Game Over (not yet)

             На улице падал снег.       Юу поднял и протянул руку, ловя пушистые снежинки, что шаловливо плясали в огнях туманной Инабы. Они падали на его серебряные волосы, таяли, превращаясь в воду.       Туман. Повсюду был туман: он стелился плотным маревом, чуть желтоватым от огней вечернего города. Вязкий, казалось бы даже липкий, противный, удушливый — и всё это под серым-серым зимним небом.       В кармане его завибрировал телефон. Юу достал его и раскрыл.              От кого: Широгане Наото       Тема: Расследование       Время: 16:42:23 от 06.12       Семпай, у тебя появились идеи касательно того, кто виноват в произошедшем? Мне созывать наших в Джюнсе на крыше?       Наматаме совершил нечто непростительное — но я совершенно уверена, что за ним стоял кто-то другой. Кто-то, кто ускользнул от руки правосудия. Кто-то в достаточной степени хитрый и умный, чтобы манипулировать делом из-за занавеса… Возможно, всё дело в том письме с угрозами, которое тебе прислали?..       У тебя есть догадки, Семпай?              Юу молча вглядывался в экран, затем, вздохнув, закрыл его и снова уставился на небо.       — Знаешь, этот мир никогда не хотел, чтобы ты играл по каким-то глупым правилам, которые придумал кто-то другой…       Адачи смеётся, держа в руки в карманах, покуда ты с ним гуляешь по ночной Инабе.       — Правила? Ха! Я скажу тебе — к чёрту правила! Бери от жизни то, что хочешь!       Твоих уст касается лёгкая улыбка. Ты решаешь пошутить:       — Даже если это значит преступление, Адачи-сан?       На твоё полушутливое заявление он внезапно замолкает, и даже как будто бы становится серьёзнее. Его лицо хмурится, даже кривится. Но длится это недолго: вскоре он снова расплывается в одной из своих дурашливых улыбок:       — Хэй, я же полицейский, как я могу подстрекать тебя к чему-то… — его голос становится елейным-елейным, — к чему-то такому незаконному? — его глаза прищуриваются, смотря на тебя.       Что-то в его тоне тебя напрягает; какое-то неясное ощущение.       — А если бы вы не были бы полицейским?       Адачи чешет голову.       — Я бы… одобрил?.. — он открывает рот, задумчиво уставившись в сторону. И тут же машет руками: — Только не говори Доджиме, что это я тебя надоумил, когда окажешься в обезьяннике! — оглядевшись по сторонам, добавляет: — и вообще, закон нужно соблюдать!              Брови Юу сошлись на переносице. Дыхание вырывалось из него белыми клубами пара, покуда снег всё больше и больше ложился на волосы. Его тело задрожало, отзываясь на холод зимней Инабы.       — Значит, закон нужно соблюдать?.. — ни к кому не обращаясь, произнёс парень.       — Знаешь, больше всего меня в этом мире бесят те, кому всё достаётся задаром. Кто не приложил никаких усилий, ничего, а у него уже всё есть!       Адачи, с удовольствием лопая суши и запивая их пивом из банки, разглагольствует на ночь глядя. Ты, как единственный человек, оставшийся на ногах, вынужден его слушать. Доджима, сидя рядом на диване, уже давно спит, укрытый одеялом. Нанако ещё час назад отправили спать.       — Адачи-сан, вы тоже не любитель работать руками, — сонно произносишь ты, помотав головой.       Адачи икает и смотрит на тебя с возмущением.       — Это что за грязные инсинуации, я не понял?!       Ты против своей воли расплываешься в улыбке.       — Ну как же: а кто меня учил, что в этом мире нужно хитрить и срезать углы?       Адачи хмурится, уставившись на тебя подозрительно-подозрительно.       — Понимаешь, шкет! Срезать углы — это всё равно какая-то работа! А… — Адачи машет зажатой в кулаке банкой с пивом, из-за чего чуть не проливает её на себя. — Я презираю тех, кому от рождения досталось преимущество!       — В плане? — ты поднимаешь бровь.       Адачи фыркает.       — Положение, деньги, слава, связи — если это дерьмо у тебя есть с рождения — какого хрена ты тогда делаешь в этом мире?!       Его гневная тирада достаточная громкая, чтобы растормошить Доджиму. Тот, приоткрыв на секунду глаза, устало водит по сторонам, прежде чем их закрыть и пробормотать:       — Заткнись уже… красный дипломник полицейской академии…       Ты с интересом смотришь на Адачи. Тот краснеет.       — Я ради этого рвал задницу!              Юу, чувствуя холод, помотал головой. Затем начал движение. Ноги сами собой понесли его в сторону торгового района Инабы — точно также, как он уже много раз ходил сюда за этот год.       Там царило уныние и запустение: зима, туман, общее обеднение городка — всё меньше и меньше человек приходили сюда, чтобы провести свои деньки. Путь Юу лежал в китайский ресторанчик — погреться, а заодно, может быть, съесть тарелку лапши. И хотя настроение было отвратнее некуда… может быть — хотя бы еда немного поможет?       — Знаешь, Юу…       Адачи в очередной раз приходит поесть к Доджимам, то есть к тебе, который, разумеется, готовит всю еду в доме. Серьёзно, у тебя уже не подозрения, — уверенность — что этот недотёпа-детектив здесь гостит почти каждый вечер только ради того, чтобы поесть. Вот и сейчас — перед ним лежит миска якисобы, в руке у него банка пива, там ещё кусок окономияки с капустой (маленькая месть)…       Ты улыбаешься, глядя на смущённого чем-то Адачи. Тот вздыхает.       — Знаешь… ты единственный человек в этой дыре, которого я могу назвать другом, — он поднимает на тебя взгляд. — Я жалок, не правда ли? — он смеётся. — Я, детектив, а плачусь о жизни какому-то школьнику… — он поджимает губы. — А ещё у меня нет ни перспектив, ни нормального жилья, ни жены… — под конец его голос наполнен горечью и сожалением.       Что-то внутри тебя обрывается.       — Адачи-сан…       Он, грустно усмехаясь, делает глоток пива.       — Юу, ты сладкий на слова парень. Я тебя знаю. Девушки таких любят, ну, если ты понимаешь, о чём я, — он делает намекающие движения бровями. Снова мрачнеет. — Но пожалуйста — не надо меня пытаться утешать, как ты это обычно делаешь, — Адачи откидывается на диване. — Жизнь — дерьмо — я это заявляю совершенно авторитетно!       Ты хмуришься.       — Но если жизнь — дерьмо — ради чего она нужна тогда?       Адачи кривит лицо.       — Чёрт, знаешь, я бы хотел это знать! — он залпом осушает пиво. Шумно выдыхает. — Жизнь — такая скука… сука.       Ты сглатываешь слюну.       — Адачи-са… Адачи.       — М-м? — он переводит на тебя взгляд.       — Вы всегда будете моим другом. Несмотря ни на что.       На лице Адачи появляется грусть. Он отводит взгляд.       — Чёрт, почему ты такой… — он замолкает. — Такой… человечный, чтоб тебя…              — Большую миску рамена с яйцом, пожалуйста.       — С вас восемьсот иен.       Юу полез рукой в карман. Достал оттуда купюру. Протянул.       — Сдачи не надо.       Айка, стоящая за прилавком, кивнула, после чего подошла к кастрюле и начала водить в ней половником.       Юу присел возле стойки, вдумчиво наблюдая за девушкой. Затем огляделся по сторонам: никого.       — Пустовато сегодня здесь.       Девушка поставила перед Юу миску, сверху вложила яйцо, посыпала зелёным луком. Затем мотнула головой в сторону выхода.       — Туман. Всех разогнал.       Её холодный и безэмоциональный голос звучал приговором.       Юу кивнул, взял в руку палочки и выловил яйцо: его он собирался съесть в первую очередь.              — Я убью его… Я УБЬЮ ЕГО!       — Спокойно, Наруками-кун, спокойно!       Адачи, разводя руками, пытается тебя успокоить.       — Наруками-кун, оставь дело полиции! Японская полиция разберётся!       Ты тяжело дышишь.       — НЕХРЕНА ПОДОБНОГО! — крик из самых глубин твоей души звучит звонко и пронзительно. — Я его убью, убью, убью!       — Наруками… сан… — Юкико пятится назад, видя, в каком ты состоянии.       Неожиданно, холодная рука ложится к тебе на плечо. Ты вздрагиваешь. Эта рука… Ханамура?..       — Партнёр, спокойно. Я хочу надрать ему задницу не меньше твоего, — он скалится, но затем косится на Адачи. — Но давай оставим это дело профессионалам.       Адачи активно кивает головой.       — Верно, верно! Оставьте это всё на меня! Ваш герой справедливости прибыл! — он щёлкает каблуками и прикладывает руку к голове.       Подростки смотрят на Адачи… как на идиота.       Напоследок, ты ещё раз оборачиваешься в палату, где лежит мёртвая Нанако. Против твоей воли рука сжимается до боли.              Лапша горчила: точно бы отражая его состояние, или же этот мерзкий туман, этот город, это… она застревала в горле, не согревая — обжигая, обжигая горечью. Преодолевая себя, Юу ел ложку за ложкой.       С трудом он всё-таки прикончил миску. Однако, этот перекус не был напрасным. Вглядываясь в пиалу, Юу ещё раз припомнил слова Наматаме.              — Я не виноват, я всего лишь хотел их спасти! — хнычет он, точно бы ребёнок.       Лицо Ханамуры перекашивается от ярости.       — Да заткнись ты! — не выдерживает он.       Тацуми кивает.       — Будь мужиком, сопля! — вскидывает кулак.       В иной ситуации ты бы даже мог улыбнуться, глядя на то, как подросток поучает мужчину много старше его. Если бы только этот ублюдок, Наматаме, не был виновен в гибели Нанако!       Тебе хочется с ним расправиться — сунуть мразь в телевизор, как он того и заслуживает. С трудом, но ты сдерживаешь порыв. Подходишь, после чего отвешиваешь ему пощёчину.       Наматаме вздрагивает.       — Если ты прямо сейчас не прекратишь визжать как девчонка — я передумаю щадить тебя. Понял?       Его глаза расширяются и в них наконец-то возникает понимание.       Сатонака нервно смеётся.       — Наруками… спокойнее. Даже мне… — сглатывает. — Стало страшно.       Ты отходишь от него.       — Говори, — собственный голос звучит безжалостно и глухо.              — …и тогда я обратился в полицию — что ещё мне оставалось делать, когда моя женщина погибла?!       Ханамура кивает.       — И?       Наматаме шумно глотает слюну.       — Я натолкнулся тогда на копа. Он посмеялся надо мной!       Амаги поднимает бровь.       — Посмеялся?       — Я ему рассказал всё — про телевизор, про ночной канал!.. Он сказал, что я долбанувшийся псих с комплексом Иисуса!       Эти слова… Они откликаются в тебе.       — Он не сказал, как его зовут?!       Наматаме морщит лоб.       — Кажется… Адачи… Тору?..       Широгане переводит на тебя взгляд.       — Семпай?..       Ты мотаешь головой, снова смотришь на Наматаме.       — Продолжай.              Юу вышел из забегаловки — уже темнело. Он достал телефон, открыл почтовое приложение и начал набирать сообщение.       Кому: Коп-растяпа Адачи       Тема: Расследование       Время: 17:25:48 от 06.12       Адачи-сан, есть кое-что, что я хотел бы обсудить с вами наедине. Буду с вами откровенен — я знаю.              