Luci

— Хочу коньяк, — говорит мужчина, спускаясь по лестнице и стряхивая пылинки с лацканов пиджака. — Чимин, прошу, плесни. Я просто… — выдыхает он, устало падая на барный стул. — Устал. — Неужели владыка Ада устал от людской глупости, — усмехается парень и смотрит на мужчину. — Хосок, ты слишком много хватаешься у людишек. Не забывай, зачем ты в этом мире. Хосок смотрит на Чимина из-под съехавших на кончик носа солнцезащитных очков, словно не понимает, зачем он говорит такие вещи ему. — Я же попросил — коньяк. Чимин, от тебя больше ничего не требуется и я надеюсь, что ты в состоянии выполнить настолько простую просьбу. Чимин усмехается и отворачивается к барной стойке. Уже два года прошло с тех пор, как они с Хосоком покинули Ад и решили обосноваться в людском мире и, честно говоря, Чимину тут не нравится, но ослушаться приказа своего владыки он не может, поэтому смиренно терпит эту ношу на своих плечах, а так же людской идиотизм. Поставив перед владыкой Ада стакан с коньяком, он сложил руки под подбородком и наблюдал, как мужчина одним глотком осушает емкость. — Легче? — Намного. — Хосок, ты же помнишь о званном ужине, который ты устраиваешь послезавтра в нашем клубе? — Хосок кивает. — И ты знаешь, кто будет на этом приеме? — Если ты решил, что твои слова вносят ясность в мою непонятность, то я не понимаю, что ты имеешь в виду. Чимин с секунду уставился на Хосока, пытаясь понять его слова, но бросил эту затею и продолжил: — Дочь Серафима. — Дьявол. Только не говори, что ангельская элита тоже будет здесь осрамлять мой клуб своим никчемным присутствием? — Хосок морщится, делая акцент на предпоследнем слове. До ужаса не мог он терпеть этих пресловутых, «добрых» ангелов, которые насквозь были пропитаны лицемерием. Вечное главенствование Рая и принижение Ада, будто бы демоны сами творят человеческое беззаконие. — Хосок, ты слышал про дочь? — А должен был? Очередная звезданувшаяся девчонка с гипертрофированным чувством ответственности за этот бренный мир? Нет уж, спасибо, хотелось бы и не знать… — Говорят, она безумно красивая, что никто не может ей противостоять — ни ангелы, ни демоны. — Ангельская шлюха? — Хосок усмехается. — Лучше, нетронутая никем девственная душа, — Чимин закусывает губу и ведет бровью. — Сечешь, Хосок? Хосок проводит языком по нижней губе, уже в предвкушении встречи с этим ангелом. Неужели в этом раю остались еще девственные души. Смешно. Все знают, что хоть ангелы и моралисты, но в разврате они не уступают демонам. — Ты же думаешь об этом же? — Хосок многозначительно выгибает бровь и ухмыляется. *** Вечера в клубе Хосока обычно самые люксовские и известные во всем Лос-Анджелесе, и уж это сильно тешит самолюбие Владыки, который стоит на верхнем этаже и наблюдает за обстановкой. Здесь же и люди, и ангелы, и известные демоны, и вампиры с оборотнями, вся мистика города собралась в элитном клубе «Luci». В клубе вся элита загробного мира, иногда наведывающихся на землю. В углу стоит Бельфегор, соблазняя очередного чинушу на коррупционку, и Адрамалех, которому отец дал отгул, разговаривающий о новой коллекции одежды с ведущей моделью ЛА. Здесь и учителя школы ангелов и демонов, ангел Фенцио, и демон Геральд, и всеми известные Кроули и Самаэль. Хоть кого-то он рад видеть здесь. Хосок улыбается мужчинам и спускается к ним. — Здесь все кишит этими ангелками, — морщится Кроули, древний демон и близкий друг Хосока, когда тот правил Адом. — Я не понимаю, какой толк Сатане и Богу собирать всех в этом клубе, устраивая столкновение интересов. Еще и людишки тут нарисовались. — Неужели тебе не интересно будет понаблюдать за сочащимся ядом