Не смотреть.
Поджав губы, он долго глядит на собственную мелко потрагивающую ладонь. С трудом переключается на зубную пасту, выдавливает, еле слышно усмехается незнамо чему. Забавно.Не смотреть.
— Сдаёшь, старина, — шутливо бормочет Дин сам себе, игнорируя то, как дрожь от ладони ползёт к плечу, и дальше, и дальше, и дальше. Он пытается улыбнуться, словно проверяя, способен ли до сих пор на подобные мимические фокусы, а после случайно цепляет взглядом метку на предплечье. Чёрт.Не смотреть. Не смотреть. Не смотреть!
Не вышло. Дин не сдержался, поднял голову, посмотрел на отражение, прямо в собственные... нет. Из зеркала глядел вовсе не Винчестер, а тварь с пустыми, чёрными, как бездна, глазами. Этого он и боялся.Mayday! Mayday!
Пальцы стиснуты на холодном крае потрёпанной раковины, зубная щётка летит к чертям — Дин только слышит стук её пластикового корпуса о стену. Этого недостаточно. Мало. Нужно громче, ГРОМЧЕ! Лишь бы заглушить этот голос, лишь бы отвлечься всего на секунду, лишь забыть о том, что происходит, лишь бы не чувствовать на себе пристального взгляда чёрных глаз. Охотник жмурится, чувствуя, как его захватывает волна отчаяния, как ярость растекается по телу, въедается так глубоко, что хочется размозжить себе череп о кафельную плитку этой ёбанной ванной. Он теряет контроль. Снова.This ship is slowly sinking...
Дин глубоко вдохнул, пытаясь успокоиться. Он не имеет права на срывы, истерики, припадки. Никогда не имел. Он, как Капитан Америка, идеальный солдат, такой, каким воспитывал его отец, — сильный охотник! Дин спасает людей.They think I’m crazy but they don’t know the feeling
— Убийца, — шепнуло отражение, лукаво щурясь, а после заговорщически подмигнуло. Если прекратить себе лгать, то выяснится, что это вовсе не коварное отражение терроризирует несчастного человека, оно всего лишь посредник. Демон по ту сторону — это и есть Дин Винчестер. Черноглазый в зеркале решается произнести то, в чём сам охотник себе признаться не готов, хоть подсознательно уже давным давно смирился с тем, что он...They’re all around me Circling like vultures
“Убийца, — нашёптывает внутренний голос вкрадчиво, а после голосов становится больше, и больше, и больше, и вот уже Винчестер утопает в обрушивающихся со всех сторон обрывках фраз: — Твои руки в крови, Дин... Смирись! Отдайся! Убей... Они тебе не нужны.... Раздражители, назойливые мухи... Избавься... Маньяк!.. Всегда им был... Ты всегда им был... ВСЕГДА. ТЫ ЗНАЛ, ЧТО ЭТИМ ВСЁ И ЗАКОНЧИТСЯ, ТАК ПОЧЕМУ ТЫ СОПРОТИВЛЯЕШЬСЯ, ДИН?..” Охотник до того сжал кулак, что костяшки побелели, а изнутри ладонь болела от впившихся в кожу коротких ногтей. Он чувствовал, как в груди всё холодеет, как отбивает бешеный, беспорядочный ритм сердце, как в горле встал ком. Ему так хотелось разрыдаться, но даже этого не выходило. Дин чувствовал себя так, словно он весь — и изнутри тоже — в чёрной, вязкой смоле, и она застилает глаза, наполняет лёгкие. И вся эта смола — физическое воплощение его собственных грехов. А голоса всё шептали, и кричали, и напевали что-то прямо на ухо...They wanna break me and wash away my colors
“Ты помнишь, с каким упоением отрубал голову тому вампиру? — этот голос был особенно отчётливым, самым громким и знакомым. Голос Сэма, его брата. — Я видел это, Дин, каждый раз вижу. Твои руки в крови, но ты так улыбаешься... Я боюсь тебя. Всегда боялся. У тебя взгляд резкий, холодный, ты похож на голодного хищника, и всё, что тебе нужно, — смерть. Я никогда не любил охоту, а если и могу ею наслаждаться, то только тогда, когда удаётся спасти невинную душу... Но ты... Дин, ты маньяк. Всегда берёшься пытать, если требуется, да даже если не требуется! С таким благоговением вонзаешь в какую-нибудь очередную тварь клинок, что со стороны кажется, будто для тебя нет музыки слаще, чем треск рвущейся плоти... Мне страшно, Дин, и мне мерзко. Ты ничем не лучше монстров, которых мы убиваем. Ты хуже! В разы хуже! У них хотя бы есть повод, а ты... а ты... ты ошибка, Дин”. Старший Винчестер снова поднял взгляд на зеркало. Он видел в отражении Сэма, его брата, который смотрел с откровенным страхом, и лицо его выражало крайнюю степень презрения, и он... он держал демонский нож, словно был готов заколоть своего брата прямо сейчас, без всяких сожалений, как очередного монстра, коих видел сотни.WASH AWAY MY COLORS!
