I'm fine, but save me, please...

Он изменился. Кажется, даже очень, но Питер и не скрывает этого. Нет ни сил, ни желания это делать, потому что рано или поздно всё равно бы все об этом узнали. Да они и сейчас уже знают. Сложно не заметить того, что некогда счастливый подросток, для которого отдых был чем-то запредельным, а патрули неизменной частью жизни, теперь всё чаще сидит в библиотеке Башни или в своей комнате, куда въехал после вступления в Мстители и отъезда Мэй с Хэппи в другую страну. Сложно не заметить, что улыбок больше нет. Не тех натянутых подобий, которые появляются из надобности, а настоящих, искренних. Они просто умерли в тот день, когда Паркер сделал выбор за всех. Один за всех, но не все за одного, потому что им просто не дали на это право. Сложно не заметить, как он ест без особого на то желания, когда раньше съедал двойную порцию, даже если смущался. Ускоренный метаболизм — это вам не шутки, но сейчас его будто и не существовало. Сложно не заметить, что на вечере кино теперь не крутятся «Звёздные войны», а смотрят они то, что выберут другие, хотя до всей этой истории Питер готов был биться за свою очередь выбора фильмов. Сложно не заметить красных глаз во время завтрака, ведь у половины Мстителей такие с утра. У кого-то от недосыпа, у кого-то от слёз. А у него от всего сразу, потому что кошмары не отпускают. Потому что спать ложиться теперь страшно. Потому что рядом нет того, кто скажет, что всё хорошо. Точнее есть, но дёргать никого не хочется, ведь у каждого свои проблемы сейчас. Не он один такой. Сложно не заметить, что только рядом с Морган Питер оживает, показывая ей самую искреннюю из фальшивых улыбок, чтобы малышка не переживала за того, кто удостоен звания «братик». В такие моменты у всех в глазах мелькает затаённая боль и печаль, потому что это ненормально. Далеко ненормально. Сложно не заметить, что второй в этом списке Тони Старк, на которого парень продолжает смотреть с восхищением, любовью и уважением. Каждому понятно, что в нём он видит наставника и отца, но не каждому видно, что это взаимно. Например, самому Питеру, кажется, не видно, поэтому это всё продолжается так, будто они до сих пор на стадии «наставник-стажёр», и плевать, что они уже месяц живут в одном доме, а дочь Старка зовёт его не иначе, как брат. Сложно не заметить, что третий в этом списке Стефан Стрэндж. Если в первое время это кого-то и удивляло, то потом перестало, потому что все видели неуверенную улыбку на лице Паркера, когда с губ вновь слетало «в порядке», а из бока хлестала кровь. Да, Стрэндж больше не врач, но Питер только его подпустил к себе, чтобы зашить рану, хотя говорил, что может сделать сам. Наверное, после этого все перестали удивляться, что рядом со Стефаном всё время крутился подросток или наоборот. Если им от этого легче, то почему бы и да? Сложно не заметить, как ломается с каждым днём всё сильнее ребёнок, с которым живёшь двадцать четыре на семь в одном доме. Однако… Сложнее всего то, что ты не можешь помочь, потому что тебе это не позволено. И Мстители впервые столкнулись с проблемой, которую не решить. Один. Питеру кажется, что он разучился дышать, или кончился кислород, потому что лёгкие жжёт. А потом понимает, что мёртвому воздух и не нужен. Зачем, если нечего поддерживать дыханием, ведь в его жизни уже написан конец. Причём не один. Только в первый раз их спас Тони, построив свою машину времени. Теперь же некому его спасать, раз даже он сам не может сделать этого. Но вот оно, чудо, парень выбирается из ледяного озера, и вода, попавшая в лёгкие, покидает тело. Наверное, Питер предпочёл бы снова оказаться на дне, потому что перед глазами вновь Танос и поле битвы. Снова чёртова перчатка, что обжигает энергией шести Камней, заставляя кричать от безысходности. Снова привкус смерти на языке, а перед глазами яркий свет, что так и манит идти за ним. Паркер идёт, ведь остальные могут прожить и без него. Идёт, потому что слишком устал от всего. Идёт, оказываясь на последней ступеньке, за которой уже тот свет, где нет ни боли, ни страданий. Идёт, но разворачивается, вспоминая любимые глаза, которых там нет. И это становится ошибкой, что является катализатором новой порции страданий, от чего он с криком просыпается и жмурится от яркого света солнца. — Чёртовы сны, — шмыгает носом Питер, вставая, и крепит паучка себе на грудь, стуча по нему после дважды, из-за чего на теле появляется костюм Железного Паука. Надевать обычный было бы сейчас пыткой, поэтому он не думает ни о чём, а просто