обоих сторон. По-моему, вполне забавная картина. Вся эта мелочность, попытки выглядеть другим в глазах людей, но по факту ты мерзкая крыска, — усмехается Хосок. — Кроули, ты слышал про эту всеадско- и -райско известную ангельшу, дочь Серафима? — О-о, мой друг, она действительно красива, словно ангел, — отпивает глоток виски, звеня льдом, и смотрит куда-то вдаль, указывая пальцем, — вот она. Хосок оборачивается и видит ниспосланную небесами красоту, спускающуюся по ступенькам. Длинные волнистые волосы, лисьи голубые глаза и чудесная сочная фигурка. Да сам Сатана создавал это очарование, никак не ангел. Хосок смотрит на девушку из-под очков и ухмыляется, наблюдая за её покачивающимися бедрами, покрытыми воздушной полуприлегающей тканью, которая, казалось, просвечивала, открывая взору подтянутую попку и сладкие бедра. Внутренний демон Хосока взвыл от желания и похоти, подрал бы чёрт Асмодея, и Хосок, блеснув своими красными глазами, двинулся в сторону девушки. Чимин ухмыльнулся, протирая стакан для очередного коктейля. — Скучаем, ангелок? — Хосок появился внезапно, что девушка дернулась от испуга. «Красивый», — пронеслось в твоей голове, что не ушло от чуткого слуха Хосока. — Вики, — протянула она руку и слегка зарделась, когда Хосок её поцеловал. — Хосок, владыка Ада. Вы здесь впервые? — Хосок оглядел её внешность. Сладкая чертовка. Пушистые ресницы прикрывали красивые глаза, оставаясь легкой тенью на её розовых щечках. — В клубе? Или в людском мире? — В принципе, — взгляд Хосока упал ей на вздымвющуюся грудь, облаченную в эту чертову ткань. Куда смотрит её папашка, раз позволяет ходить такой красоте в этом гадюшнике? — У людей бываю часто, но в клубе впервые. Меня не привлекают шумные тусовки. — Зато вас привлекает внимание от демонов и ангелов, жаждущих завладеть вашим телом, — усмехается Хосок и видит как вспыхивают злобой девичьи глаза. Ангел говорите? — Неужели попал в яблочко, бриллиант мой? — Не Ваш, — выпаливает Вики — И вряд ли им буду. С такими нетактичными заявлениями странно, что вы вообще можете быть правителем. — Она закатывает глаза и берет бокал белого вина с подноса. — Ах, точно, какая может быть тактичность у «любимого» отцом сыночка? Хосок ухмыльнулся еще шире, смотря на её попытки задеть его. Немного получилось. — Не тебе судить о моих отношениях с отцом, ангелок, — Хосок глянул на девушка, похотливо осматривая фигурку, и приблизился к её уху, вызывая у неё мурашки по спине. Вики был знаком этот взгляд, но от Хосока исходила какая-то своя аура. Черная аура, мрачная, вязкая, как мазут, и горячая, словно пламя преисподней. Хосок был сексуален, и она не могла это отрицать, был властен, хитёр, страшен. — Твой бы ротик, да в другое дело, да, невинная? Вики вспыхнула и от злости вылила бокал на грудь Хосока. Мгновенная тишина в зале, десятки взглядов на ваших персонах и закипающий Хосок. Народ начал шептаться и она слышала из их уст, что зря это сделала. — Ты.! — Еще раз скажешь хоть слово, куколка, твоя попка будет красная. Следующая волна перешептываний. — Продолжайте веселье, господа и дамы! — Улыбнулся Хосок, поднимая свой бокал коньяка. — Сегодня ангелы в ударе! Я скоро вернусь. По толпе прошелся смешок, что со стороны демонов, что со стороны ангелов, наблюдающих за этой сценой. Хосок, широко улыбаясь, зашагал в сторону лифта, ведущего в его апартаменты, находящихся на семнадцать этажей выше. «Горячий ангел, — пронеслось в голове Хосока. — Возбуждает». Наблюдая за спиной уходящего демона, она почувствовала укол совести. Облить хозяина приёма вином, было, как минимум, неуважительно. Вики зашагала в сторону выхода, пытаясь