“Я жалею, что пошёл с тобой. Я жалею, что ты мой брат. Я...” Раздался звон битого стекла, правую руку обожгло болью, в раковину посыпались осколки зеркала. Дин даже не смотрел на свои костяшки — он и так чувствовал, как по пальцам побежала горячая кровь. Боль отрезвляла, но Винчестер был слишком глубоко на дне, чтобы подобная мелочь помогла. Поэтому он обеими руками сгрёб мелкие осколки и изо всех сил сжал кулаки. В раковину закапала кровь, ладони пронзило жуткой болью, но ничего. Бесполезно. Только хуже. Ловушка захлопнулась, Дин Винчестер в надёжном плену у бесконечной боли — физической, моральной, душевной. Он швырнул окровавленное стекло обратно в раковину и тяжело осел, прислонившись спиной к стене. Хотелось хорошенько приложиться затылком о кафель, но это точно не поможет, только усилит головную боль. Безумный взгляд заметался по комнате, хотелось вдохнуть свежего воздуха, ровно как и забиться в самый дальний и самый тёмный угол. Если бы Дин только мог умереть, если бы он мог, если бы...Take me high and I’ll sing
Дежавю. Дин почувствовал, как ему стало легче, как голоса тысячи черноглазых тварей в голове постепенно стихали, и не мог понять, почему. Осознание пришло внезапно — в голове всплыл образ, размытый, но такой светлый, что охотник без раздумий зацепился за него. Кто-то словно взял и отодвинул своим могучим крылом ужас, завладевший сознанием. Хотя, конечно, это был вовсе не кто-то. Кастиэль, реальный и живой, однажды вытащил Дина из самого настоящего Ада. Это было так давно, словно в прошлой жизни... А теперь одно только воспоминание об ангеле подало Винчестеру руку, чтобы вызволить его из уже персонального пекла. — Чёрт возьми, Кас, — Дин не знал, что плачет, до тех пор, пока не произнёс это запретное для себя обращение вслух. Голос дрожал, срывался, по щекам побежали горячие дорожки слёз.Oh, you make everything okay, okay, okay
Возможно, настал тот самый момент. Дин ловил себя на подобной мысли уже несколько раз, когда они с братом оказывались в полном дерьме, но сейчас... сейчас всё было иначе. Можно справиться с любыми тварями, любыми невзгодами, с чем угодно, если у тебя есть самый родной в мире человек и голова на плечах. Но это другой случай. Случай, когда монстр не вне, он внутри, глубоко-глубоко, и он тобою управляет. Он сводит тебя с ума. Ты — это он. И тебе некуда деться. Совсем. — Блядь, — мужчина тихо выругался, и попытался стереть слёзы, но вместо этого только размазал по лицу кроваво-солёную жижу. Раны защипало, но дела до этого не было. Дин глубоко вздохнул, словно планируя прыжок с обрыва, и сложил руки в молитвенном жесте. — Кас, если ты слышишь. Впрочем... я знаю, ты не слышишь. Не то чтобы я... Чёрт, я... — он всхлипнул, прикрыл глаза и упёрся лбом в сложенные ладони. — Ты бы знал, как мне тебя не хватает. Ты был той ещё задницей, но... господи... Кас, я скучаю. Ты так нужен мне. Ты нужен всем, но... мне ты нужен особенно. Я схожу с ума, Кас, и мне ужасно страшно... Я даже не могу умереть. Не могу! Я просто вынужден следить за тем, как становлюсь собственным ночным кошмаром...We are one and the same