выскакивает в открытое Пятницей окно, направляясь по давно заученному маршруту. Кто-то скажет, что это глупо, что в его случае лучше держаться подальше от всего этого. Паркер же скажет, что ему плевать на все эти мнения, потому что у него есть своё, которому и следует сейчас. Как парень оказывается около Санктума, непонятно, ведь где-то посередине пути он погружается в свои нелестные мысли, что причиняют боль не меньше, чем кошмар. Но это сейчас неважно. Питер как-то не подумал, что Стрэндж может спать в данный момент. Да и на время не посмотрел, когда срывался с места. Вот же чёрт. Погрузиться в самобичевание ему не даёт раскрывшаяся дверь, пропускающая его во внутрь особняка, зовущимся лондонским храмом чего-то там. Он честно всё это слушал в первый день пребывания здесь, но не запомнил. Точнее, просто не может вспомнить сейчас. — Я предполагал, что ты сегодня придёшь, — устало произносит Стефан, подходя к нему, и машет рукой, зовя за собой. Снова бессонная ночь за книгами, кажется, уже вторая подряд, сказывается не очень сейчас. — Правда, не знал, когда. — Откуда? Снова будущее посмотрели? — с каким-то испугом спрашивает Питер, стуча по паучку, и костюм снова стекает с его тела, собираясь на груди и являя мужчине парня в пижаме с котятами. — Простите, что без приглашения сегодня. — Я и не злился, ребёнок, — качает головой Стрэндж, устраиваясь на удобном диване перед камином, и хлопает рядом. — Нет, не будущее. Просто понял, что ты давно не заходил, а здесь такая возможность, прийти ко мне в шесть утра. Так что ничего из будущего мне неизвестно. А что? Что-то случилось? Ты в порядке? — Нет, Мистер Стрэндж. Всё в порядке. Я в порядке, — говорит он и пытается в это поверить, потому что сразу ясно, что не в порядке. Всё не в порядке. Питер не в порядке, и оба это знают, но молчат. Парень опускается рядом с ним, глядя сначала на огонь, что делает и Стефан, а после подбирается к нему ближе и обнимает, утыкаясь носом в плечо. Так спокойнее. Так можно подумать, что всё будет хорошо в будущем. Так можно подумать, что он счастлив. И, кажется, так становится легче обоим, потому что Стрэндж не отталкивает, только шепчет: — Мы ведь договорились. Либо доктор, либо имя, — и обнимает немного сильнее его, даря защиту и чувство безопасности вперемешку с теплом. Определённо лучше. Два. Питер не понимает, честно говоря, зачем каждый день снова и снова идёт в школу. Ему предлагали домашнее обучение. Ему предлагали экстерн. А он выбрал школу. Наверное, по глупости, потому что иначе это не объяснить. Может, внутри где-то жила надежда, что все изменились после войны, но она разбилась о суровую реальность. Да, половина класса до сих пор была его одноклассниками, которые рассыпались пять лет назад. И вот из-за этого становится хуже, потому что помимо Неда, там ещё Флэш, что так и не перестаёт донимать его. Если раньше всё это проходило мимо него, то сейчас уже нет. И без этого состояние с каждым днём всё хуже и хуже, а Томпсон, как с цепи сорвался, не может просто пройти по коридору, не задев его морально или физически. Сегодня, к сожалению, один из таких дней, когда он только лёг под утро, а проснулся от удушающего кошмара. К Стефану не сходить, ведь ему нужно в школу. Без него успокаиваться намного сложнее, но Питер справляется. С трудом, но справляется. Правда, на первый урок опаздывает, потому что от Башни до Мидтауна не близко. — Извините за опоздание, — спокойно говорит парень, заходя в класс, и идёт к своему месту рядом с Недом, что смотрит на него уже обеспокоенно. — Мистер Паркер, это уже третье опоздание на этой неделе, а сегодня всего лишь четверг. Я вынужден пригласить вас с опекуном к директору завтра утром, — хмурится учитель, глядя на некогда жизнерадостного ученика, от которого теперь осталась только серая тень. Это определённо ненормально, как и то, что на его слова нет никакой бурной реакции. — Хорошо. Я ему передам, — кивает Питер и устремляет свой взгляд в учебник, изредка отвечая на вопросы друга или говоря ему что-то сам. До конца урока ничего больше не происходит, если не считать редкий шум на особо скучных моментах, или тихий храп кого-то из уснувших ребят, на что учитель лишь машет рукой. Ему тоже досталось после войны, поэтому он понимает, каково им, детям, сейчас. У половины иногда случаются нервные срывы посреди учебного дня, потому что другой половине не понять их состояния, и они любят давить на других. Реже случаются драки прямо в коридорах школы. А крики теперь можно услышать в любой