Принцесса и четыре команды. Покорение вершин

      Девушка стояла в проходе и мило улыбалась. Она решила начать свою игру с небольших объяснений и правил, которые понравились не всем, а кого-то ввели в заблуждение. Однако отказаться никто не мог — это было первое правило «Блицопроса от Химеко».        — Я задаю вопрос, вы в течение десяти секунд отвечаете на него. Опоздали — штраф, — она слегка усмехнулась и решила пояснить, что это за такой «штраф», отвечая этим самым на немые вопросы парней. — Штраф, в вашем случае, — это дополнительное время или упражнение на тренировке. Предупреждаю сразу: не только тому, кто заработал штраф, а всей команде! — на это парни заныли, точнее, лучше сказать, завыли от недовольства и даже несправедливости, кроме одного из игроков и её трёх помощников.        — Это же очевидно, — Хошиуми пожал плечами. — Мы — команда, а значит должны делать всё вместе, независимо от того, кто и что получил.       Девушка расплылась в довольной улыбке от услышанного. Нишиноя даже подошла к парню и крепко обняла его, потрепав по волосам, а после, как мини итог, поцеловала в макушку головы.        — Вот, начнёте понимать и думать, как Ангелочек, тогда будет проще жить, — её милая улыбка, обращённая к Коураю, стала ещё милее, вот только эта милая улыбка входила в разряд тех милых улыбок, от которых бросало в дрожь. — Ах, точно, самое главное правило! Какой бы вопрос я вам ни задам, меня в ответ не приплетать! Запрещено всем! — она выделила последнее слово интонацией и закрепила его строгим взглядом. — Если в ответе я услышу своё имя или хотя бы намёк на себя — штраф. Отвечать честно, ничего не скрывая!        — А если вопросы будут задевать слишком личные вещи? — спросил Сакуса, приподняв слегка руку, как это обычно делают в школе на уроках, чтобы задать вопрос или, наоборот, ответить на поставленный вопрос учителя.        — А кого это волнует? — Нишиноя ответила ему вопросом на вопрос и открыла свою книженцию с обратной стороны. — Итак, начнём. Спрашивать буду абсолютно рандомно, так что, прошу, не обижаться.        — Не нравятся мне эти правила… — прошептал Цукишима, но его комментарий решили оставить без внимания, для своей же безопасности.        — Начнём немного с банального, — девушка резко подняла взгляд на Куроо и быстро пролепетала вопрос: — На ком или на чём ты учился целоваться?       Пошли жизненно важные, как это уже понял каждый, десять секунд. У парня, что быстро размышлял над ответом, по виску прокатилась капелька пота. Было непонятно: то ли он стыдился правды, то ли не ожидал, что первым спросят его. А игра-то нервная, и это понимал каждый. Однако нервничать придётся только мужскому полу, за исключением — водитель. Девушка же будет получать лишь одно удовольствие.        — На плюшевом мишке по имени Чоко! — прокричал, в прямом смысле слова, в последнюю секунду Куроо и тут же зажмурился.       В автобусе повисла тишина. Никто не знал, плакать или смеяться с его ответа. А вот Нишиноя младшая, видимо, даже и не задумывалась над реакцией: она издала смешок, до краёв наполненный издёвкой.        — Плюшевый мишка Чоко? — она переспросила и посмеялась. — Что ж, для такого парня это достаточно неожиданно, — девушка хмыкнула. — Кей, — Химеко не стала дожидаться его кивка, означающего готовность, и быстро задала вопрос, даже не глядя на парня: — ты писался/писаешь в бассейн?       Все взгляды перевелись на парня. Тот замялся. Он встал в ступор — это было видно по его лицу. Каждый начал напрягаться, потому что те десять секунд, что решают их дальнейшую жизнь там, куда они едут, почти иссякли. К тому же, они до сих пор не знают, куда едут! От этой девушки можно ожидать всё, что угодно! И ты ничего не сможешь сделать, даже если сильно постараешься: моли не моли её, падай хоть на колени перед ней и целуй ей ноги — ей будет всё равно. Она лишь будет стоять, как и сейчас, с победной улыбкой маньяка смотреть на свою команду, весело покачивая рукой, в котором был телефон, показывая тем самым, что десять секунд на секундомере вышли.        — Увы, мальчики, один штраф вы заработали, — Нишиноя поставила палочку, означающую первый штраф, при этом злобно хихикая себе под нос. — Ох, и повеселюсь же я! — а после добавила: — Сато, штрафы будешь придумывать ты.        — О-о, с удовольствием! — теперь в автобусе находились два маньяка с ужасно пугающими милыми улыбками на лицах.        — Нам конец… — пролепетал Хината.        — Согласен, — Хайба кивнул, сглотнув застывший ком в горле.        — Продолжим? — она перевела взгляд с Тендо на парней.        — А может… не стоит? — осторожно спросил Бокуто.        — Что ты! — девушка усмехнулась. — Мы только начали! — и следующий вопрос полетел в его сторону: — Тебе приходилось кого-нибудь заставать за мастурбацией?        — Что за дурацкий вопрос?! — прокричал он, соскакивая со своего места.        — Восемь, семь, шесть… — шептала Нишиноя, смотря в экран своего мобильника.        — А-а! — проныл тот и выпалил: — Да!        — Чего? — а это был Куроо, который, как и все, а особенно Химеко, прибывали в шоке. — Когда это ты успел и за кем?!       Все остальные члены команды переводили взгляды с Куроо на Бокуто, не забывая поглядывать ещё и на Нишиною младшую, на лице которой застыло то выражение лица, которое обычно бывает у людей, в чём-то разочаровавшихся.        — Это было два года назад, в новый год, помнишь? — парень, что так похож на совушку, нервно размахивал руками. — Мы тогда ещё бухали с твоей группой! Я был пьян и зашёл в ту комнату! — он выделил интонацией «ту», видимо, боясь сказать что-то лишнее. Вот только Бокуто не понимал, что он уже сказал слишком много. — Я зашёл, а там…        — Я же говорил тебе туда не заходить, идиота кусок! — проорал Куроо, соскакивая со своего места.        — Я был в хламину пьяный! Думаешь, я соображал?! — крикнул ему в ответ Бокуто, которого всего трясло. — И потом, я ничего не сделал!        — Додумался же в таком состоянии уйти оттуда! — парень цыкнул, зло нахмурив брови.        — Вообще-то…       И именно в такие моменты наступает неловкое молчание, которое давит не только на уши, на нервы, но и, в принципе, полностью на тебя всего. Ноги подкашиваются, в глазах начинает всё плыть. Хочется просто свалиться в обморок и не приходить в себя, чтобы тебя никто уже больше не трогал. Но, увы, Бокуто упасть в обморок не суждено, а всё потому, что тишину, которая поглотила уже почти весь салон, нарушила Нишиноя, свирепо, даже немного с любопытством, прожигая в парне дырку, точнее две, так как она смотрела ему прямо в глаза.        — Вообще-то — что? — девушка произнесла это медленно, чуть ли не по слогам, этим ещё больше пугая всех присутствующих, его же — в особенности. — Я жду ответа.        — Ну-у… — протянул парень, нервно хихикая. — В общем… я, ну, остался… — никто его не торопил и не перебивал, но и молчать ему было не дозволено. — Но не для того, для чего бы остался там обычный парень… то есть, я хочу сказать, ну…        — Ближе к делу, — Нишино слегка приподняла подбородок, и в этот момент в её глазах пробежала злая и недовольная искра. — Зачем ты остался там? — она прищурилась, но не от того, что плохо видела, нет, зрение у неё, что надо! Прищурилась она лишь для того, чтобы прибавить страху к своему образу. — Ответ на конкретно поставленный вопрос, пожалуйста.        — Для того, чтобы… чтобы снять… — последнее слово Бокуто пропищал, да так тихо, что если бы не гробовая тишина, висящая в салоне автобуса, никто этого не услышал. — Снять для… — решил продолжить парень, предугадывая вопрос своего тренера, — для того, чтобы… ну, это была, в общем, девушка одного знакомого, и я хотел, в общем, да…       Дальше говорить он не стал, ведь смысл его речи и так уже был всем понятен. Тишина приобрела ещё более гнетущую атмосферу. Никто не решался заговорить первым, даже вечно всех подкалывающий Сатори молчал в тряпочку, с шоком смотря на девушку и ожидая её реакции. Она же не менялась в лице где-то с минуты две. Просто стояла и пилила парня прожигающим взглядом, желая помучить его ещё больше. После всё же сказала:        — Ну, ты и мразь, конечно, Котаро, — Нишиноя фыркнула, затем приподняла брови и сдвинула их к переносице, скривила губы и ещё больше прищурила глаза. Проще говоря, всем видом показывала, что крайне разочарована в парне. — Что ж вы меня все так разочаровываете сегодня, а? — она тяжело и грустно вздохнула. — Признаться, я крайне удивлена, что ты смог опуститься до такого, Котаро, — Нишиноя произнесла его имя полностью, по слогам. А ведь прекрасно известно, что если она называет его полным именем, то жди беды! — Хмв, — она взглянула в свою книжку и сделала ещё одну галочку рядом с первой.        — З-за что?! — вскрикнул Бокуто, хватаясь за волосы. — Х-хи-чан!        — За то, что будучи спортсменами, вы позволяете себе ужираться в хлам, — она покачала головой.       Словив на себе пристальный взгляд Сатори, лишь хмыкнула, говоря этим всё, а именно: «Сделаешь хоть малый намёк на это, в пункт назначения мы приедем без тебя», — если перефразировать, то, проще говоря, Тендо Сатори просто-напросто окажется где-нибудь в канаве, точнее, его тело.        — Конечно, пить вам никто не запрещает, — она вновь вздохнула, — но не до такого же состояния.        — Да, прости… — Бокуто опустил виновато голову.        — Ну, раз все всё поняли, то давайте продолжим? — и на её лице вновь заиграла милая довольная улыбочка ребёнка.       Каждый сглотнул, готовясь к самому худшему — кто знает, кого она спросит следующим и какой вопрос она может задать. Практика явно дала понять, что вопросы могут быть, в принципе, безобидными, а могут быть и катастрофичными.        — На сей раз жребий пал на… барабанная дробь! — в этот момент Сатори и Тенма застучали руками по своим ляжкам. — На всеми любимого и неповторимого кретина!        — Чего?! — парень не знал сам, что ему чувствовать. Однако он знал вот что: конец его близок.        — Мия Атсуму, будь так добр, ответь на вопрос, — она наполнила лёгкие воздухом и быстро проговорила: — ты считаешь Кагеяму Тобио милым или скорее сексуальным?       Парень, имя которого только что назвали, вздрогнул, ошарашенно подняв взгляд на одного из близнецов Мия. Атсуму откашлялся в кулак и начал говорить. Точнее, как говорить? Он начал тараторить, при этом не давая и слова вставить своему тренеру:        — Кагеяма Тобио — это угрюмый и вспыльчивый связующий, одним лишь взглядом отпугивающий всех вокруг! Даже если он и стал более уважительно относиться к своим товарищам по команде, да и более стал терпимым, он — жестокий, в какой-то мере агрессивный и невоспитанный чурбан, каких свет ещё не видывал! — с каждым его словом лицо Кагеямы темнело от гнева, а аура становилась мрачной. — Он ведь страшный! Вы видели его в гневе? Парни из «Карасуно» меня поймут! Да, бесспорно, как связующий — он один из величайших мастеров своего возраста, но как личность — просто ужасная!       Когда телефон Нишинои младшей издал писк, означающий окончание минуты, в автобусе вновь повисла тишина. Нет, не потому, что Химеко вновь разозлилась и готова была кого-то убить. Совсем нет. Хотя, конечно, этот факт отодвигать в сторону тоже не стоит — это же Химеко. Но именно сейчас она больше находилась в шоке, нежели в гневе. Девушка смотрела на Мию широко раскрытыми глазами, правый уголок губ её слегка подрагивал, явно желая растянуть губы в усмешке. Что нельзя сказать про парня, о котором как раз-таки шла речь. По одному его виду можно было понять, что он готов разорвать Атсуму на мелкие кусочки и скормить его бездомным собакам.        — Кого это ты назвал чурбаном?! — громко, но без крика, спросил Кагеяма, вставая со своего места и делая шаг вперёд, тем самым заставляя Хинату, своего соседа, вжаться в спинку кресла. — Себя-то видел?!        — А что, я разве не прав? — тот усмехнулся. — Ты ведь и правда самый настоящий бол-ван! — парень протянул последнее слово.       Мия тоже встал, отталкивая своего брата в сторону. Осаму же лишь фыркнул в ответ, не собираясь идти на конфликт. Ещё один. Зато вот Нишиноя полезла. Ну, а как она ещё не полезет? Во-первых, её Короля (да-да, она ещё считала его своим, как-никак, а их совместный путь был насыщен и тяжёл, хоть и кроток) обидели; во-вторых, назревал конфликт, а точнее — драка. Драка в автобусе? Где вы ещё такое увидите, как не здесь? Жаль только, что и здесь лицезреть это тоже не удастся.        — Эй! — девушка сказала это спокойным, ровным голосом, не повышая его, однако её «эй» услышали все, даже те, кто кричал. Когда целая куча глаз обратили своё внимание на неё, Нишиноя продолжила: — Вы берега не попутали, голубчики?! — она приподняла подбородок, прищурила глаза; из-за длинных, густых ресниц засветился карий взгляд хищного ворона, помимо гнева в нём тонуло море презрения. — А-ну сели на свои места! Оба! — последнее слово она выкрикнула, да ещё так грозно, что вздрогнули не только игроки, но и помощник и старший брат тренера. После того, как все уселись в свои кресла и окончательно замолчали, девушка продолжила: — Почему даже во время игры вы устраиваете балаган?! — она фыркнула. — Я всё понимаю, но мы находимся в автобусе. Мы в движении, в конце концов! Вы знаете, как это опасно?! Если бы мы были где-нибудь на улице или в гостинице, да бейте вы друг другу рожи столько, сколько хочется, всё равно ведь потом страдать вам самим и всем остальным из-за вас! — в ответ лишь молчание.       На неё смотрели лишь две пары глаз — Тенмы и Сатори, причём их взгляды были грустными, ведь они понимали, насколько ей тяжело. Химеко не особо-то хочет орать вот так, стоя между рядами кресел, на парней, горячо любимых ею парней, не хочет с ними ругаться и даже просто повышать голос. Столько прошло времени! Шесть лет! Они не виделись шесть лет! А с некоторыми и то больше. И сейчас ей приходится кричать, вместо того, чтобы сесть и спокойно поговорить, узнать, кто как прожил эти года и что с кем случилось, рассказать, от части, и о себе самой. Но из-за обязанностей тренера, а ещё и по кое-каким другим причинам, ей приходится придерживаться некоторых границ. Но всё же, для разбавления обстановки, Нишиноя придумала, как провести с ними время — не говоря ни о тренировках, ни о чём-то плохом и так далее, просто поиграть в игру, где можно посмеяться и постыдиться, а так же посмеяться со стыда. Но, нет…        — Я решила с вами поиграть, чтобы и провести с вами побольше времени, помимо тренировок, и сблизить вас! Но — нет! Зачем же?! Вы ведь умудрились испортить игру. Игру! Игру не на площадке. Обычную игру, где ты отвечаешь на тупые, прямо поставленные вопросы. Вы что же думаете, можно говорить правду?! Да, в таких ситуациях, когда вас, считай, прижимают к стенке, ты обычно говоришь правду, но вас никто не заставляет этого делать! Несите любую чушь. Главное — поржать! — Нишиноя говорила всё на одном дыхании, не останавливаясь и безотрывно наблюдая за реакциями виноватых. — Я не буду вас корить за то, что вы соврали — мало ли у кого, какие действительно постыдные истории. Думаете, Кота хотел, чтобы я знала о