Тихонечко Поднявшийся

      Чайничек огласил кухню протестующим визгом, и Азирафаэль тут же снял его с огня. От духового шкафа исходил невыносимый жар — ангел спешно открыл окно и принялся возиться с китайской коробочкой. Ароматы чая и подпекающегося пирога распространились по дому и достигли гостиной. — Хватит колдовать, Азирафаэль, иди сюда!       Ангел самодовольно поправил бабочку и, подхватив поднос с чашками, вошёл в гостиную. На столе красовалась початая бутылочка красного полусладкого (ангел в конце концов запротестовал и убежал заваривать какой-то новый чай), в вазочках лежали разнообразные сладости — Кроули нравилось баловать своего друга. Пламя в камине согревало комнату, за окном кружился снег, подсвеченный яркими фонарями. Лондон погрузился в приятный полумрак. Граммофон разливался старомодным вальсом. Кроули, вальяжно растянувшийся в кресле, одновременно выделялся из этой картины и идеально в неё вписывался. — В продолжение дискуссии, — важно протянул Азирафаэль, присаживаясь в кресло, — не могу не подчеркнуть, что ты к себе несправедлив, дорогой мой. — С чем я не имею проблем, так это с самооценкой! — Демон осторожно пригубил чай. — Точно тебе говорю. — Не верю. — Вокруг меня даже не пахнет благодатью. И не запахнет. — Того, что есть, а оно есть, вполне достаточно. — Да брось! — поморщившись, протянул демон. — Я всё тот же, что и до не-конца света. — Но теперь я совершенно убеждён — ты не такой уж и Падший! — решительно заявил Азирафаэль. — Тихонечко Спустившийся. — Тихонечко Поднявшийся, Кроули.       Какое-то время они хранили молчание, прерываемое стуком чашек о блюдца. Снегопад прекратился, шум столицы постепенно стихал. Орешки в шоколаде закончились. Азирафаэль вскоре принёс пирог и заботливо отрезал кусок другу. — Почему ты считаешь меня лучше, чем я есть?       Ангел возмущённо поджал губы и промолчал. — Может, я стал немного мягок, но… — Я тебя слишком хорошо знаю, — перебил Азирафаэль, снова напустив на себя чинный вид. — Мы друг друга знаем. Да так, что, обменяйся мы телами, никто не заметит…       Ангел говорил что-то ещё, переубедить его было невозможно. Кроули облизал вилку. Горячий сладкий пирог, испечённый руками ангела, интересовал его гораздо больше, чем доводы в поддержку собственного благочестия. — Ты, конечно, не подарок… — Не подарок, — согласился Кроули. — Но с некоторых пор я… — Азирафаэль серьёзно посмотрел на друга, — не вижу своё существование без… тебя.       Кроули нахмурился и открыл было рот, но передумал. Он поднялся из кресла и направился вглубь коридора. Лукум, к величайшему огорчению ангела, быстро заканчивался. Из кухни донёсся натянутый голос: — С каких пор, Азирафаэль? — С недавних. Лет двести, — прикинул тот. Демон с треском закрыл окно. — Может, чуть меньше. — Азирафаэль с наслаждением вдохнул запах зефира, не обращая внимания на Кроули, показавшегося в проёме. — Ты всегда был… — С прибабахом. — … таким, какой ты есть, — неопределённо кивнул ангел. — Ни больше, ни меньше. И меня всё устраивает. — Раз тебя всё устраивает, я буду рефлексировать исключительно объективно, — ухмыльнулся демон.       Ангел обезоруживающе улыбнулся. Тут он спохватился и направился было за пледом для своего холоднокровного друга, но тот совершенно неожиданно шагнул в его сторону. Азирафаэль отступил — и упёрся в стеллаж с раритетными книгами. — Наше положение отлично иллюстрирует концепцию баланса, тебе не кажется? — Демон непроизвольно придвинулся ближе. — Мне кажется, что конкретно моё положение оправдывает… — Азирафаэль рассеянно метнулся взглядом от камина до книг и от складки на пиджаке до своего отражения в солнцезащитных очках. — … какую-то другую концепцию… — Да что ты говоришь, голубчик? — Кроули упёрся рукой в полку с Нечестивыми Библиями позади Азирафаэля. Последний снова уставился на камин, но не удержался и окинул коротким взглядом жёстко очерченное лицо демона. — Если не прекратишь стрелять своими небесными лучистыми глазками, я подключу тяжёлую артиллерию. — Демон посмотрел на него поверх очков. Азирафаэль смутился окончательно. — Что ж, раз уж у нас вечер откровений, я тоже кое-что скажу… Хотя нет. — Кроули снял очки. — Есть идея получше.       