момент. Учителя как-то пытаются помочь, и кому-то даже помогают, но остальные не подпускают к себе никого, пытаясь справиться сами. Плохо, конечно, но пытаются. — Все свободны, — произносит Мистер Харрингтон после звонка, начиная сам собираться. Питер быстро убирает тетрадь и учебник в ранец, застёгивая его, и ждёт Неда, чтобы вместе идти на следующий урок. Им сегодня повезло, ведь расписание почти одинаковое, поэтому разлучатся они только на предпоследнем уроке. Правда, что-то подсказывает Паркеру, что их планы будут нарушены, что подтверждает Флэш, подходя к ним около шкафчиков. — Хэй, неудачник. Что, даже нормальный будильник купить не можешь, чтобы не опаздывать? Ах да, я же забыл. Тебе не на что, потому что тебя просто все кинули, ведь ты никому не нужен. Даже твоя дорогая тётушка вышла замуж и свалила из страны, чтобы тебя не видеть, — противно усмехается Томпсон, глядя на напряжённую спину парня. Питер спокойно перекладывает книги в шкафчик, закрывает его после и кидает портфель Неду, качая головой. Сколько лет это уже длится? Не счесть. Однако всему приходит конец, как и терпению, что когда-то казалось резиновым. Просто день сегодня ужасный, а утро ещё хуже. — Да, Мэй вышла замуж и уехала с Хэппи в кругосветное путешествие. Завидуешь, раз следишь за её жизнью? Тебе такое и не светит, Юджин, — пожимает плечами Паркер и резко дёргает его за воротник, вжимая в стену рядом с шкафчиками и наклоняясь к уху, только говорит так, чтобы слышали все. — Я раньше терпел твои издёвки, унижения и рукоприкладство, но с меня хватит. Поверь, после всего мои нервы могут сдать, и от тебя останется лишь кровавое пятно, поэтому не трогай меня и других ребят. Хуже будет. — Да ты слабак. Думал, можешь запугать? Ты никто, неудачник, и силы в тебе столько, что прижимать к стенке и можешь, — смеётся Томпсон, отталкивая его от себя и бьёт кулаком в живот с победной ухмылкой, которая недолго красуется на лице. Питер даже не сгибается, лишь морщится от боли и бьёт ему слабо в челюсть. Ну, как слабо? Для него да, а для Флэша будет ощутимо. Да, он нарушил собственное правило, но надоело. Просто надоело уже, что есть такие люди, думающие, что им всё позволено, если у них есть деньги и жалкий авторитет в школе от запугивания слабых. Надоело, что его не могут оставить в покое даже сейчас, когда внутри остаётся только тлеющий фитиль от, прежде горящей ярким пламенем, свечи. Надоело, что его считают слабым, потому что каждый день он сам убеждается в этом, глядя на себя в зеркало. — Мистер Томпсон, Мистер Паркер, что здесь происходит? — строго спрашивает директор, которого позвали ученики, понимающие, чем здесь всё закончится. — Ничего, сэр, — пожимает плечами Питер, оборачиваясь к нему с натянутой улыбкой. — Ничего? Ничего?! Ты меня ударил! — вскрикивает Юджин, держась за челюсть, и смотрит на него широко распахнутыми глазами. — Да, ударил. Как и ты меня до этого, — усмехается парень, указывая ему на камеры, намекая, что отнекиваться смысла нет. — Так, вы оба отстранены сегодня от занятий, а завтра утром я жду вас у себя в кабинете с родителями и опекунами, иначе отчисление, — устало выдыхает мужчина и уходит к себе, проклиная тот день, когда стал директором. — Завтра настанет твой конец, Паркер, — шипит разъярённо Томпсон и направляется в медпункт, уже представляя, как его отец настаивает на отчислении этого неудачника, который посмел его ударить. Питер пожимает плечами и берёт рюкзак у Неда, обнимая его на прощание. Да, сегодня ему здесь больше нечего делать. Кажется, скоро он и правда будет отчислен, потому что Тони наверняка будет завтра занят, а Мэй с Хэппи сейчас где-то на Востоке, если ничего не путает. — И всё-таки ты ему классно врезал, друг. Не переживай только, — тихо говорит Лидс, провожая его до выхода, и хлопает по плечу. — Уверен, что всё наладится. — Спасибо, Нед, — приподнимает уголки губ Паркер и машет ему рукой, когда раздаётся звонок на урок, — Пока. — До завтра. До завтра. Хоть кто-то из них верит, что это завтра наступит, что завтра всё наладится. Наверное, ему тоже стоит в это поверить, но ему страшно, что всё снова разобьётся о суровую реальность, где слова Флэша правда. Никому нет дела до обычного подростка, считающего себя героем. Точнее, уже нет, не считающим, зато другие называют Человека-паука спасителем, даже не зная, кто прячется за маской. Старк предлагал несколько раз раскрыть свою личность, а он отказывается, ведь люди разочаруются. Больше таких предложений не поступает, но ощущается, что Тони