игнорировать пытливые взгляды демониц. — Семнадцатый этаж, — сладко произнёс неизвестный теперь парень, бармен. — Спасибо, — она вышла на улицу и одним взмахом крыльев оказалась на балконе апартаментов Хосока. *** Хосок стоял в одних брюках, куря на балконе, и даже не дернулся, когда перед ним возникла девушка. Она красивая. — Что на этот раз, бурбон? — Хосок усмехнулся, глядя ей в глаза, и выдохнул клуб дыма. — Если продолжите нести подобную… похотливую чушь, то будет и бурбон, — нахмурилась она и ступила на пол, случайно глянув на спину Хосока. Хотелось прикоснуться. — Можешь потрогать, — снова эта ухмылка, но Вики протягивает руку и ладонью касается шрамов на спине владыки, чувствует, как напрягается его спина, а дыхание замедляется. Неровные, уродливые шрамы вырванных крыльев. Хосок прикрывает глаза, ощущая безумно мягкую и нежную женскую ладонь, клянется, таких он не встречал ранее. Ангелу нравится трогать эту спину, нравится смотреть на перекатывающиеся мышцы, нравится он. Она понимает, что это дьявол, он искуситель, что нельзя поддаваться этим чарам, но мужчина слишком привлекателен, слишком напорист, слишком… слишком. Он разворачивается и перехватывает её ладонь, целуя её. Они не понимают, что происходит, не понимаете, что это за водоворот чувств, ранее не просыпавшихся в их сердце. Хосок резко притягивает её за талию и впивается в губы не менее грубым поцелуем, понимает, что Вики никогда прежде не целовалась, судя по твоей неуверенности, и это распаляет его ещё больше. Она понимает, что нельзя, но не понимаешь, почему нельзя. Почему нельзя противостоять этому мужчине, затягивающим её хрупкое тельце в свою спальню, грубо вторгающимся в твоё личное пространство, лапающим её так, словно он твой хозяин. Хосока заводит эта робость, вся она. Он не любит девственниц, не любит этих недотрог, но кожа девушки под его пальцами будто плавится, ангел отзывается на каждое его прикосновение, стонет, цепляется ноготками за его спину. Мужчина кладет её на кровать и спускает это чёртово платье с этого молочного тела, лишь потянув его вниз. «Черт бы подрал твоего отца, Вики, разрешившему надеть тебе такой наряд». Он целует шею, прикусывает её, проводит языком по ключице, спускается на живот, покрывая его влажными поцелуями, ухмыляясь от его подрагиваний. Девушка мечется по кровати, но сильные руки Хосока сдерживают её, не дают даже шанса на то, что её отпустят. Он Повелитель Ада, он Люцифер, дьявол во плоти, ему нельзя поддаваться, но у неё плохо выходит, когда он касается языком влажных складочек и давит им на клитор. Вики подбрасывает от ощущений, которые дарит Хосок, от того, как он медленно входит, как стонет от узости, как оставляет синяки на этих сочных бедрах, наращивая темп. Казалось, будет больно, но не с этим мужчиной, который обволакивает своим присутствием, который дарит такое наслаждение и, кажется, поглощает всю без остатвка. Чертов Дьявол! Хосок переворачивает спиной к себе и, держа за талию, насаживает на себя. Вики чувствует приближающуюся волну разрядки и кричит, когда Хосок проводит ладонями по крыльям. — Боже! — стонет она, но Хосок шикает, мысленно дергаясь от этого слова. — Дьявол, ангелок, ты в моей постели, — ухмыляется мужчина, а девушка обмякаеи в его руках, становится шоколадом на солнце, отзывается на каждое касание. — Неужели… — на её глаза наворачиваются слёзы, — я… с дьяволом. — Скажи спасибо, что не с лицемерным ангелом, пытающимся воспользоваться твоим статусом, ангелок, — он притягивает девушку к себе и обнимает. Впервые обнимает женщину в своей постели, впервые гладит её по волосам. — Хотя от ангела у тебя только родословная.