Некоторое время Юу просто молчал, стоя под снегопадом, вглядываясь в экран мобильного. Тот запищал, оповещая о звонке. Парень принял вызов и поднёс тот к уху.       — Я догадывался, что ты меня раскроешь, Нару-нару.       Его голос звучал насмешливо, издевательски. С нотами превосходства.       — Но если ты сейчас со мной говоришь по телефону, а не привёл своих тупых дружков меня бить — значит, ты что-то задумал, не так ли?       Юу проглотил слова злобы, которые поднялись в нём в тот момент.       — Я хочу поговорить с вами.       На той стороне раздался вздох.       — Ладно. Тогда приходи в телевизор. В то самое место, где одна сучка кончила свои дни. Ты догадываешься, где это?       Юу молчал, оскалившись.       — О, и не делай такое лицо — меня даже сквозь трубку тошнит. Хотя, это идёт тебе больше, чем та лживая улыбка, не так ли?       — Через сколько? — оборвал он его, зная, что детектив мог болтать часами.       Адачи хмыкнул.       — Через час. И да — ты же будешь паинькой и придёшь один, правда?       Юу просто закрыл телефон. Сжал его в руке.       — Час, значит.       Шаги его сами собой направились в сторону автобусной остановки — как раз должно было хватить времени, чтобы поймать автобус в сторону Джюнса.              Ноги мягко приземляются в центр спирали с белыми человечками. Привычно. Легко. Туман, казалось, стал ещё гуще в последние дни телемира. Рука привычно нашарила очки и натянула их на нос.       Юу повернул голову направо — там, как и обычно, сверкала призывно дверь синего бархата. Ноги сами собой понесли туда…              — Добро пожаловать в бархатную комнату, дорогой гость…       Маргарет позволила себе лёгкую улыбку, заметив Юу… впрочем, заметив серьёзность на его лице, сама надела маску серьёзности и безразличия.       Комната была пуста: только Маргарет сидела там. Парень головой по сторонам.       — Хозяина нет сейчас, к сожалению, дорогой гость. Вам чем-то помочь?..       Юу помолчал.       — Маргарет. Я хочу, чтобы ты вызвала одну персону.       Маргарет склонила набок.       — Какую персону вы желаете, мой гость? Старую, новую?..       — Изанаги.       Маргарет прикрыла глаза. Кивнула.       — Если вы того пожелаете.       Высокий крик накрыл комнату в то мгновение, когда гримуар, озарённый светом, призывал Его присутствие.       Юу вновь ощутил его карту с своих руках. Взглянув на неё, он снова спрятал её в кармане пиджака. Затем, не мешкая, направился в сторону двери.       — Дорогой гость…       Он остановился и обернулся. Маргарет внимательно смотрела на него.       — Прощайте, — она отвесила поклон.       Юу нахмурился.       — Я не собираюсь умирать, Маргарет.       Та ничего не ответила, а просто снова уставилась в свою книгу. Парень, пожав плечами, вышел наружу.       Маргарет напоследок проводила его взглядом.       — До встречи в ином качестве, Юу.       По её щеке пробежала одинокая слеза.              Адачи стоял перед стулом, держа в руке алый отрез ткани, сложенный в петлю. Он поднёс его к ноздрям и жадно вдохнул аромат, покуда на его лице расплылось блаженство. Он шумно выдохнул через нос. У его ног стоял коричневый портфель. Затем Адачи повернул голову и улыбнулся.       — Ты всё-таки пришёл. Один.       Юу кивнул.       — Да, Адачи-сан.       Адачи ещё раз глубоко вдохнул через ткань, точно бы стараясь отпечать этот запах в своей голове.       — Ты никогда не задумывался, почему женщины вкусно пахнут? — он скосил на Юу глаза.       Парень стоял прямо, с руками по швам, а в его взгляде так и горел огонь упрямства. Он покачал головой на слова Адачи. Тот расплылся в ещё более довольном оскале.       — Ваc должны были учить на биологии. Женщины пахнут лишь потому, что они созданы так пахнуть для мужчины — иначе бы мы просто не додумались трахаться.       Юу поморщился, но промолчал.       — Природа, знаешь ли, не терпит какой-то там ерунды, — Адачи сделал ещё один жадный вдох. — Вот ты например уже нюхал кого-нибудь из них? Например… — усмехнулся, — ту же принцессу Амаги. Я думаю, она должна пахнуть божественно!..       — Адачи-сан, я пришёл сюда не обсуждать ваши фетиши.       На лице Адачи появилась обида.       — «Фетиши»! Скажешь тоже, — но всё-таки он положил ткань на стул. — Когда догадался? — прищурил глаза.       — Вчера, — сухо бросил Юу.       Адачи оскалился.       — Хо, и ты целый день мучился, значит, думая, сдать меня или не сдать своим дружкам? — закивал. — Хо, бедняжка, какие муки совести! — он театрально вскинул руки. И тут принял скучающее выражение лица и сунул руки в карманы пиджака. — И что теперь? Вот он я, — обернулся вокруг своей оси. — Преступник как есть. Давай, что ты там собрался делать!       Юу покачал головой.       — Адачи-сан… — сглотнул. — Вы мой друг.       Адачи поднял бровь.       — Друг? Друг? — рассмеялся. — Ты думаешь, если ты мне пару раз лизал мои раны, мы теперь можем называться друзьями-товарищами? — он покрутил пальцем у виска. — Ты больной там или как? Магия дружбы засрала тебе мозги?       Юу остался неподвижным.       — Адачи-сан, прекратите. Ваши действия нанесли непоправимый урон. Двое… — помотал головой. — Четверо безвозвратно погибли от ваших действий.       — Пруфы, мне нужны пруфы, Нару-нару! — Адачи поманил Юу ладонью, скалясь. — А если серьёзно — где твои доказательства, что это был я, а?       