хочет, чтобы люди знали, кто их спас. Питер как-то раз ему сказал, что спас всех Железный человек, точнее Тони Старк, на что тот лишь отмахнулся. И тогда уже эта тема была закрыта. Вздохнув, парень заходит в ближайший переулок, из которого через пару минут уже выпрыгивает Человек-паук, направляясь по заученному маршруту. Снова без предупреждения. Снова просто так. Нет, не просто так. Ему нужно это. Нужно присутствие Стефана рядом, чтобы почувствовать себя лучше. Он с самого начала ни на что не надеется, потому что знает, что невозможно, поэтому просто наслаждается тем, что мужчина позволяет находиться рядом, если не занят. Если занят, тоже позволяет. И то, что «иногда» становится «постоянно» никого не волнует. Снова порог Санктума. Снова волнение из-за того, что его не ждут сегодня. Снова всё впустую, ведь дверь открывается, а Стрэндж отходит немного в сторону, пропуская парня внутрь. — Старк меня по голове не погладит, если узнает, что ты прогуливаешь школу здесь, — тихо говорит Стефан, замечая, что Питер снова выглядит уставшим, хотя ещё только перевалило за девять утра. — Ты спал сегодня? — Спал, — кивает Паркер, думая, что час сна можно так назвать, и проходит за ним в комнату. — Я не прогуливаю. Меня отстранили и дважды вызвали завтра к директору с опекуном, иначе отчисление. Так что скоро я смогу спокойно жить без школы. — С чего ты взял, что сможешь? И за что такого примерного ученика вызвали к директору, причём дважды за час нахождения в школе? — удивлённо спрашивает Стрэндж, ставя на столик перед диваном две кружки с чаем. У него самого скоро уже будет работать чутьё на приближение к его дому этого подростка. И не сказать, что он против. Наоборот, рад, только вот это пугает. А всё началось с момента попадания в чёртов Камень Души. — Значит, спал. Сколько? Питер что-то невнятно бормочет, быстро переодеваясь в углу комнаты, чтобы не смущать и не смущаться самому, и падает на диван, молча глядя на мужчину. Он не хочет ничего говорить, потому что стыдно уже за свою несдержанность, да и у него наверняка есть свои дела и проблемы, поэтому свои ещё взваливать нет желания. — Хм, — задумчиво тянет Стефан и хитро улыбается, садясь рядом с ним и взлохмачивая ему волосы. — А если я тебя обниму, скажешь? — Вы грязно играете, Мистер Стрэндж, — мстительно фырчит Питер и сам же тянется к нему, обнимая. — Я просто опоздал на первый урок. Возможно, это третий раз уже. На этой неделе. — Ты серьёзно? Ладно, пропуски не так важны, но почему? Причина? — спрашивает он, обнимая его в ответ, и устраивается полулёжа, чтобы обоим было удобно. — И второй раз из-за чего? — Мне приснился неприятный сон, поэтому я долго не мог отойти от него, а потом уже опаздывал, — пожимает плечами парень, утыкаясь носом ему в основание шеи, сопя. Говорить? Или нет? Тогда объятия прекратятся, что будет трагедией. Допускать этого не стоит, поэтому Паркер вздыхает, прижимаясь к нему сильнее. — Я сорвался на однокласснике, который донимает меня с начальной школы, — бормочет Питер и продолжает, понимая, что Стефан будет молчать, давая ему выговориться и перебирая его кудряшки. — Обычно, я молчу, но сегодня была последняя капля. Слова ему непонятны, видимо, поэтому на удар в живот я ответил ударом в челюсть. Знаю, что это неправильно, ведь он просто школьник и подросток, но мне так это надоело. — Хэй, малыш, ты сделал то, что должен, ведь никто не должен такое терпеть. Иногда тебе нужно понимать, что ты тоже просто школьник, — шепчет Стрэндж, на мгновение замирая, когда понимает, как именно назвал его. Сейчас это кажется таким правильным, что все остальные мысли оказываются ненужными, поэтому мужчина просто продолжает гладить парня по голове, успокаивая. — Ты поступил правильно. Уверен, что Старк скажет то же самое, поэтому не переживай и отдыхай. Только ты так и не ответил. Сколько ты спал? — А вы можете не говорить ему об этом? Я сам потом скажу. Вечером, — спрашивает Питер, поднимая голову и надеясь, что кончики ушей перестали пылать от смущения. Слышать такое обращение от него в свой адрес приятно, даже если, кажется, оно сорвалось с губ случайно. — Спасибо, доктор Стрэндж. — Ладно. Я не буду говорить, если ты ответишь на мой вопрос, который я задаю уже третий раз, — вздыхает Стефан, глядя в эти яркие глаза, что сейчас наполнены пустотой и чем-то непонятным. Когда-то давно он слышал, что самые яркие глаза — те, что пролили много слёз. Теперь даже сомнений в этом не осталось, потому что доказательство перед ним. — Час. — Час? — Час, — кивает