Прятки

      Когда-то давно (настолько, что порой кажется, что это было бы не с ними) они точно так же собирались за одним столом для обсуждения дел. И Маэдрос точно так же не сводил взгляд со своего кузена, мечтая, как после, укрывшись от чужих глаз, будет долго целовать его, шепча слова любви.       Только сейчас во главе стола сидел не Финвэ, а Финдекано. Тяжелый путь через Льды, бессонные ночи до и после освобождения Майтимо, гибель отца и навалившаяся на плечи ответственность оставили отпечаток не только на его душе, но и на его прекрасном лице. Когда Маэдрос очнулся впервые после освобождения, он не поверил своим глазам – он запомнил младшего кузена совсем юным и пахнущим весной, а тогда перед ним предстал нолдо старше того образа, что отложился в памяти феаноринга. Раньше выглядящий хрупким, тогда Фингон показался выше и шире в плечах, чем сам Нельяфинвэ (возможно, из-за того, что сам феаноринг был истощен и слаб). Мягкие черты стали резче, точенее, строже. Когда Финьо глубоко задумывался, то сам не замечал того, как начинал хмуриться, а между бровями образовывалась маленькая вертикальная складочка (которую, о Эру, так сильно хотелось сгладить легким прикосновением губ, услышать после тихий вздох и улыбку в голосе). Лицо Финдекано хотелось осыпать поцелуями, стремясь сгладить острые линии, чтобы вновь придать лику юношескую мягкость. Конечно, Майтимо любил его любым и с каждым днем всё сильнее, но сердце сжималось лишь от осознания того, как быстро взрослеют младшие.       И стоит вспомнить об этом, как слушать об обороне и укреплении границ становится менее интересно, чем разглядывать кузена.       За этими мыслями Нельо ловит себя, одёргивая и пытаясь собраться, сосредоточиться. Все же важные государственные вопросы решаются здесь и сейчас. Финдекано, словно услышав отголоски мыслей Маэдроса, переводит на него серьезный взгляд, безмолвно спрашивая все ли в порядке. Майтимо лишь улыбается одними уголками губ, еле заметно качает головой, мол все в порядке, все хорошо, продолжай и не останавливайся. Вот только у него самого слушать и сосредоточиться уже не получается. Получается только прилипнуть взглядом к фигуре своего правителя и думать о том, как сильно не похожи друг на друга беззаботный мальчик со смеющимися глазами-васильками из Эльдамара и серьёзный правитель нолдор-изгнанников со взглядом холодных сапфиров. О том, что мальчишка, которого всегда хотелось защищать, сейчас и сам способен защитить не только себя, но и своего защитника из детства. О том, как Фингону идёт эта стать, собранность и молчаливая задумчивость. О том, что от каждого брошенного в его сторону взгляда синих очей, Майтимо бросает в жар и усидеть ровно становится сложно.       Стоит раздаться тихому голосу, объявляющему о завершении заседании, как Маэдросу в числе первых покидает зал, не обращая внимания на удивленные взгляды, брошенные в спину. Здравый смысл отлетает в сторону, уступая место детскому озорству, от чего появляется желание устроить какую-нибудь шалость. Руссандол, загоревшись этой идеей изнутри, цепким взглядом изучает коридор в поисках идеального места для засады и, заметив чуть приоткрытую дверь, твердым шагом устремляется к ней. Внутри темно, поэтому разобрать, что таит в себе комната, не удается, да и для Нельяфинвэ это не имеет значения. Имеет значение только то, что эта комната – стратегически удобное укрытие для ловли обворожительных кузенов. Оставив небольшую щель, Нельо следит за мимо проходящими, выискивая взглядом нужную фигуру с темными волосами украшенными золотом. Выискивает и молится всем Валар, чтобы никто не услышал, как сильно в груди бьется сердце от волнения.       Финдекано вышел последним, тихо прикрыв за собой дверь в зал для совещаний. Даже сквозь маленькую щель было видно, как усталость тяжелым покрывалом укутала его силуэт и как тяжела та ноша, которую ему приходится нести на своих плечах. И пусть Астальдо всеми силами старался это скрыть, Руссандол знал его слишком долго и слишком хорошо, чтобы купиться на это.       Затаив дыхание, Майтимо резко открыл двери и, пока Финьо не успел ничего сообразить, схватил его за рукав одеяния, втягивая к себе в темную комнату. Удивленный вздох кузена сменился облегченным. За столько лет они успели изучить друг друга настолько, что были способны узнать, лишенные всех органов чувств.       - Майтимо, что ты… - тихо начал говорить Отважный, но замолчал, когда теплая ладонь легка на его щеку. Прикосновения грубых пальцев дарили тепло и успокоение. Астальдо подался навстречу, доверчиво прижимаясь щекой к ладони, и прикрыл глаза. Было темно, но Маэдросу и не надо видеть, чтобы знать, как уязвимо выглядит сейчас его кузен, позволяющий на несколько минут позабыть о реальности лишь наедине с ним. Но даже в эти мгновения Фингон никогда не выглядел слабым и беспомощным.       Чтобы коснуться губами морщинки промеж бровей, Руссо приходится наклониться, опалить теплым дыханием чужую кожу прежде, чем оставить легкие поцелуи на веках и щеках, мягко ткнуться носом в висок, вдыхая и заполняя легкие запахом Нолофинвиона, ставшим родным. Скользнуть ладонью по щеке, кончиками пальцев огладить кожу под самой мочкой уха и услышать тихое фырканье, от которого тепло разливается внутри быстрее, чем от хорошего вина. Прижаться лбом ко лбу, чтобы даже сквозь пелену темноты увидеть то, как ярко сверкают синие глаза напротив, что сомнений не остается – несмотря на кромку льда из усталости и ответственности это все те же смеющиеся глаза-васильки.       Осторожно, стараясь не растрепать аккуратные косы, перевитые золотыми лентами, Маэдрос запустил ладонь в тёмные волосы. Правой рукой неловко обнял за талию, невольно вспомнив, что когда-то мог скользнуть ладонью по пояснице, надавить, привлекая ближе к себе. Но эти мысли разом отсеялись, стоит Фингону самому податься вперед и прижаться теплыми губами к его губам, пересеченным длинным шрамом. Но разве милого Финдекано это когда-нибудь смущало? Астальдо целовал его так же охотно и пылко, как и тогда, когда их жизнь была обременена разве что неприязнью отцов. Сейчас проблемы стали более существенными, а поцелуи более пылкими и длительными, потому что насытиться друг другом в те редкие встречи с каждым разом становилось все сложнее. Астальдо прикусил нижнюю губу возлюбленного и бросил сердитый взгляд, требуя от Маэдроса, чтобы тот вернулся к нему из пучины своих мыслей. А Майтимо лишь улыбнулся, мягко сминая нежные губы, аккуратно и ненавязчиво раздвигая их языком и довольно заурчал, когда Финдекано шумно вздохнул и обвил его шею руками, вытягиваясь во весь рост.       Когда раздается тихий скрип двери, а в темную комнату прокрадывается тонкая полоска света, они успевают лишь повернуть голову в сторону, все еще соприкасаясь губами. Взгляд Маэдроса становится жестким, прежняя теплота и нежность исчезает, давая понять, что посмевший потревожить просто так не уйдет, кем бы он ни был. Финьо же смотрит растеряно, покрывается нежным румянцем и стискивает в кулаках бардовую тунику возлюбленного, взволновавшись так, будто они вновь юные влюбленные, ещё не осознавшие силы своих чувств.