Юу не моргал, пристально смотря на Адачи.       — Всё, что есть у полиции и как-то может связать меня с делом — это то письмецо, которое я тебе написал, — заметив, что от Юу нет реакции, Адачи скривил лицо и цокнул языком. — Чёртов пацан, ты что, серьёзно думаешь, что пары слов достаточно, чтобы заставить меня раскаяться, а?!       Юу молчал, не сводя взгляда. Адачи зарычал… впрочем, вскорости на его лице появилось невероятно шаловливое выражение.       — Друзья, говоришь. Докажи!       Юу моргнул.       — Доказать?..       Адачи наклонился и поднял портфель, из которого наружу он достал файл. В котором… Глаза подростка расширились.       — Узнаёшь, да?.. — хмыкнул детектив. — Будет так печально, очень печально, если кто-то случайно начнёт делать экспертизу почерка… — голос его стал полон елея и поддельного беспокойства. — Я даже не знаю, что мне поделать. А если они… случайно догадаются, что это я написал? — Адачи качает головой. — Это же станет моим концом… о… Как бы я был рад, если бы мне кто-нибудь протянул руку помощи…       Юу остался нетронутым этой сценой.       — И?       Адачи зашипел, оскалившись.       — Если ты мне «друг», как ты говоришь, — он швырнул файл на пол. Затем достал из кармана зажигалку. Зажёг синий огонёк. — То давай! Уничтожь доказательство моей виновности! Давай! Жги!       Юу молчал и не двигался.       — Давай! Что, молчишь?! — Адачи рассмеялся. — Да ты просто один их этих жалких людишек, которые только и могут, что тявкать о дружбе, любви, когда сами они…       Парень подошёл к файлу и поднял его с пола. Затем вырвал зажигалку из рук детектива. Тот, поражённый наглостью, замер.       — Что ты…       Юу чиркнул кремнем.       — Разве это не то, что вы хотели?       Синий огонёк коснулся файла. Язычок, игриво моргнув, быстро перекинулся на него, заставляя тот даже не сгорать — сразу истлевать до пепла. Когда остался буквально уголок, Юу отпустил тот, позволяя ему опуститься на пол в виде обгорелого черноватого нечто.       Адачи, смотря на это, приоткрыл рот. В его глазах вскоре начал нарастать восторг и безумие.       — Да ты больной! Ха-ха-ха! — он положил руку себе на лицо. — Ты что, реально? Я с тебя херею!       Юу моргнул.       — Но… разве…       Адачи согнулся напополам, заходясь в смехе.       — Ты что, тупых аниме про дружбомагию насмотрелся, пацан?       У Адачи была самая настоящая истерика — дикий и невероятный восторг. Он даже начал аплодировать. Юу же переводил взгляд то на детектива, то на остатки файла.       — Но… я же…       Адачи перевёл дух.       — Знаешь как это называется, идиот? Это называется «умышленное уничтожение улик», понял?!       Юу нахмурился.       — И?..       — Не понял? Умышленное уничтожение улик делает из тебя не просто случайного школьника, который сунул нос, куда не следует — ты становишься соучастником преступления, понял! — Адачи выдохнул и снова набрал воздуха. — Ты понимаешь, дурень, что только что предал всю свою идиотскую группку? Да я могу всё отрицать, а вы меня даже не припрёте!       — Но если вы принесли его с собой сюда — разве вы сами не планировали избавиться от улики?       Адачи посерьёзнел.       — Вообще-то да, — он поморщился. — Этот чёртов Широгане, эта мелкая сучка в брюках слишком умная. Она под меня копала. Копала, я знаю!.. — он погрозил пальцем. Затем сунул руку в карман и вытащил оттуда пистолет.       Глаза Юу расширились. Он сделал шаг назад. Адачи повертел пистолет на пальце.       — Из-за вас, чёртова мелюзга, мне пришлось пойти на крайности… — детектив снова улыбнулся. — Впрочем, это не отменяет того факта, что ты только что кинул всех своих друзей! — лицо Юу скривилось, точно бы от зубной боли. — И всё ради чего? Ради того, чтобы помочь мне — мне, преступнику?.. — он навёл пистолет на Юу. — Я тебе дам напоследок один советик, пацан. — глаза Адачи сверкнули золотом. Его палец снял пистолет с предохранителя. — Не будь наивным сосунком!       Прозвучал оглушительный выстрел. Последовал лязг. Адачи нахмурился. Затем его глаза расширились.       Юу стоял целый и невредимый, держа в руках меч. Позади него, отсвечивая синим, слегка рябя, была фигура. И эта фигура… она исчезла в дымке. Адачи скрипнул зубами.       — Пацан, для нас было бы проще, если бы ты просто лёг и сдох.       — Нет, Адачи-сан. Сегодня вы раскаетесь в своих грехах, — голос Юу отдавал стальной уверенностью. Его ноги чуть согнулись, а сам он выставил меч вперёд.       Адачи фыркнул и размял шею.       — Оказывать сопротивление при аресте — не дело, Наруками-кун, — он снова поигрался с пистолетом на пальце. — А уж угрожать полицейскому при исполнении долга — верх безобразия. А особенно — натравливать на него уродливых каракатиц, — дуло снова уставили на Юу.       Парень же сделал шаг вперёд, сжимая меч.       — Ты полицейский, который забыл долг. Ты убийца, который заслуживает наказания. И я остановлю тебя!       — Смотри только не обосрись, когда тужиться будешь, Нару-нару.       Рывок — и вот лезвие уже стремится к Адачи… чтобы его в следующую секунду отбили при помощи пистолета. Последовал выстрел — в пол, но за ним новый рывок и новый выпад, который Адачи тоже ухитрился парировать — при помощи не самого удобного оружия для этого!       Лезвие меча зацепилось за мушку пистолета — и при этом Адачи умудрился начать клинч!       — Пацан, думаешь, если у тебя есть твоя каракатица… — он расплылся в улыбке. — У меня нет моей? — глаза его сверкнули золотом и безумием.       Юу не успел отреагировать — алая тень, возникшая за спиной детектива, тут же нанесла колющий удар сверху, стремясь своим мечом-копьём проткнуть подростка. Отделался малым: Изанаги частично заблокировал удар, из-за чего тот прошёл по касательной и резанул плечо Юу. Ещё мгновение — и Адачи, и Юу, оба отскочили друг от друга. Подросток сжал зубы и поморщился, в то время как на его плече быстро раскрылся алый цветок крови.       Детектив фыркнул.       — Один ноль в мою пользу, сопляк!       — Так у тебя…       Адачи кивнул и самодовольно развёл руки в сторону.       — Не думал же, что ты и твои шизанутые мартышки одни такие особенные? — позади него снова материализовалась гротескная фигура, состоящая из алого и чёрного. — Взрослым есть чем заткнуть вас, пиздюков!       Возле Юу тоже возник его защитник — Изанаги. Но… Адачи присмотрелся к персоне Юу — Юу к персоне Адачи. Детектив подавился воздухом.       — Да вы что, издеваетесь?!       Они были одинаковые — их защитники. Оружие, детали одежды, форма, глаза, даже позы. Точно бы братья-близнецы. И только цвет был их различием. Персона Адачи была алой, алой с чёрным, точно бы вся искупавшаяся в реках из крови.       Персона Юу — Чёрная, с белой повязкой на голове, точно бы лидер якудза, ведущий братву на разборку. Но в остальном — они слишком были похожи. Слишком…       Адачи качает головой и запрокидывает ту к потолку.       — Пацан… теперь ты меня вдвойне бесишь! — Адачи схватил себя за голову. — ПОРВИ ЕГО!       Персона Адачи рванула вперёд, вращая клинком. Его меч с зазубринами на лезвии с громким лязгом столкнулся с мечом его копии, его соперника; от их удара пошла волна, которая разнесла ближайшую стену… Юу, не теряя времени, очутился возле Адачи и снова напал на него. Детектив обтёк удар, и, почти не целясь, выстрелил. Выстрел прошёл по касательной, чиркнув бок Юу, но вспышка его ослепила, и пока он приходил в себя, мужчина вмазал тому по лицу пистолетом, точно маленькой неудобной дубинкой.       — Слабо, слабо, Наруками!       Адачи, поймав драйв, начал орудовать огнестрельным оружием как холодным, быстро-быстро нанося ряд чувствительных и болезненных ударов оппоненту: живот, голова, грудь, голова, лицо, живот, рука… Отскочить назад, потому что Изанаги Юу, переместившись к хозяину, нанёс удар сверху, попытавшись нанизать на свой клинок детектива точно бы бабочку на булавку.       Адачи выстрелил в персону Юу; от попадания та издала жалобный рёв, смешанным с криком боли самого подростка. Багряный Изанаги же возник за спиной своего как бы брата, после чего воткнул в спину руку, а затем отправил того мордой в пол.       Детектив снова выстрелил, на этот раз целясь в подростка — промахнулся, потому что тот нырнул в сторону, в процессе сплюнув кровью. Изанаги Юу исчез, ровно как и Изанаги Адачи.       Адачи рассмеялся.       — Что, без своей группы поддержки уже не так крут, а, Наруками-кун?       Юу ничего не ответил, но выставил меч вперёд.       — Изанаги.       Защитник возник за его плечом, выкинув вперёд руку-лапу — с неё сорвалась молния. Адачи едва ли успел моргнуть, как его поразил электрический разряд — его фигура осветилась как лампочка.       — Что?.. — кашлянул Юу кровью.       Адачи стоял целый и невредимый, хотя остатки заряда сверкали на нём. Выглядел он… удивлённым.       — Кажется, кто-то не заплатил за электричеством?.. — расплылся тот в кровожадной улыбке. — Давай я тебе покажу, как надо сажать на электрический стул!       Багряный Изанаги махнул мечом — с него сорвалась толстая и тягучая алая молния, которая полностью скрыла за собой Юу. Вслед за ней последовал душераздирающий крик-рёв. Казалось, кричали не два существа (персона и человек) — а одно, объединённое общей волей.       Когда свет погас, перед Адачи предстал хорошо поджаренный, пусть и живой, сидящий на коленях, но не сдавшийся Юу. Детектив присвистнул.       — Кажется, кому-то досталась пиратская копия — надо было потратиться на лицензию!       — Я не сдамся, Адачи, — поднял на него глаза Юу. — Даже если я проиграю — ты раскаешься в своих грехах.       И этот взгляд… в нём не было злобы. Ненависти. Ярости. В нём была уверенность. Даже не так — вера.       Глаза Адачи начали светиться золотом, точно бы они были радиоактивными:       — Ты. Меня. БЕСИШЬ! — прорычал Адачи.       Багряный Изанаги, вслед за хозяином, издал свой утробный рёв — нечеловечески яростный, злой и животный. Вокруг него начал появляться алый квадрат с рисунками, символами и иероглифами, который разрастался, крутясь.       — Это мой мир, и это мои правила!       Юу поднялся на ноги, между тем, не выпуская меч из рук. Алый квадрат накрыл всё помещение, и даже вышел за пределы его… но, как будто бы, и ничего и не происходило…       — Эй, куда ты смотришь, пацан? — раздалось с левого уха Юу.       Тот махнул туда мечом… чтобы получить с правого бока мощный пинок каблуком… затем кулак, пистолет, нога, пистолет…       Вокруг него было трое Адачи — трио, из которых настоящий — четвёртый — стоял всё на том же месте, и, откинувшись назад, безумно хохотал, упиваясь силой и властью.       