парень, сжимая футболку на его боку, и снова утыкается в шею, боясь, что сейчас будут расспросы и ругательства, но нет. Стрэндж просто качает головой, кажется, что-то понимая, и ложится уже удобнее, прижимая его к себе ближе. Питер сползает немного ниже, кладя голову ему на грудь, и чувствует, как сверху ложится нечто тёплое и живое. Приоткрыв глаза, он видит красную ткань плаща и слабо улыбается. Слабо, но искренне, что замечает и Стефан. — Ты в порядке, ребёнок? — только и спрашивает мужчина, глядя на его макушку, и надеется когда-нибудь услышать правду, насколько бы горькой та ни оказалась. — Я в порядке, — выдыхает Паркер и почти верит в это, когда засыпает рядом с ним, проваливаясь в такую нужную сейчас темноту. Оба знают, что вскоре плотину прорвёт. Оба знают и надеются, что в этот момент они будут рядом друг с другом. Три. Питер идёт в школу, немного радуясь от того, что сегодня всё закончится. Нужно всего лишь отсидеть минут пятнадцать у директора, который привычно поворчит из-за отсутствия его опекуна, а после отчислит за неуспеваемость и драку. Он уверен, что Томпсоны ему в этом помогут, ведь у тех есть влияние и деньги. У него же нет ничего, кроме суперсил, появившихся по чистой случайности. Сжав и разжав кулаки, Паркер стучится в кабинет директора, слыша разрешение войти. — Здравствуйте, Мистер Морита, — здоровается он, проходя в помещение, и остаётся стоять около стула для посетителей, подмечая, что все уже здесь. Значит, ждать никого не придётся. Вот и замечательно. — Здравствуй, Питер. Где твой опекун? Я ведь предупреждал… — начинает мужчина, но не успевает договорить, как дверь в кабинет снова открывается, впуская того, кого точно здесь никто не ожидал увидеть. — Я здесь. Простите за задержку. Пробки, сами понимаете, — мило улыбается Старк, проходя к своему ребёнку, который сразу же напрягается, понимая, кто за ним, и сканирует его взглядом, не снимая очков. — Так зачем вы нас вызывали? — А… кто вы Мистеру Паркеру? — спрашивает директор, переплетая вмиг похолодевшие пальцы рук. — И разве он не объяснил вам всего? — Я его официальный опекун со своей женой. И нет. Я узнал обо всём далеко не от него, — укоризненно произносит Тони, качая головой, когда парень оборачивается к нему с виноватым взглядом. — Стефан — предатель. Просил же его, — себе под нос говорит Питер. — Простите. — Всё нормально, ребёнок. Дома поговорим, — машет рукой он, взлохматив ему волосы, и вопросительно смотрит на остальных. — Так зачем меня вызвали? Как мне известно, из-за драк ещё никого не отчисляли, а вот за буллинг и его попустительство, да. — Мистер Старк, что вы такое говорите? — слишком удивлённо спрашивает директор, что сразу становится видно ложь. — Тем более Пит лишь защищался. Разве не так? — Вы сейчас моего ребёнка обвиняете в избиении вашего… подопечного? — выгибает бровь старший Томпсон, глядя на него с опасением, но твёрдо. — Да нет. Я лишь констатирую факт того, что руководство этой школы и учителя попускают вашему сыночку всё. Только в этот раз на тормоза всё не спустится, — хмыкает Тони, чуть наклонив голову к плечу. — С какой стати он решил, что может бить и унижать других? Если не все могут постоять за себя, то это не значит, что не найдётся других. Поэтому я полностью согласен с решением своего ребёнка, который мог и не такое с вашим сделать. Так что радуйтесь ещё, что он может ходить и говорить. Питер кусает губу, опуская голову, потому что приятно, что за него заступаются и не ругают, но в то же время стыдно, ведь Старку приходится расхлёбывать его проблемы. Наверное, пришло время и самому что-то сделать, поэтому парень поворачивается к директору, пока все удивлённо и испепеляюще смотрели на Тони. — Могу я экстерном закончить школу? Думаю, что так лучше будет всем. — Да ладно, карапуз? Сколько раз мы тебе это предлагали, а ты только сейчас решился на это? — фырчит Старк, чуть хмурясь, когда начинает звонить его телефон. — Простите, мне нужно ответить, — бормочет он, отходя к стене, и отвечает, но все всё равно слышат разговор. — Привет, милая. Нет, я не сбежал. Ты же слышала, как мне звонил колдун. Да, по поводу ребёнка. Нет, в относительном порядке. Меня вызвали к директору. Нет, не на совет директоров. Туда ему рано, а вот через года три-четыре будет ходить вместо меня. Куда он денется? Так вот. Я сейчас в школе, где его хотели отчислить за драку. Нет, Карапуз цел, по крайней мере, Ница так сказала. Да и вчера он у Стрэнджа был. Нет, ты представляешь, Пит, наконец-то, согласился на