг Рюукен резко остановился, так, что Урью ткнулся носом в его спину. Удивлённый, он выглянул из-за плеча отца. Представшая их взорам картина явно не служила примером благонравия и вынудила юношу залиться краской. На столике сидело прекрасное стройное создание с блестящими чёрными волосами, алыми припухшими губами и порозовевшими щеками. Это создание руками и ногами обвивало склонившегося над ним темноволосого мужчину. Мужчина страстно оглаживал ладонями бока и спину, покрывал шею жаркими поцелуями и почти уложил его на стол, придавливая бёдрами. Прекрасный любовник не противился, отвечая лишь тихими стонами удовольствия. Если бы Урью был один, то, застав подобную сцену, он попятился бы к выходу, сгорая от стыда и молясь, чтобы его присутствие осталось незамеченным. Но его отец был человеком более широких взглядов. Он остался стоять на месте и кашлянул, обращая на себя внимание. Парочка вздрогнула и замерла, оглянувшись. Однако высокий мужчина быстро пришёл в себя. Продолжая держать любовника в объятиях, он осведомился, немного охрипшим голосом, но весьма уверенно и властно: – Что вам здесь нужно, господа? Его любовник, ещё больше покрасневший, поправляя на себе одежду, быстро соскользнул со столика и тихо прошипел: – Лау, я ведь говорил, что сейчас не время!.. Повернувшись к Исидам, он медоточиво улыбнулся. Он всё ещё выглядел немного смущённым, но очевидно умел держать себя в руках и заговорил в посетителями вполне спокойным и уравновешенным тоном. – Добро пожаловать в магазин Графа Ди, господа. У нас вы найдёте всё, что душе угодно, и сможете выполнить самые заветные мечты и желания. – Это, конечно, прекрасно, – протянул Рюукен. – Но я хотел бы поговорить не о мечтах, а о наших делах, Ди. Я только на один день вырвался из больницы. Так что нам придётся всё обсудить. – Простите? – Ди выглядел озадаченным. – Боюсь, что не понимаю вас. – Не понимаете? Странно, – жёстко сказал Рюукен. – В последний наш разговор, в Женеве, вы прекрасно всё понимали. – Но я никогда не бывал в Женеве! – всплеснул руками граф. – О, теперь я вижу, в чём состоит ваше заблуждение. Должно быть, вам довелось свести знакомство с моим отцом... – Отцом? – Полагаю, так, – ответил граф. – Это единственное разумное объяснение. Рюукен выглядел очень раздосадованным. Урью даже посочувствовал ему, он знал, как тот не любит попадать впросак. – И ваш отец не в Японии? – Нет, – покачал головой Ди. – Его здесь нет. – А вы, очевидно, не в курсе его дел? – Почему же? Некоторые сведения о деятельности моего отца мне известны. Рюукен бросил взгляд на любовника Ди, потом посмотрел на сына. – А мы не могли бы поговорить об этом в вашем кабинете, Ди? Если графа и удивила эта просьба, то он не подал вида, в отличие от явно рассерженного Лау и огорчённого Урью. – Разумеется, мы можем поговорить. Прошу вас, сюда, – элегантным жестом Ди указал на дверь в соседнее помещение. – Лау, пожалуйста, предложи моему второму гостю чаю. – Хорошо, – согласился Лау, хотя было очевидно, что энтузиазма эта идея у него не вызвала. Однако, когда Урью смущённо попытался отказаться, Лау не стал слушать его протестов и усадил за чайный столик, уставленный вазочками со всевозможными конфетами и печеньями. – У Графа Ди лучший чай в Японии, можете мне поверить, молодой человек. Попробуйте, не пожалеете. – Спасибо, – ответил Урью, принимая чашку. – Это ваш отец? – Да, – кивнул Урью, чуть краснея. – Исида Рюукен. Я – Исида Урью. – Очень приятно. Меня зовут Лау Ю Фэй. – Вы работаете с Графом в магазинчике? – спросил Урью. Не потому, что его это интересовало, а просто для поддержания беседы. – Нет, – усмехнулся Ю Фэй. – Скорее, наоборот, Ди работает у меня: я управляющий этого торгового центра, который принадлежит нашей семье. – Прошу прощения, я... – Ничего страшного, откуда вам было знать. Во время этого обмена вежливостью Ю Фэй то и дело оглядывался на дверь, за которой скрылись граф и Исида-старший. – Ди арендует помещение для своего магазинчика. Но у него, кроме магазина, ещё много занятий, важных дел, знакомств и совершенно невозможных тайн! Это так раздражает! Урью вздохнул. Он прекрасно понимал, как подобное может раздражать, если речь идёт о твоём любовнике. – Но зато Ди всё время рядом. Живёт тут же, я вижу его каждый день, могу поговорить с ним в любую минуту, знаю обо всём, что с ним происходит... ну, почти обо всём. Так гораздо спокойнее, чем если бы мы жили независимо друг от друга. Больше уверенности, знаете ли. Урью только кивнул, поражённый: слова Ю Фэя заставили его задуматься о собственной жизни. Ему никогда не приходило в голову взглянуть на ситуацию с такой стороны. Урью так зациклился на собственной независимости, что даже не понял, что Рюукен тоже жертвовал частью своей, когда предложил жить вместе. А ведь, если он переедет, то не только отдаст часть своей свободы, но и получит больше прав на свободу Рюукена. И, может быть, перестанет так волноваться из-за тайн и секретов, перестанет ревновать и беспокоиться... *** Когда Рюукен, сопровождаемый графом, вышел из кабинета, Урью сразу понял, что тот остался недоволен разговором. Ди вежливо и безмятежно улыбался, и по его лицу нельзя было угадать, что он думает о разговоре и собеседнике. Рюукен попрощался и в сопровождении сына покинул магазин. Урью не решался заговорить с ним, чтобы не рассердить ещё больше. Но в лифте Рюукен сам прервал молчание. – Этот Ди ещё более скользкий тип, чем его отец. Тот по-крайней мере, был довольно сговорчивым и охотно шёл на эксперименты. Хотя старший-то Ди врач, а этот всего лишь торговец животными! Лифт остановился. Рюукен вышел и оглянулся на сына. – Ладно, я закончил свои дела. Куда ты хотел бы сходить? У нас ещё есть несколько часов до поезда. – Мне всё интересно, – честно ответил Урью. – Решай сам. *** В Каракуру они вернулись поздно ночью. Урью порядком устал, но чувствовал себя счастливым, как никогда. Этот день, проведённый с Рюукеном, оказался одним из лучших в его жизни. А принятое неожиданно решение избавило его от большинства сомнений и успокоило душу. – Тебя домой отвезти? – Домой, – улыбнулся Урью. – К тебе. 30. 01. 2010.