Вспышка — все три копии были разрезаны. И лишь в последний момент хохочущий Адачи успел выставить пистолетное дуло, отклонив удар снизу, шедший то ли в сердце, то ли в шею — а возле него уже очутился Юу, окровавленный, избитый, но не сдавшийся.       Но удар не получилось полностью заблокировать — детектив ощутил, что его пальцы на правой руке покрылись чем-то влажным… кровью.       — Слабо, слабо, сопляк!       Пистолет, скрестившись с мечом, высек сноп искр.              Их бой был нечеловеческим — нечеловеческим испытанием для человеческого тела. Скорости, атаки под всеми углами и со всех сторон, вспышки молний, появления двойников Адачи. Уже давно их место схватки переместилось куда-то наружу, на улицы мёртвой Инабы. Молнии превращали целые дома и кварталы в пепел, оставляя почерневшие кратеры. Удары мечом — резали стены, стёкла, металл и землю как бумагу. Всё поле битвы превратилось в одно большое хаотическое месиво, в котором сверкали мечи, звучал грохот выстрелов, а также раскаты грома.       На Юу не было живого места. Истекая кровью, превратившийся в одну большую гематому, он за разом продолжал этот неравный бой. Противник был слишком силён — алый квадрат, укрывший окрестность, уже разросся почти до небес. И в любом месте, где доходили его границы могла возникнуть копия Адачи — с пистолетом, полным патронов.       Но и Адачи не так легко отделался — колотые и резаные раны, ожоги, покрытый копотью костюм, больше напоминавший сейчас лохмотья… но победитель… победитель был почти решён.       Багряный Изанаги отвесил мощного пинка Юу, отправив того в полёт. Тот, не отпуская меч, попытался приземлиться на ноги… чтобы со всего размаху насадиться на возникший на его пути клинок, который Изанаги Юу заблокировать не смог. А Багряная персона безумца, хохоча, вонзила лезвие дальше, насадив на него, теперь, и персону подростка. Чтобы затем, смеясь, исчезнуть.       Тело Юу опало как тряпичная кукла — как марионетка, потерявшая ниточки. Адачи, сплюнув кровь, подошёл к подростку. Даже несмотря на то, что клинок прошёл насквозь, прорезав органы, сердце и вообще всё, что нужно человеку для жизни — тот продолжал жить и даже слабо-слабо дышать.       — Ты проиграл, Наруками-кун, — почти что ласково улыбаясь, произнёс Адачи, крутя пистолет в руке. — Что скажешь на прощание своему лучшему другу и напарнику?       Юу, кривясь от боли, нашёл в себе силы улыбнуться.       — Ты. Жалок.       Адачи наклонился к поверженному противнику.       — Что это я слышу? Поверженная собака нашла в себе силы тявкать?       — Я… жалею тебя, Адачи… сан.       — Э?..       Юу кашлянул.       — Ты останешься… один. И никто… никто…       Адачи показательно поковырялся в ухе.       — Всё-таки пони и дружбомагия сильно насрали тебе в мозги, Наруками-кун, — он навёл дуло на лицо. — Game over, лох. — Адачи снял предохранитель и выстрелил.       Наруками вздрогнул. Возле его уха появилась ямка в земле.       — Испугался? — дьявольски улыбнулся Адачи, прежде чем расхохотаться, положив руку на лицо.       Наруками Юу же молча закрыл глаза. И его грудь поднялась в последний раз.       — Знаешь, я всегда мечтал так сделать, ещё с той поры, когда получил пушку, — Адачи, не убирая с лица руки, обратился к своему поверженному противнику. — Это так скучно — иметь оружие и не иметь возможности им… эй, ты меня слушаешь, дружбомальчик?       Адачи опустил взгляд. Юу не дышал, замерев на месте с лёгкой окровавленной улыбкой на лице. На лице детектива появилась растерянность.       — Эй, ты сдох, что ли?!       Нет ответа.       — Ты что, серьёзно вот так вот взял и сдох?! — уставился на Юу Адачи, с расширившимися глазами. — А как же все эти воскрешения в духе главных героев, банкаи и прочая херота?! Где твой боевой дух, что пронзит небеса, дружбомальчик?!       Наруками Юу остался безразличным.       — Эй, парень в красном! РВИ ЕГО!       Багряный Изанаги, взревев, насадил тело Юу на клинок, после чего начал бить им об землю, точно бы колотушкой.       — Давай, давай, давай!       Вскорости тело Юу лопнуло, лопнуло как мешок, полный мяса, крови и костей.       Но даже превратив своего архиврага в окровавленную лепёшку, Адачи не ощутил удовлетворения. Смотря на то, что от него осталось…       — Бля… чувак, это реально всё?..       И хотя слова его остры, и хотя его голод и желание разрушения были удовлетворены… он ощущал какую-то странную пустоту. Странную, всепоглощающую пустоту. Не в первый раз он её чувствовал. Она… всегда была с ним? Она… всегда его преследовала?..       Или же она возникла сейчас… или тогда, когда он ту, самую первую сучку наказал как следует?..       Он ведь не хотел её убивать — ему просто показалось весёлым засунуть ту в телевизор. Кто ж знал, что она потом окажется на проводах… а, гадость. Хочется блевануть, как вспомнишь.       — Чёрт, а столько было гонора… тьфу, — плюнул он в остатки его тела.       — Верно, он всегда был склонен к излишнему… драматизму.       Адачи вздрогнул, после чего обернулся на голос. Перед ним стояла неземной красоты женщина — в синих одеждах, с золотыми волосами, с книгой в руках…       — Ты ещё что за херь с горы?..       Она грустно улыбнулась.       — Я всего лишь свидетель.       Адачи прищурился.       — Знаешь, цыпа, я в полиции работаю — и свидетели мне явно не нужны.       Она покачала головой.       — Я всего лишь свидетель происходящего, наблюдатель. Но никак не тот, кто действует и влияет.       Адачи хмыкнул.       — Да мне как-то похую, — пробежался по ней взглядом. — Не хочешь потрахаться, а? — детектив очаровательно улыбнулся. — Я даже знаю неплохой траходром неподалёку.       Женщина сузила глаза.       — Адачи Тору-сан, носитель Похоти, — она подняла на него взгляд. — Не мешайте мне делать мою часть работы. И я не буду мешать вам делать то, что вы хотите.       — Ты ебанутая, что ли?.. — склонил Адачи голову набок. — Не, я пойму, если реально, всё же, тут такое дерьмо твори…       Книга в её руках засветилась. Золотые нити выскочили из неё, после чего окутали то кровавое месиво, которое осталось от Юу. И, буквально спустя мгновение…       Адачи попятился назад.       — Эй, блонда, ты откуда явилась?       — Я всего лишь наблюдатель происходящего, Адачи Тору-сан.       — Эй, не пизди! — Адачи наставил пистолет. — Ты ведь его сейчас воскрешаешь, да? Да?!       Женщина в синем помотала головой.       — Я всего лишь восстанавливаю его тело. Я не имею права его воскрешать.       Адачи моргнул.       — А нахрена?       — Потому что игра окончена. Фигуры в скором времени будут убраны с доски, чтобы быть поставленными вновь… Адачи Тору-сан.              Адачи моргнул. Его щеки коснулся снег.       — Снег?.. — поднял голову.       Серое небо, тучи, туман… Фонарный столб. Рядом, прямо перед ним. Туман постепенно рассеивался. А когда он совсем разошёлся…       — Бля, лучше бы не восстанавливала, блонда.       А там, запутавшийся в проводах, с петлёй на шее, висел Наруками Юу.              Доджима Рётаро устало курил сигарету. Адачи, нетерпеливо постукивая каблуком, ждал, когда шеф наконец-то закончит смолить.       — Доджима-сан, вы там скоро?       Тот, стоя оперевшись на стену, молчал. Его взгляд смотрел куда-то в никуда.       — Доджима-сан, у меня поезд скоро. Заканчивайте уже.       Старший детектив моргнул. Затем отряхнул пепел, который упал ему на штаны.       — Да, Адачи, извини, задумался.       Доджима Рётаро за эти несколько месяцев сильно постарел. Он и раньше-то не мальчиком смотрелся, а теперь так вообще — седой как лунь, вечно усталое, отсутствующее лицо, морщины… как не смотри — уже старик.              Сидя в машине, Адачи с интересом провожал взглядом улочки города, который приютил его на целый год. Он… не, он же не настолько банальный, чтобы скучать по такой херне, да?..       Начальство оценило его рвение и старание в поимке Инабского маньяка — Наматаме Таро получил по заслугам, и теперь его ждёт много-много лет в полосатой пижаме. Кажется, прокурор был даже милосерднее в своём вердикте, чем того хотел Доджима, да.       О, были же ещё кремация и похороны — та ещё морока, если честно. Да на них реально пол-Инабы собралось, как будто бы умер принц царских кровей, а не какой-то приезжий школьник. И эта дочка Доджимы, которая закатила истерику… хорошо, оно хоть быстро закончилось.       А он, получив амнистию от начальства, мог снова вернуться в центр и начать своё продвижение по карьерной лестнице. М-м, ему даже обещали дать в руки личного стажёра. Как её там звали?.. Нииджима?.. Хм. А не того ли она самого…       В любом случае, всё хорошо, что хорошо кончается!       Доджима, высадив его возле подъёма к станции, выходить из машины не стал, но сердечно попрощался со своим подчинённым — после аварии Доджима ещё не до конца восстановился, и лестницы теперь воспринимал исключительно как кару божью.       Помахав рукой, Адачи направился к поезду. Да, можно признаться — ему будет немного не хватать этого города. Буквально чуть-чуть. А особенно — мира в телевизоре. Да что сказать — он с ним толком-то и поразвлечься не успел!       С того самого дня, как странная блонда выкинула его наружу, он потерял всякую способность взаимодействовать с тем миром. Это было немного хреново, признаться честно, но, он же остался безнаказанным, в конце концов — разве имеет всё остальное значение? Нет. Справедливость восторжествовала!       Или нет.       — Широгане-кун? А что ты тут забыла такое?..       Адачи в недоумении почесал макушку и склонил голову набок. Широгане, глядя на часы в руке, захлопнула их.       — Я ждала вас, Адачи-сан.       — Меня?.. — детектив нахмурился. Затем его лицо просветлело. — А, ты тоже решила меня проводить!       — Не играйте в невинность, Адачи, вам не идёт, — на него уставились два холодных и расчётливых глаза.       По какой-то причине Адачи ощутил мурашки по телу.       — Ха-ха, я не уверен, что вы имеете в виду, Широгане-сан.       — Вы это и сами знаете, Адачи. Я просто хотела вам сказать… — она поднялась со скамейки. — Я заставлю вас за всё отплатить, знайте, — её глаза опасно сузились. — Особенно за семпая. Слово Широгане.       После этого она пошла вниз по лестнице.       Лицо Адачи скривилось.       — Тоже мне, важная курица, — он покосился на прибывающей поезд. — А мне, тем временем, пора покидать этот унылый городишко!              Пейзаж за окном был скучен — яркое весеннее солнце, синее небо, зелёная трава и первые листья на деревьях — серьёзно, более скучна только типичная анимешная весна, с кучей сакуры и лепестками розового. Бе!       