экстерн. Я уж думал посылать к нему Роджерса, потому что другие не могли ничего сделать. Ой, да они и без меня справляются. Скажи, что я с сыном улетел к Стражам, чтобы не приставали. Ладно, Пеп, я пойду, а то невежливо заставлять людей ждать. Да, мне знакомо это слово. Морган на тебя натравлю ведь. Я тебя тоже люблю. Пока. Питер только глаза закатывает, слушая его разговор с еле заметной улыбкой, но на некоторых моментах хмурится. Нет, они о таком не говорили, поэтому, может, речь о ком-то другом сейчас? Не может же Тони назначить его наследником такой компании. Глупости просто. Нужно спать больше, а то кажется уже всякое. И спать, желательно, со Стефаном, ведь только так ему кошмары не снятся, но просить о таком неловко. — Я знаю, о чём ты сейчас думаешь, ребёнок. Да, я говорил о тебе. Только всё это моё желание, а решать уже тебе, потому что большинство сотрудников будут рады, если ты встанешь на мой пост, — пожимает плечами Тони, приобнимая его, а после смотрит на остальных. — Я думаю, что мы всё решили. Все нужные документы для экстерна пришлёте на мой электронный адрес. Если хотите и дальше решать этот конфликт, то свяжитесь с моими адвокатами, потому что это точно не первый такой случай, и даже не второй. Да, ребёнок? Лучше скажи, или я буду узнавать сам, и тебе это не понравится. — С начальной школы, — выдыхает Питер, понимая, что скрывать уже смысла нет. — И ты молчал? Чёрт, я сам виноват, — грустно улыбается Старк, но возвращает своё обычное выражение лица, — Думаю, теперь вы знаете, кого нужно отчислять. И ожидайте скорой проверки. А теперь мы пойдём. — До свидания, директор, — прощается Паркер, бросив взгляд на Томпсонов, которые прожигают его взглядом, и усмехается. Сами виноваты. Он предупреждал и никогда не лгал, так что. — Спасибо, Мистер Старк. Надеюсь, Пеппер не будет злиться, что я выдернул вас. — Мне уже обижаться, что ты зовёшь её по имени, а меня нет? — М, да. Обижайтесь. Тогда я смогу избежать лекции, — последнее, что было слышно директору, до которого, наконец-то, дошло, как ему не повезло.

***

— Почему ты не сказал мне? — спрашивает Старк, поворачиваясь к нему лицом, когда они сидят в машине. — Я думал, что вы будете заняты. И был прав, ведь у вас какое-то совещание там, — неуверенно бормочет Питер, опустив голову. — Простите. — Пит, давай закроем эту тему раз и навсегда? — просит Тони и, увидев кивок, продолжает. — Поэтому слушай сюда. Ты — мой ребёнок. Не родной, да, но факта это не меняет. Мы с Пеппер бросим все дела ради тебя, если это нужно будет, потому что ты нам важен. Мы любим тебя, как и все Мстители, как и Морган. Поэтому не нужно скрывать, что тебе нужна помощь, или тебя со мной вызывают к директору. Но про то, что ты скрывал унижения и избиение в свою сторону, мы ещё поговорим. Паркер смотрит на него какое-то время, осознавая смысл слов, и подаётся вперёд, крепко обнимая его. Он нужен, его любят, и за него готовы постоять. За самого парня, а не геройское альтер-эго. Что может быть лучше? — Я тоже вас люблю, — тихо говорит Питер, снова садясь к себе, и смотрит теперь только в лобовое окно. — Я вас услышал, честно. Буду теперь стараться делиться с вами такими проблемами. Но… не могли бы вы сейчас подбросить меня в Санктум? Мне нужно поговорить с одним магом, что не держит обещания. — Только не убивай его, ребёнок. Сам потом жалеть будешь, — улыбается тепло Старк, на что получает отголоски такой же улыбки в ответ. — Ты больше ничего не хочешь мне сказать? — Вы на что-то конкретное намекаете? — спрашивает Паркер, чуть хмурясь. — Нет, просто ты у него бываешь чаще, чем на патрулях. Точнее, теперь патрулей у тебя почти не бывает. Я просто волнуюсь, Пит. — Я просто устал. Ещё только полгода прошло с того момента, как мы вернулись. Это выматывает, — вздыхает парень, прислоняясь лбом к стеклу, и прикрывает глаза. — Не волнуйтесь. Всё хорошо, правда. — Ты ведь знаешь, что я не верю, но дождусь, когда ты скажешь мне правду, Паучок. Питер надеется, что такой момент наступит, потому что самому не легче от лжи. И, наверное, скоро он сможет открыться, однако, сейчас всё сильнее замыкается в себе, мысленно топя себя в океане обмана и боли. Хочется вынырнуть и сделать глубокий вдох свободы от этих ощущений и чувств, но каждый раз отсрочка только и гонит его на дно, где спасает тепло плаща и объятий Стрэнджа. — Приехали, ребёнок, — тихо говорит Старк, прикасаясь к его плечу. Парень вздрагивает, открывая глаза, и пару секунд приходит в себя. — Уже? — удивлённо тянет Питер, кивая, и