Повисшая тишина тянулась всего несколько мгновений, но за это время Дин осознал, что его «молитва» хоть в чём-то помогла — гул в голове утих, тело ослабло, ярость сошла на нет, уступая место глухому отчаянию. — Мне бы так хотелось, чтобы ты слышал, Кас, — прошептал еле слышно охотник, касаясь больших пальцев губами, и сморгнул очередной поток слёз. Эти слова были чистой правдой, но, если бы Дин наверняка знал, что его молитва будет услышана, никогда бы её не произнёс. Он читал скорее для себя, для своих воспоминаний об ангеле, нежели действительно для него самого. Это ведь невозможно. — Я надеюсь, что ты в лучшем месте, потому что... мне бы хотелось знать, что ты в порядке. Я так долго вспоминал тебя, но это... это глупо, да? Молиться мёртвому ангелу, — здесь он вымученно улыбнулся, сглатывая ком в горле. — Ты герой. Спасал мою задницу раньше, можно сказать, в какой-то степени спасаешь и сейчас...Oh, you take all of the pain away, away, away
— Я не знаю, что будет дальше, — честно признался охотник, чувствуя, что даже истерика уже сошла на нет. — Я думаю, что попрошу Сэма запереть меня где-нибудь очень далеко и надолго, когда я стану демоном... а я стану, Кас, — голос просел, говорить это вслух было намного тяжелее, чем просто осознавать, — я знаю. Я чувствую, оно у меня под кожей, оно везде... я убил столько людей. Я так виноват!.. перед всеми. Перед Сэмом... как же я виноват перед Сэмми, Кас, — слёзы вновь выступили в уголках глаз, и Дин решил, что сдерживать их уже нет смысла. — Не представляю, как он терпит это... я просто хочу, чтобы всё скорее закончилось. У меня нет сил, Кас... я устал бороться. Устал от всего этого! Вся наша чёртова жизнь — это боль, боль, испытания, смерти, ещё раз боль! Я больше не могу. Я не верю, что всё наладится. Я думаю, никто не верит... Сэм делает вид, что всё в порядке, что мы выкарабкаемся, как и всегда, но я... я больше не могу. Я в тупике, и мне некуда деваться, я в ёбанной ловушке!..Save me if I become
Дин сделал глубокий вдох и обессилено откинул голову назад. Кафель приятно холодил затылок, веки словно свинцом налились, всё тело ломило после продолжительного выматывающего срыва. Только сейчас охотник увидел, что сотворил с ванной, пока бредил: всё вверх дном, тумба в щепки, от раковины отколот кусок. Плевать. Мебель сейчас беспокоила меньше всего. — Ты нужен мне, Кас, — одними губами произнёс Дин, наконец опуская веки и погружаясь в заветную темноту, — нужен... всем нам нужен. Я всё ещё считаю эту болтовню с самим собой полным бредом, но, знаешь, мне помогло. Спасибо... — голос ослаб, разум постепенно отключался. — Спасибо. Аминь.My demons!
Этой пасмурной ночью, когда атмосфера была тяжела из-за смутного предчувствия беды, когда один охотник решился пустить в ход свою последнюю надежду, которая надеждой-то вовсе и не являлась, где-то в Пустоте открыл глаза ангел Господень, услышавший молитву не только Дина Винчестера, но и всего человечества.