peaceful life

Гермиона выгибается и протяжно выдыхает. Она запускает ладонь в его платиновые пряди и крепко сжимает их пальцами. Драко, удобно расположившись между ее ног, медленно скользит языком по влажным складкам, крепко стискивая девичьи бедра своими руками. Он втягивает в рот напрягшийся клитор и слегка посасывает, заставляя Гермиону еще сильнее прогнуться под воздействием электрических импульсов удовольствия, атакующих ее тело. Малфой мягко скользит одной рукой по ее боку, уже привычно обводит пальцем длинный шрам на ее животе, а потом обхватывает грудь ладонью и страстно сжимает одновременно с тем, как его язык проникает в нее. Гермиона задыхается в собственных стонах. Сильный разряд удовольствия прошибает тело, заставляя пальцы на ногах поджаться. Ощущение такое, будто ее сейчас разорвет на кусочки от внутреннего напряжения. Гермиона чувствует, как подступающий оргазм волнами наслаждения накатывает изнутри, заставляя стонать все протяжнее и развязнее. Она ощущает, как губы шевелятся, произнося его имя раз за разом, все громче и громче. Язык Драко между ее ног сводит с ума. Его пальцы, сжимающие и оттягивающие ее сосок, мешают нормальной мозговой деятельности. Гермиона тяжело дышит и лишь сильнее вцепляется в его волосы, которые уже стали влажными. Она чувствует его взгляд. Пронзительный серый взгляд, который всегда заставляет ее сердце биться чаще. Драко любит так делать — разглядывать ее тело, наблюдать за тем, как она стонет, не контролируя себя, смотреть на реакцию от его слов или действий. Сначала она очень смущалась, пыталась абстрагироваться и перестать чувствовать себя некомфортно, но спустя время ей стало это нравиться. Она поняла, что так — под его потемневшим голодным взглядом, которым он всегда гипнотизирует ее в постели, — чувствует себя желанной и сексуальной. Драко тем временем опять втягивает в рот клитор, убрав руку с девичьего бедра, вводит в нее два пальца и начинает ритмично трахать Гермиону ими, следя за ее реакцией. Она вскидывает бедра и инстинктивно двигается ему навстречу. В ушах начинает шуметь, а сердце так сильно бьется в груди, словно хочет вырваться наружу. Грейнджер цепляется свободной рукой за простынь, стараясь удержать себя на месте, потому что ей кажется, будто она может разлететься на кусочки от удовольствия. Имя Драко срывается с ее языка вперемешку с лихорадочными стонами, и она понимает, что подходит к грани. Еще немного, и… Малфой сгибает внутри нее пальцы, упираясь ими в самую чувствительную точку, и спустя мгновение тело Гермионы дрожит и изгибается в оргазме так сильно, что ему приходится схватить ее обеими руками за бедра, чтобы удержать на месте. Она тяжело дышит, пытаясь прийти в себя. Все ее тело — от кончиков пальцев на ногах до макушки — тонет в ощущении восхитительного удовлетворения. Лежа с закрытыми глазами, она чувствует, как Драко мягко облизывает ее лоно, будто успокаивая, и ей так хорошо, что улыбка сама растягивается на припухших губах. — Ты сейчас похожа на кошку, — насмешливо шепчет Драко куда-то в ее тазовую косточку. — Что, настолько хорошо? — Нарываешься на комплименты, чтобы потешить свое раздутое эго? — хмыкает Гермиона, наконец-то приподнимая веки и встречаясь взглядом с Малфоем. — Если бы. Ты столько раз повторила за последние несколько минут «Драко», «пожалуйста», и «о Боже», что мое эго чрезмерно сыто. Гермиона закусывает нижнюю губу, смущаясь под его откровенно похотливым взглядом, и хватает Драко за запястья, начиная тянуть на себя. — Иди сюда. Драко долго просить не надо. Он сам безумно возбужден, что подтверждает его твердый, сочащийся смазкой член, упирающийся ей между ног, когда Малфой накрывает ее тело своим. Они оба горячие и влажные от пота, но это по какой-то необъяснимой причине лишь сильнее заводит. Малфой втягивает ее в медленный, ленивый поцелуй, а Гермиона обхватывает его талию ногами. Она скользит