таком?! — она выделила последнее слово, указав на парня рукой, тот же нервно сглотнул. — Естественно — нет! Тетсу, как никто другой, поймёт его. Потерять моё доверие — значит жить без смысла. И я сейчас не о том, что я какой-то пуп Земли, нет! Просто моё доверие и внимание очень тяжело вернуть, и уж лучше вам не знать, каким образом Тетсу смог это сделать, — она замолчала, переждала минуту, за которую молчание лишь начало углубляться, и продолжила: — Все эти штрафы — ничто иное, как один из способов добраться до ваших голов, чтобы вы поняли, что вы все — одна команда, единое целое. Сейчас меня из семнадцати человек понимают лишь два с половиной, ну, возможно три. Больше всех — это Коурай. Я ставлю его в пример не потому, что хочу, чтобы вы все были такими, как он или что вы там себе навыдумывали. Я ставлю его в пример, чтобы вы, опять же, поняли! Он на данный момент единственный, кто до конца понимает, чего я хочу, — девушка вновь остановилась, вдохнула побольше воздуха и вновь заговорила: — Он — не мой любимчик. У меня не любимчиков, и вы должны это понимать. И никогда не будет. Этими своими действиями я хочу показать, что всё, чтобы не получать от меня нагоняев, чтобы жить, как я уже говорила, проще, всё, что вам нужно — это понять, принять и действовать. Вы ведь все когда-то были в командах и должны знать, что такое командная работа. Тяжелее всего двоим, только двоим — это Киёми и Коурай. Они единственные, кто пришёл из своих команд в одиночку. Некоторые из вас уже давно знакомы друг с другом, даже близки. Да, в прошлом вы были врагами, но сейчас вы союзники, но друзьями же остались, — Нишиноя вытерла капельки пота со лба. — Меня очень печалит тот факт, что вы до сих пор не поняли такой простой вещи.       После этих её слов вновь наступило молчание. Что ни произойдёт — всё молчание. Всё та же тишина. Надоело. Ой как надоело это слушать! Уши болят уже от этого молчания, от этой бесконечной тишины, в которой только и звучит прекрасный, звонкий, заливистый голос девушки. И, кажется, этого вполне достаточно. Что ещё для счастья нужно-то? Да вот проблема в том, что она только ругается. Вот бы она пела песни, говорила ласковые слова или же просто улыбалась! А для этого кто-то что-то делает? Нет! И даже не старается. Никто даже не старается поднять на неё свои глаза, никто не старается нарушить эту тишину, сковывавшую Нишиною сильнее всех. Никто просто не пытается… И этим ещё больше заставляет разочаровываться в себе.        — Какая жалость! — протянул Тендо, выхватив у тренера записную книжку и ручку и начертив там пару галочек. — Ещё два штрафа! Ай-яй, ребятки, надо же так тренера расстраивать! — все с удивлением и непониманием уставились на парня. Даже в глазах девушки читался немой вопрос. — Кхм-кхм, — а он лишь, откашлявшись, перевернул пару страниц и, что-то прочитав, задал свой вопрос: — Нишиноя Химеко! Твоё самое постыдное увлечение?       Девушка до сих пор не понимала, к чему это, пока Тендо не взял в руки и её телефон и не включил на нём таймер. Именно в эту секунду до неё дошёл весь смысл его действий, и именно в эту секунду она благодарила его больше всего на свете. На её улыбке появилась тёплая улыбка, а в глазах блеснули капельки слёз. Они не скатились по щекам, но каждый их заметил.        — Моё самое постыдное увлечение, которое у меня было за последние шесть лет — это собирать грязные ватные палочки других пациентов в больнице и в перчатках выстраивать из них башенки, причём в специально огороженном участке в палате, — она уложилась ровно в двадцать секунд.       Теперь, после её слов, все подняли на неё глаза, кроме Тенмы — он опустил лицо в стыде и ударил его рукой. Каждый из парней был удивлён, Сатори не меньше остальных. Он даже забыл о таймере на телефоне, поэтому по истечению минуты он вновь издал писк.        — Т-ты что…? — заикаясь от накатившего на него шока, спросил Хината.        — То, что слышал, — девушка фыркнула, а после улыбнулась и пожала плечами. — Мне было скучно!        — Но… — однако Ивайзуми вставить слово не дали.        — Скучно?! — а это вспылил её старший брат, по совместительству, её кумир. — Каждый раз, когда я к тебе приходил, я приносил тебе кучу игр, книг, еды, да чего только не приносил! Но каждый раз, как только ты начала этим заниматься, башни становились всё больше! — он задыхался от возмущения, а щёки его горели. — Так помимо этого, ты часами сидела и, показывая на палочки, рассказывала всё, абсолютно всё об их пользователей! Зафига?!        — У меня такой же вопрос… — Ойкава кивнул.        — Достаточно странное занятие, тем более для тебя, — Яку даже стало плохо от такой информации.        — Я такого не ожидал… — признался, пропищав это признание, Хайба.        — Никто не ожидал… — поддакнул ему Инуока.        — Неожиданно, — протянул Сакуса, раскрыв глаза шире обычного.        — А что вы хотели?! — Нишиноя слегка прикрикнула. — Читать и играть в игры мне уже надоело конкретно! Я радовалась одному — еде, ибо кормили в больнице ужасно! И пускай говорят, что хотят: дорогая, знаменитая, лучшая больница — мне плевать! Готовили там ужасно!        — Да ты просто привереда! — цыкнул её брат-близнец, но после прыснул от смеха. — И всегда была такой!        — Не привереда я! — буркнула девушка, надув свои прекрасные, шоколадного вкуса губки.        — Но почему именно ватные палочки, так ещё и использованные…? — спросил Цукишима, поправив трясущимися пальцами очки.        — Вот-вот, — поддакнул ему Бокуто, а Акааши лишь удивлённо на неё смотрел.        — Уверен, сейчас будет неописуемо странное, но забавное объяснение! — Мия Атусму посмеялся.        — Не удивлюсь, если в конце поездки домой я вернусь один, — прошептал Осаму, но все его услышали и даже захихикали, а брат его, Атсуму, только недовольно фыркнул.        — Рассказывай давай уже, Принцесса! — попросил её Кьётани, посмотрев на неё щенячьими глазками.        — Ну, и как тут не рассказать… — Нишиноя вздохнула, облокотилась боком о спинку сиденья, скрестила руки на груди и начала рассказывать: — Один раз упали у меня ватные палочки и рассыпались по всему полу. Ну, я и давай из них строить башенки. Когда построила небольшую часть, заметила, что пару палочек были уже грязные. Был закат. Эта ушная сера так офигенно смотрелась на заходящем солнце! Просто бесподобно!       Такой ответ убил всех, даже того, кто его уже знал. Все залились хохотом, абсолютно все, ну, кроме Тенмы, который до сих пор сидел красный от стыда.        — Ну, ну, а чё вы ржёте?!        — Похоже, у Принцессы пропал вкус в искусстве во время лечения! — пролепетал Атсуму, держась за живот.        — Что-то не то вкололи! — заливаясь смехом, поддакнул ему Хайба.        — Или выкачали не то! — Хината заверещал ещё громче.        — Тц! Я же сказала, что у каждого есть свои постыдные истории! — девушка недовольно нахмурилась, но, понимая, что всё налаживается, добавлять ничего не стала.        — Но ты, что, серьёзно видела в этом красоту? — задал вопрос Акааши, после чего все замолчали и с диким интересом стали ждать ответа.       А ответ последовал незамедлительно.        — Я-я?! — она указала на себя пальцем. — Да ща-з! Это было отвратительно! Они ещё и воняли — просто омерзительно!        — Тогда зачем? — Ойкава, вытирая с глаз слёзы, смотрел на неё тепло.        — Затем, что я поспорила с одним паршивцем, что не проживу месяц с этой башней, добавляя этажи каждый раз, как только у него появлялись эти грязные палочки! — Нишиноя фыркнула.        — В каком это смысле, ты поспорила?! — Тенма вновь поднял глаза на девушку, но на сей раз уже со злыми в них тенями.        — О-у-пс, — со лба по виску, утекая вниз по скуле, на шею, а затем под воротник топа, скатилась капелька пота; девушка не успела её вытереть, так как забегала глазами по автобусу. — Ну, знаешь, все дела…        — Ты мне рассказывала версию с закатом! — парень произнёс это грозно и с долей обиды.        — А что, я тебе должна была сказать, что поспорила с тем пузатым на ящик сёнэн манги?! — Нишиноя усмехнулась. — Ща-з, ага! Так я тебе и сказала, зная, как ты отреагиурешь!        — Сёнэн манга…? — прошептал Цукишима.        — Мы узнаём всё больше и больше о нашей Принцессе, — также шёпотом сказал Кьётани.        — Ой, начали! — девушка цыкнула и тяжело вздохнула. — Я победила в споре — и это главное!        — Врёшь ведь опять, — Тенма сузил в гневе глаза.        — С чего бы?! — теперь и девушка смотрела с гневом, но нервы её подводили: видно было по каплям пота на её лбу.        — Да я ведь знаю, когда ты врёшь, — он опустил взгляд на Тендо, и тот понял всё с первой секунды.        — Так вот что это за дверь… — прошептал он очень тихо, так, что его смогла услышать только девушка.        — Ничего подобного! — произнесла она, оборачиваясь и уже смотря на него.        — Так ведь точно! — в его глазах загорелся огонь. — Но если она врёт, то что тогда…        — Давайте закроем тему и продолжим игру! — выпалила, не выдержав, Нишиноя. — Следующий вопрос!        — Ой-ой, вы посмотрите, как она занервничала! — пропел её старший брат, хитро улыбаясь.        — Аж покраснела вся! — поддержал его Сатори. — Что же, всё-таки, у тебя скрывается там?        — Так я тебе и сказала!        — Значит, что-то скрываешь! — вскрикнул Юу.        — И ты туда же?! — девушка кинула на брата огорчённый взгляд.        — Так любопытство сжирает изнутри! — оправдался тот и слегка надулся.        — Это даже немного пугает, — заметил Лев.        — Во-во, — Ойкава кивнул. — Что может быть спрятано у Химе такого, чтобы она этого стыдилась?        — Может, фотки всех нас голышом? — предположил Бокуто, после чего все вопросительно посмотрели на него. — Хотя не, если за дверью, то скорее всего что-то помасштабнее.        — Дакимакуры с нами голыми, которые сделали, благодаря фоткам с нами голышом? — после этого вопроса на девушку вновь посыпались вопросительные взгляды.        — Вы обалдели, оба?! — проорала она, наконец, ударив их обоих по макушкам.        — Больно же, Хи-чан! — проныл Бокуто, тут же хватаясь за ушибленное место.        — А сил у тебя стало ещё больше, Геракл… — прошипел Куроо, потирая макушку.        — Да иди ты! — фыркнула та.        — Эй, Нишиноя-сан! — их прелестное настроение и милое смущение Нишинои прервал водитель, который, каким-то, видимо, волшебным образом, смог перекричать весь этот гам (о боги, бедный водитель! такое приходится терпеть…). — До зелёной остановки полчаса, не больше, советую приготовиться заранее.        — Слышали его? — девушка, щёки которой так и горели красной краской, а брови были почти что соединены на переносице, развернулась и направилась к своему месту, тут же доставая ноутбук, проверяя, всё ли на месте, и собирая всё нужное в рюкзак.       Парни же переглянулись, продолжая, правда уже мысленно, гадать, что же всё-таки хранится у Химеко за дверью, за которую она не впустила Сатори? Это был главный и единственный вопрос, который так всех объединяет на данный момент и, скорее всего, именно он их всех и сблизит так, как желает этого девушка. Однако для того, чтобы узнать ответ, им нужно прожить неделю неизвестно где и как, ибо большинство из присутствующих ничего не знает, вернуться домой, а уже после узнать главную тайну Нишинои Химеко!       Как жаль, что это — далеко не главная её тайна…