выпрыгивает из машины. — Я сам доберусь домой, поэтому можете не ждать. И… спасибо большое за всё, Тони. — Беги уже, Карапуз, — смеётся мужчина и уезжает, помахав ему на прощание. Паркер стоит ещё минуту на месте, глядя в одну точку, и идёт к двери, тихо стучась. Он точно знает, что об его присутствии здесь уже известно, поэтому не удивляется, когда дверь почти сразу же открывается, пропуская его внутрь. — Ничего не хотите мне сказать, Мистер Стрэндж? — спрашивает Питер, скидывая портфель около входа и направляясь к нему. Однако в ответ его ждёт лишь тишина, на что глаза привычно закатываются. — Хорошо. Ничего не хотите мне сказать, доктор Стефан? — А я должен что-то хотеть рассказать? — улыбается Стрэндж, не отрываясь от книги. Было ожидаемо, что парень придёт сегодня к нему после всего. Правда, оправдания не было, чтобы объяснить свой поступок. Не говорить же прямо, что он волновался и переживал за него? Или, что ему больше невозможно смотреть на Паркера, что стал тенью себя прежнего. Или, что сил не хватает на то, чтобы сдерживаться и не поцеловать его. Может, хоть это вернёт парня? Но нет, нельзя. — Ну, не знаю. Например, как так получилось, что я прихожу сегодня один к директору, а за мной врывается Тони? — говорит Питер, чуть щурясь, ведь сегодня Стефан сидит в кресле, а не на диване. Мысленно кивнув себе, он садится на ковёр, откидывая голову ему на колени. — И кто же ему рассказал? — А напомнить тебе, кто обещал мне, что сам это сделает? — выкручивается мужчина, заглядывая в его глаза. Стрэндж соврёт, если скажет, что не удивлён действиями парня, но также соврёт, если скажет, что ему неприятно от этого. — Ну… Я? — чуть хмурится Паркер и дует губы, понимая, что в итоге сам же оказался виноватым. — Теперь они знают, что я связан со Старками. Точнее, Тони назвал меня сыном и наследником. — Даже не сомневался в этом, — фырчит Стефан, кладя одну руку ему на голову, и перебирает волосы, замечая маленькую улыбку на губах парня и расслабленное выражение лица. — Но ты ведь в порядке? — Конечно. Как и всегда. Я в полном порядке. Попытка не пытка, да? Но в этот раз это была почти правда. Плюс один. Питер знал, что стоило отказаться от этой миссии, потому что после бессонной ночи было опасно появляться на поле битвы, но нет, согласился, ведь созвали всех. Нападение на Нью-Йорк очередных инопланетян, что возомнили себя бессмертными, нельзя пропустить. Могут пострадать невинные, что будет давить на совесть последующую вечность, поэтому сейчас он выводит последних гражданских подальше от места драки и возвращается в бой. — Как думаете, их ещё много? — в коммуникатор спрашивает Паркер, оказываясь около портала, который закрывают Стефан и Локи. — Надеюсь, что нет, но они будто размножаются прямо здесь, — запыхавшись, произносит Старк, отбиваясь от трёх летучих монстров. — Чёрт, это должен был быть обычный понедельник. — Понедельник? Обычным? Не смеши, Старк, — фырчит Клинт, целясь в инопланетянина, что со спины подбирается к Наташе. — Когда там уже портал закроется? — М… Сейчас, — облегчённо говорит Стрэндж, которого прерывает сдавленный крик, переходящий в шипение. Знакомое такое, шипение. — Тебя ранили? — Кого? — Что произошло? — Питер? — Всё в порядке. Давайте уже добьём последних, — выдыхает он, стараясь не касаться и не тревожить повреждённое плечо. Как можно было так глупо попасться? Конечно, чутьё сходит с ума от того, что повсюду сейчас опасность, но есть ещё и усиленный слух, который подводит сейчас. — Мы с тобой потом поговорим о понятии слова «порядок», Пит, — раздаётся сзади, от чего парень вздрагивает и поворачивается к Стефану. — Но всё и правда в порядке, — бормочет Паркер, вставая к нему лицом, чтобы не было видно раны сзади. — Мне нужно… идти. Там всё ещё полно монстров. — У нас чисто, — звучит в динамике голос Романофф, которая с облегчением выдыхает и направляется к джету, когда слышит, что у других тоже уже всё. — Думаю, что уже нет, — говорит Стрэндж, подходя к Питеру, и протягивает ему руку. — Я забираю Пита. — Что-то случилось? — обеспокоенно спрашивает Старк, а парень будто наяву видит, как тот хмурит брови. — Нет, всё нормально. Просто нужно поговорить, — отвечает Стефан, затягивая Паркера за собой в портал. Питер впервые оказывается в его спальне, а не гостиной, поэтому с удивлением и восхищением рассматривает стеллажи с книгами, пару картин на стенах и двуспальную кровать с тёмным постельным бельём, подмечая, что немного мрачноватая атмосфера комнаты ему нравится. — Держи. Переоденься, но