руками по его плечам к бокам и спине, обводит пальцами каждый шрам, украшающий его тело, каждую родинку и неровность. Драко и Гермиона не свели большинство напоминаний о своих боевых ранениях, просто потому что это часть их жизни — не было смысла избавляться от этого. Они иногда долго лежали в кровати, рассматривая под разными углами уже изученные шрамы друг друга, и вспоминали, когда получили ту или иную рану. Драко скользит губами по девичьей щеке к шее и втягивает в рот чувствительную кожу ее горла, заставляя Грейнджер тут же забыть обо всем. Гермиона сильнее сжимает его талию бедрами и выгибается, открывая ему больший доступ к своей шее. От него пахнет гелем для душа и домом. Раньше бы она еще сказала безопасностью, но сейчас уже нечего бояться. Война закончилась еще год назад, и только сейчас Гермиона начинает привыкать к мирной жизни, за которую они так боролись. Его ладонь накрывает ее грудь, чуть сжимая и оттягивая сосок, а потом медленно скользит вниз, обхватывая ее ягодицу пальцами. Она чувствует, как его язык скользит по коже ее шеи к ключицам, а потом его губы ласкают выпирающую косточку. Гермиона тихо стонет, потираясь влажной промежностью о член, желая наконец ощутить его в себе, а Драко хрипло выдыхает ей в кожу, вжимаясь тазом в ее тело. Малфой любит так делать. Медленно, томно ласкать ее губами, языком, руками, заставляя метаться под ним, умолять о большем, а потом в один момент врываться в нее жестко, сильно, выбивая все разумные мысли из головы. Гермиона же всегда наслаждается этим переломным моментом его срыва, ей нравится выводить Драко из себя, заставлять действовать менее аккуратно и более грубо. Малфой, оставляя дорожку влажных поцелуев, спускается к ее груди, обхватывая губами сосок и сразу же поднимая взгляд на ее лицо, стараясь не упустить ни единой эмоции. Гермиона стонет, приоткрыв рот, а Драко свободной рукой проводит большим пальцем по ее щеке. Его язык поочередно играет с ее сосками, покрывая их слюной и заставляя болеть от напряжения. У Гермионы внутри все опять скручивается от желания. Низ живота томно тянет, а клитор болезненно пульсирует, будто она и не кончила несколькими минутами ранее. Ощущение такое, словно возбуждение искрится под кожей, подстегиваемое Драко, который играет на ее теле, как профессиональный музыкант. Грейнджер едва сдерживается, чтобы не попросить Малфоя наконец трахнуть ее. Она только лишь открывает глаза и сразу встречается с его жаждущим, потемневшим от похоти взглядом. Гермиона рассматривает его взъерошенные платиновые волосы и несколько прядей, упавшие ему на лоб, наблюдает за тем, как он, не скрывая наслаждения, играет языком и зубами с ее сосками, и она, глядя на все это, едва может дышать от желания. Она чувствует, как нежно ладонь оглаживает ее щеку, и тут же, слегка повернув голову, обхватывает его большой палец губами, не отрывая глаз от его лица. Драко замирает, а черты его будто заостряются от едва сдерживаемой похоти, пока он наблюдает за ней. Гермиона ощущает, как сердце лихорадочно бьется в груди, а напряжение между ними с каждой секундой сгущается все сильнее. Она решает действовать дальше и вбирает его палец по вторую фалангу, лаская языком солоноватую кожу. Два удара сердца и один неровный вздох. Драко внезапно набрасывается на нее с тихим рыком. Так, как она любит. Его палец резко пропадает из ее рта, а губы сразу же врезаются в ее. Их языки сплетаются друг с другом, борясь за господство, пока они хрипло стонут в жадный поцелуй. Гермиона чувствует, как все внутри дрожит от желания, и цепляется пальцами за мужские плечи, стараясь притянуть его к себе еще плотнее, хотя ближе уже некуда. Драко чуть отстраняется, направляя член в нее, и резко входит. Оба громко стонут, вцепившись друг в друга, и сегодня на их телах наверняка расцветут синяки. Гермиона чувствует потрясающую наполненность внутри себя, но этого мало. Ей