Азирафаэль почувствовал прикосновение ко лбу. Холодный нос ткнулся в его переносицу. — Это что ещё значит? — вспыхнул ангел. — Не гоношись, так люди выражают свою… привязанность друг к другу, — раздражённо промямлил Кроули, словно ему не хотелось объяснять такие элементарные вещи. — Но так делают коты… — Помолчал бы.       Они постояли, соприкоснувшись лбами. В камине уютно потрескивали дрова. Чай остыл. Всё-таки придётся приговорить вино. — Очень… мило, Кроули, — неловко улыбнулся ангел. — Только не думай, что я теперь всегда буду это делать, — проворчал демон, отворачиваясь и кидая очки на стол. — Разовая акция. Люди придумали жесты на замену словам, грех ими не воспользоваться. — Но, Кроули, в таких случаях люди обычно делают так. — Азирафаэль замялся, но потом обогнул друга и решительно коснулся его щеки, легонько целуя. Кроули застыл, однако быстро нашёлся: поймал его губы и слегка смял своими. Не почувствовав как явной инициативы, так и очевидного сопротивления, он отстранился, напоследок лизнув друга в нос. — Полагаю, ты имел в виду французов, — предвосхищая вспышку праведного гнева, сказал Кроули. — Японец бы уж точно не сомневался, что ты мне дорог, ангел.       Треск дров прекратился, и демон исправил это недоразумение, щёлкнув пальцами. Стало теплее. Негодование отступило так же быстро, как и появилось, Азирафаэль задумчиво поджал губы и наконец глубокомысленно изрёк: — Слова, закреплённые поступками, заставляют в них поверить. — Он сделал шаг назад, вновь подперев полки с книгами. Демон осторожно приблизился к нему. — А это довольно… — Ангел прочистил горло и всё-таки подобрал, как ему казалось, нужное слово: — … интересно. — Интересно? — Кроули положил обе руки на стеллаж. — Во всяком случае, очень по-французски.       Демон закатил глаза и провёл носом от его щеки до уха, вдыхая знакомый запах. — Такой же мягкий на ощупь, как выглядишь, — вынес вердикт он и провёл рукой по кучерявому затылку. — Такой же мягкий, каким не хочешь казаться, — парировал ангел. — А ты вредный, пернатый! — игриво-угрожающе протянул демон и зарылся в волосы Азирафаэля. — Знаешь, это похоже на поедание булочек с вишней… — забыв как дышать, выдавил ангел.       Кроули отстранился, быстро облизнулся и, склонив голову, спросил: — Ты только что назвал меня булочкой с вишней? — Нет, я… — Азирафаэль запаниковал, не понимая, что выглядит чертовски, просто чертовски очаровательно. — Я… я хотел сказать, что это приятно… — Шесть тысяч лет, — прервал его трепыхания Кроули. — Что? — выдохнул Азирафаэль.       Демон плотнее прижал ангела к стеллажу и испытующе уставился на него своими лукавыми глазами. — Шесть тысяч лет я безбожно искушал тебя, голубь мой небесный, чтобы после порочного лобызания ты сравнил меня с выпечкой.       Ангел отвёл взгляд. Несмотря на продолжительность своего существования, он всё ещё смущался по поводу и без. Он знал только то, что ему нравилось быть с Кроули: вместе работать, обедать, разводить беседы, делиться тревогами и поддерживать его… Это было привычно и необходимо. Так будет всегда. — Но ты ведь любишь выпечку, верно? — наслаждаясь переливами алого оттенка на щеках ангела, усмехнулся Кроули. Азирафаэль вскинул брови и уверенно кивнул. — Ну, тогда это того стоило. — Правда? — Ещё бы.