Но этот пейзаж… а скорее даже дорога, мерный стук колёс… Адачи раскрыл свой телефон, после чего заглянул в папку с фотографиями. Где, соответственно, выбрал ещё одну папку — «Наруками Юу. Избранное». Эту папку, этот набор фотографий вручил ему Доджима, передав флешку. Адачи, не найдя идеи получше или оправдания, принял ту, а потом… а потом просто скинул на телефон, чтобы убивать время в дороге.       Фотографии были собраны разными людьми. В основном, конечно, силами тех упырей, что болтались вокруг Наруками основную массу времени. Пара была от Доджимы.       И… некоторые из них изображали его самого — и сделаны они были руками самого подростка. Вот Адачи Тору, который, упившись, заснул носом в капусте (Наруками, подлец!!!). Вот он, Доджима и Нанако, которые вместе пришли на фестиваль и собирались любоваться фейерверками…       Против своей воли, Адачи закусил губу. Он старался не думать об этом, но, с того самого дня…       С того самого дня он потерял что-то очень важное.       — Чёртов Юу… даже после смерти меня пытаешься победить, да?..       Я всего лишь хотел быть твоим другом       Адачи вздрогнул и начал водить головой по сторонам.       Мне жаль тебя, но ты останешься один… совсем один…       Адачи мог сколько угодно изображать клоуна, мог сколько угодно обманывать окружающих, мог сколько угодно убегать от проблемы…       Но убежать от того факта, что он убил единственного человека, который назвал его другом, он не мог.       — Прощай… мой напарник… — пробормотал Адачи, захлопнув телефон.       Поезд тем временем въехал в туннель.              — Филемон, ну что за муть была в конце? — подросток с белыми волосами и тростью стукнул кулаком по столу. — Ты что, опять в мелодрамы ударился, да?       Мужчина с маской на лице покачал головой.       — Ты видел его. И видел его решение.       Рука мужчины с маской подняла деревяшку для игры в сёги.       — Я признаю, что тебе удалось меня удивить и заманить мою фигуру в западню…       Парень стукнул тростью.       — Эй, не забывай, что изначально это моя игрушка, Филемончик!       Мужчина с маской покачал головой.       — А эта — моя, Ньярлатхотеп.       Воцарилось молчание. Парень с тростью наконец фыркнул.       — Если честно, меня эта игра подзадолбала. Одно и то же, раз за разом!       Мужчина в маске пожал плечами.       — Ни одна игра не была похожа на другую, Няру.       Тот надул губы.       — Эй, ну давай в следующий раз хоть кому-нибудь пол поменяем! А то надоело! Год за годом!       — Поменять пол?..       Мужчина в маске поднёс руку к лицу.       — Кажется, мы уже так делали.       — Да забей, я как пример… — парень с тростью тяжело вздохнул.       Молчание.       — Ладно, что по итогу?       Мужчина в маске перевёл взгляд на поле для Сёги.       — Кажется, я выиграл в этот раз.       Парень с тростью надулся.       — Знаешь, выигрывать, подставляя мою фигуру как свою — верх безобразия, как я считаю!       Мужчина в маске не отреагировал на это.       — Твоя фигура переходит ко мне. Моя к тебе.       — Да, да, давай сюда мне моего Нару-нару. У меня с ним столько замечательных идей есть!       — Ну так что, мы уничтожаем мир? — сложил руки в замок мужчина с маской.       — Угу. Только кто этим будет заниматься?       — Проигравший, разумеется.       Парень с тростью надулся.       — Вот морока… Лавенца, дуй сюда.       Перед ним возникла миниатюрная девушка в чёрном платье, серебряными волосами и ободком в волосах.       — Да, хозяин? — она склонилась в поклоне.       — Уничтожь мир, ладно? А то мне лень, — он махнул рукой в сторону.       — Будет исполнено, хозяин.              Адачи вышел из поезда. Прищурился на яркое солнце.       — Вроде начало весны пока, а не середина лета, что ж так палит то?..       Миф об альфе и омеге       После этого была тьма.              — Адачи, ты опять заснул?       Адачи моргнул и помотал головой.       — Да?..       Мужчина в оливковом костюме, в очках и с лысой макушкой фыркнул.       — И как тебя только земля носит, Адачи. Ты совершенно безответственен!       — Танака-сан… вы о чём?.. — натянуто улыбнулся Адачи, всё ещё не до конца понимая, что происходит.       — Но я нашел подходящее тебе место.       — Место?..       — Да. Может слышал о таком — округ Ясоинаба, город Инаба.       Адачи моргнул.       — Ясоинаба?       — Жуткая дыра… — Танака улыбнулся. — Самое место тебе пасти там пингвинов. Авось поумнеешь.       Смешки сотоварищей пролились на самолюбие Адачи в виде жгучих кристалликов щелка.              — Почему мне кажется, что я это где-то видел?.. — процедил сквозь зубы Адачи, вглядываясь в пейзаж за окном. Он достал телефон. Раскрыл папку с фото. — Где-то у меня там была фотосессия в купальниках… или вообще обнажёнка…       Поезд продолжал уносить его в сторону станции Ясоинабы.              Мико, прибирающая двор в храме в Инабе, вздрогнула, после чего подняла свои зелёные-зелёные глаза.       — Оно начинается снова…       — Мари, ты там долго ещё будешь? Обед скоро! — та повернулась в сторону домика при часовне.       — Да, господин настоятель, я скоро буду! Сейчас, только двор приберу и прогоню этих жуков!       Её метёлка обрушилась на жуков подобно молоту правосудия.              Кто-нибудь… прошу… остановите это       Кто вы бы ни были       Кем бы вы ни были       Прошу вас       Остановите       Это       Всё       И найдите истину              Cycle 185 END