будто жизненно необходимо, чтобы он схватил за ее бедра и начал буквально втрахивать в матрац кровати, не заботясь ни о чем. — Драко, пожалуйста, — сквозь тяжелое дыхание шепчет она, опять встречаясь с ним безумным взглядом, и лишь на секунду ловит его похотливую ухмылку. А потом он делает то, чего они оба так жаждут. Малфой выходит из нее и так же резко врывается, заставляя Гермиону вскрикнуть и закатить глаза. Она закидывает руку назад и хватается ладонью за спинку кровати, пока Драко, глухо постанывая сквозь стиснутые зубы, трахает ее так, что мозги и тело превращаются в желе. Она чувствует, как капля пота стекает по виску вниз, а легкие болят от загнанного дыхания. Драко, чуть отстранившись, закидывает обе ее ноги себе на плечи и склоняется над Гермионой, хватаясь за спинку кровати поверх ее ладони. Их взгляды опять пересекаются, а движения Драко внутри нее становятся более лихорадочными. От нового угла проникновения все внутри начинает покалывать от удовольствия, но Гермионе все еще чего-то не хватает. Она протискивает свободную руку между их телами и скользит пальцами по набухшему клитору, отчего внутренние стеночки еще плотнее обхватывают член, так потрясающе двигающийся в ней. На лице Драко проскальзывает выражение, которое Гермиона в тумане возбуждения никак не может идентифицировать, а потом он грубо отталкивает ее руку, заменяя своей. Грейнджер громко стонет, постоянно повторяя его имя вперемешку с бессмысленными словами удовольствия, а Драко круговыми движениями ласкает клитор, сильно врываясь в ее тело с каждым толчком. Гермиона оглаживает его плечи, ощущая, насколько влажная от пота его кожа и как перекатываются под ней его мышцы, и ловит себя на том, что хочет посмотреть на то, как они смотрятся со стороны. Ведь наверняка все его тело в напряжении выглядит просто нереально. — Давай, Грейнджер, — хрипло произносит Драко, опять перехватывая ее затуманенный желанием взгляд. — Я хочу, чтобы ты кончила для меня. Прямо сейчас. — Ох, Драко… Гермиона чувствует, как от его слов очередной электрический импульс скручивает внутренности, и этого оказывается достаточно. Она впивается ногтями в его плечо, до боли сжимает спинку кровати и выгибается, ощущая, как ее внутренние стеночки пульсируют вокруг члена, что приводит к краю и Драко. Он громко, несдержанно стонет, делая последние резкие движения, и обессиленно упирается головой в изгиб своего локтя. Когда Гермиона приходит в себя, Драко уже лежит рядом на спине и притягивает ее к себе. Их тела горячие и влажные, но это нисколько не мешает. Они лежат, переводя дыхание, а Гермиона чувствует, как сильно под ее ладонью, находящейся на груди Малфоя, бьется его сердце. Странное желание заползти прямо внутрь него, чтобы остаться рядом навсегда, завладевает всем существом, но Гермиона лишь крепче прижимается к его телу и оглядывает пустую спальню с чистыми белыми стенами. В комнате стоят лишь большая двуспальная кровать, на которой они лежат, и прикроватная тумбочка, на которой валяются их волшебные палочки. На полу еще со вчерашнего дня разбросаны их вещи, и Гермиона думает, что в ближайшее время надо купить шкаф для одежды. Они с Драко только позавчера переехали со своими скромными пожитками в их новую квартиру в центре магической части Лондона. В ней не было ни мебели, ни обоев на стенах, а потому они успели купить только самое необходимое — стол и стулья на кухню, а также кровать и прикроватную тумбочку. Все просто произошло так неожиданно, что Гермиона не успела подготовиться. Поселиться им было негде, так как Грейнджер до войны всегда жила с родителями, а Малфой-мэнор в одну из финальных битв с Пожирателями сравнялся с землей. Потому Драко и Гермиона остались в бывшем убежище вместе с несколькими друзьями, которым тоже некуда было податься. А позавчера Малфой просто пришел и сказал, чтобы она собирала вещи — они переезжают. Это не было