футболку пока не надевай. Я сейчас приду, — тихо произносит мужчина, протягивая ему свою одежду, и выходит после. Парень кивает и стучит по паучку на груди, шипя, когда от немного засохшей раны отходит ткань костюма. Переступив через него, он надевает чуть великоватые штаны и откладывает футболку на постель, позже убирая костюм на стул. Паркер смотрит на дверь, но Стрэнджа всё ещё нет, поэтому подходит к книгам, проводя пальцами по переплётам. «Разные миры», «Заклинания, том первый», «Проклятия, том третий», «Защита от существ из других миров», «Медитация»… — Интересно? — спрашивает Стефан, подходя к нему уже в домашней одежде с небольшой аптечкой, и кивает на кровать. — Садись. Буду обрабатывать. — Оно само затянется скоро, честно, — бормочет Питер, но садится, не желая спорить сейчас с ним. — Знаю, что затянется. Однако заражение какое-нибудь тебе явно не нужно, не правда ли? — хмыкает он, садясь за его спиной, и резко выдыхает. — Чёрт. — Не ругайтесь. Всё так плохо, да? — задаёт вопрос Паркер, поворачивая голову к нему, и слабо улыбается. — Бывало и хуже. Не переживайте. — Теперь я хочу ругаться ещё сильнее, — нервно посмеивается Стрэндж, смачивая ватку перекисью, и начинает осторожно смывать кровь и грязь вокруг раны. — Тебе не следовало сегодня идти. Твои силы притупляются, когда ты долго не спишь. — Я знаю, просто… им нужна была моя помощь. Там все были. Даже Локи. Поэтому не мог отказать им в помощи, — вздыхает парень, иногда дёргаясь, когда уже саму рану обрабатывают. — Ты слишком добрый, знаешь? — спрашивает мужчина, замолкая на некоторое время, и продолжает, когда лепит большой пластырь, чтобы грязь больше не попала в рану. — Но самое доброе сердце испытывает самую сильную боль. — Вы так думаете? — Я читал об этом в одной книге, но теперь почти не сомневаюсь в этих словах, — шепчет он, убирая аптечку на пол, и поправляет края пластыря, делая после то, о чём возможно пожалеет. Лучше уж жалеть о том, что сделал, чем нет. Поэтому сейчас его губы касаются нежной кожи плеча, от чего по спине парня бегут мурашки, что заметны сразу, а после звучит вопрос. Такой привычный и в то же время другой: — Ты в порядке? — Я в порядке, — кивает Питер, стараясь улыбаться, хотя дрожащие губы не способствуют этому, и откидывает голову ему на плечо, открывая больше места для поцелуев. Причины этого поступка будут спрошены потом, а сейчас можно просто запомнить эти мгновения на ближайший век, ведь вряд ли такое повторится. — А теперь сотри эту фальшивую улыбку и скажи, наконец, что творится у тебя внутри, малыш, — еле слышно говорит Стефан, прижимая его сильнее к груди, и целует ещё раз в шею, поворачивая парня лицом к себе. — Я в порядке, — зачем-то повторяет он, отстраняясь от него, чтобы повернуться уже всем телом к нему, и кладёт ладони на плечи, ведёт ими вверх, по шее, зарывается пальцами в волосы, пока по щекам текут обжигающие слёзы. — Помоги мне, пожалуйста. Я больше так не могу. Мне больно там, где-то в глубине души. Я не могу спать, если тебя нет рядом, потому что меня душат кошмары, каждый раз давая всё меньше времени для того, чтобы сбежать. Я больше не могу улыбаться, потому что не чувствую себя хорошо. И опять же рядом с тобой всё это отходит на дальний план. Потому что я, чёрт возьми, влюбился по уши, как какой-то мальчишка, — хрипло смеётся Питер, утыкаясь в его лоб своим. — Чувствую себя сломанной куклой, которую уже не восстановить. — Ты и есть мальчишка, — усмехается Стрэндж и осторожно кладёт его спиной на кровать, нависая сверху. — Мальчишка, что украл моё сердце, а после приходил почти каждый день, наверное, чтобы украсть и всё остальное. Но почему ты не сказал про сон? Ты столько раз засыпал у меня уже. Я бы явно смог помочь, — шепчет мужчина, стирая слёзы с его щёк, и целует сначала в лоб, потом переносицу, кончик носа и пропускает губы, касаясь подбородка губами. — Ты подумал? Если мы переступим эту границу, то пути назад не будет, малыш. Я восстановлю куклу, но больше не отпущу её от себя. — Всё было решено ещё до того, как я пришёл к вам впервые, доктор Стефан, — улыбается неуверенно Паркер, обнимая его за шею, и сам целует, чувствуя, как колется на подбородке бородка Стрэнджа. Ему помогут. Его не оттолкнули, а приняли и даже больше. Разве нужно ещё что-то, чтобы понять, что сделал правильный выбор? А что Стефан? Он в очередной раз убеждается, что самая красивая улыбка скрывает глубокие тайны, в которых всё сильнее тонет. А желания выбираться нет, потому что это его счастье.