Пластыри

      — Вот чёрт!       Стайлз болезненно зашипел. Бумага вспорола нежную кожу на ладони, оставляя неглубокий порез, на котором постепенно собирались небольшие капельки крови. Чертыхаясь, парень полез в ящик стола, попутно прижимая ладонь ко рту. Распаковав пластырь ловким движением, Стилински заклеил ранку. На его руках насчитывалось около десяти пластырей, чего уже говорить о других частях тела. Стайлзу повезло родиться совершенно неуклюжим, из-за чего нередко страдал как сам парень, так и все, что его окружает. Если прибавить ещё и СДВГ, которое усугубляет угловатость подростка, превращая его в машину для разрушений, то удивляешься, каким образом парень до сих пор остался в относительной целости.       Шрамы — большие и маленькие — украшали тело Стилински, переплетаясь в замысловатые узоры, выделяясь тёмными полосами на светлой коже. Тяжело выдохнув, Стайлз встал из-за стола. Уроки никто не отменял, и если подросток не поторопится, то мудак Харрисон отыграется на нём по полной.       — Чуваак, — Стайлз похлопал Скотта по спине, и они вместе направились в сторону кабинета.       — Стайлз, дружище, я так рад тебя видеть! Я рад всех видеть! Даже Уитмора, честное слово, представляешь? — Скотт светился от счастья так ярко, что Стайлзу хотелось не то надеть солнечные очки, не то смотреть на друга до ожога роговицы. В своей радости Скотт был просто утопительным. Напоминая щенка, он наполнял своей энергией всё помещение. За это, наверное, Стайлз и любил его.       — Снова Эллисон? Нет, не отвечай, я не могу больше слушать про ваше семейство Арджент-МакКол, ей-богу, меня скоро стошнит, — для убедительности Стилински изобразил рвотные порывы, как раз тогда, когда они зашли в кабинет.        Скотта, казалось, совсем не задело поведение лучшего друга. Он всё также слепил всех вокруг, окрылённый своей любовью. Смотря не него, Стайлз ощущал неуместное стеснение, словно увидел что-то слишком личное.        Уроки тянулись мучительно долго. На той же химии подросток умудрился обжечься, и на руке появился ещё один пластырь.        Стайлз не знал, на что он подписывается, когда решил дружить с оборотнями. Выматываясь в школе, а после на тренировке по лакроссу, Стайлз (А он, на минуточку, обычный человек без всяких там супер сил) должен был ещё и ехать в лес (Лес!), и участвовать в волчьих тренировках.       Пока щенки Хейла резвились на поляне, вышеупомянутый Дерек сидел на крыльце отстроенного особняка, в возмутительно обтягивающей майке.       — Просто возмутительно, — прошептал Стайлз, чувствуя, как его рот наполняется слюной. Выбора не было. Выдохнув, Стилински поплелся в сторону Альфы.

***

      Дерек издалека почувствовал появление Стайлза. Его как всегда заполошеное сердцебиение, запах запечённой крови, что всегда преследовал подростка. Позже — глаза, с расширенными, как всегда, зрачками, рубашку в клетку и чёрные обтягивающие джинсы. Возмутительно обтягивающие.       Хейла всегда удивляло умение пацана калечить себя, и, не знай он его так хорошо, подумал бы, что парень делает это нарочно. Но то, как Стилински, не успев зайти на крыльцо, ухитрился споткнуться о дощатую ступеньку и полететь прямо в руки Дерека, доказывает обратное. Оборотень на автомате словил тело Стайлза.       — Стайлз, Боже, — Хейл устало выдохнул. Ему не впервые спасать подростка от знакомства с землёй. Это уже даже не напрягает. Почти.        — Привет, Хмуроволк, не представляешь как я рад тебя видеть, — Стилински быстро выкарабкался из рук Альфы, попутно ударяя того локтем везде, где только можно.       — Тебе пошло бы на пользу поучиться ходить.       — Также, как тебе контактировать с людьми, — Стайлз показал оборотню язык.       Дерек пропустил момент, когда позволил Стилински так разговаривать с собой. Наверное, спасало парня только то, что он был человеком. Тем ни менее, кажется, Стайлза ничуть не смущали убийственные взгляды, которые на него кидал Хейл. Присев на пол ступенькой ниже, аккурат между ног Дерека (!) Стилински откинулся спиной на его грудь, медленно выдыхая.       Дерек обещает себе убить сынка Шерифа. В следующий раз.       А пока он вдыхает запах его волос. Те пахнут корицей и мёдом. Взгляд Альфы останавливаться на руках парня, что вечно украшены пластырями и рубцами от старых ран.       Одиннадцать.       Дерек сдерживает порыв провести кончиками пальцев по теплой коже ладоней, сдирая каждый пластырь по очереди, залечивая порезы своей силой. Это просто инстинкт — оберегать своё. Он, всё же, волк. Альфа.       — Когда ты успел? — Спрашивает Дерек. Стайлзу не нужно уточнять, о чём он говорит.       — Утром. Чертова бумага оказалась острой.       Хейл вздыхает. Обречённо так. Как вздыхал бы отец, если бы он увидел руки сына. Как сделал бы это Скотт, если бы заметил. Возможно он и заметил, но не обратил внимания.       Никто не обратил внимания.       Ежедневно, как ритуал, как традиция — Дерек пересчитывает пластыри на его руках, и замечая новый, обязательно спрашивает. Стайлз не знает зачем. Конечно, он догадывается, что выглядит в глазах Хейла беспомощным и совсем уж жалким. Если волку так уж интересно, Стилински ответит. Всегда отвечал.        А потом Стайлз приходит к Дереку ночью.       Руки трясутся, и на волосах слой инея. Дерек хочет накричать на Стайлза за это. За то, что не предупредил, за то, что не одел блядскую шапку. Но Стилински, кажется, не собирается слушать его. Он просто заходит в дом, оттесняя Хейла, а тому, ничего не остаётся, кроме как пропустить мальчишку. Да. Именно из-за этого.        — Что случилось, Стайлз?        Вместо ответа парень снимает красную худи через голову. Следом футболку. Дерек бы возмутился, честное слово, но парень стоял перед ним, со взглядом таким. Хрупким.       Ладно уж. Хочешь раздеться, можешь продолжать.       А потом Хейл видит. Видит то, что хотел показать ему Стайлз. Пластыри. Шрамы.        Плоский живот, грудь, слегка подкачаная, ключицы и плечи. Всё, что раньше скрывали слои одежды.       Раз, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь, девять, десять… Семнадцать.       И Стайлз рассказывает. О каждом порезе. Сбиваясь, то повторяя по нескольку раз. Дерек слушает. Не смеет перебивать. Глаза подростка широко открыты и так болезненно блестят — Хейл уверен, это поднимается температура. Не нужно было гулять ночью в одной худи, о чём же ты думал Стайлз? А потом Дерек срывается. Сокращает дистанцию и обнимает парня. Прижимает к себе и вдыхаетвдыхаетвдыхает.        Мёд, корица, кровь.        После, на кровати, снимает пластыри по очереди, бережно залечивая все раны, сцеловывая шрамы с бледной кожи. У Стилински и правда высокая температура, поэтому Дерек накрывает его тело своим, впитывая тепло подростка, а на коже расцветают чёрные полосы. Утром Стилински прийдёт в школу с пятью пластырями, из-под которых будут выглядывать кровавые засосы — Метки Альфы. Теперь Дерек будет пересчитывать их ещё чаще.