общим решением, взвешенным и продуманным, они просто заговорили об этом на прошлой неделе, когда Симус, обитающий в этом же доме, опять помешал их уединению в гостиной, а позавчера Драко пришел и потряс перед ее лицом ключами от квартиры. Это было неожиданно, но безумно приятно. Гермиона, даже если постарается, не сможет вспомнить, когда именно это произошло, когда их непосредственная близость стала неотъемлемой составляющей их существования. Просто они столько пережили, едва не потеряв друг друга, что теперь расставание на долгое время ощущалось как самая настоящая пытка. Именно поэтому сожительство стало их общим, не обговариваемым решением сразу после войны, и они беспрекословно ему следовали. Гермиона глубоко вздыхает, наслаждаясь уютными объятиями Драко, и грустно улыбается, понимая, что несколько лет назад все это казалось далеким, едва ли возможным будущим, ведь в любой момент на одной из битв с Пожирателями смерти они могли погибнуть. По телу тут же проходит дрожь бесконтрольного страха, и Гермиона еще сильнее прижимается к Драко, вскидывая голову и встречаясь с ним глазами. Сейчас Гермиона не представляет жизни без него, хотя когда-то не могла находиться с ним в одной комнате, при этом не планируя, как бы побольнее вцепиться ему в глотку. Еще в самом начале войны с Волдемортом Малфой перешел на светлую сторону, что, естественно, настораживало всех волшебников, которые когда-либо контактировали с ним в школе. Прошел год, прежде чем большинство членов Ордена Феникса, поучаствовав с ним в многочисленных битвах с Пожирателями, смогли принять его. Гермиона помнит, как для нее все это было сюрреалистично. Она находилась на собраниях по планировке очередного нападения на логово темной стороны, а перед ней с самым серьезным видом расхаживал сам Драко Малфой, рассказывая тактику боевых действий. Ей пришлось очень сильно постараться, чтобы принять его в рядах как союзника, привыкнуть к его присутствию, научиться доверять во время сражений, а потом… Гермиона сама не знала как, но она влюбилась в него. Их отношения прошли долгий путь в несколько военных лет, пока Грейнджер в какой-то момент, занимаясь с ним сексом в ночь перед очередной битвой, не поняла, что ее сердце начало выпрыгивать из груди от страха не за себя, не за Гарри или Рона, не за множество друзей и знакомых, а за него. За Драко Малфоя, ее бывшего школьного врага, союзника и любовника. Она хотела вцепиться в него и никогда не отпускать, ей было тошно лишь от одной мысли, что следующим, кто не вернется в убежище, будет именно он. Но приходилось брать себя в руки и отпускать его или уходить самой на очередное смертельное задание. Она до сих пор помнит это ужасное, леденящее душу ощущение, от которого хотелось биться в конвульсиях и реветь навзрыд, лишь бы остаться рядом с ним и никогда не отпускать. Однако это война, и у них общая цель, ради которой все, пересиливая себя, вставали каждый день и шли на очередное задание, не зная, встретятся ли они еще со своими любимыми. Светлая сторона билась за мирное будущее, за жизнь без страха и войны, и у них это получилось. Мирная жизнь наступила, но война навсегда осталась в их памяти, заставляя просыпаться посреди ночи, чтобы проверить дыхание любимого, чтобы понять — они живы, им ничего не угрожает. Драко проводит ладонью по ее щеке и убирает с лица волнистую каштановую прядку, заставляя Гермиону моргнуть и вынырнуть из мыслей о прошлом. — У тебя опять этот взгляд. — Что? — хмурится Гермиона. — Какой? Она проводит пальцами сквозь платиновые пряди и глубоко вдыхает запах его кожи, словно стараясь насытиться им. — Ты опять смотришь на меня так, будто мы расстаемся перед очередным боем. Гермиона чувствует, как ее щеки начинают гореть румянцем, и закусывает губу. Иногда ей кажется, что Драко использует на ней легилименцию, потому что он всегда знает ее мысли и желания. — А ты помнишь тот взгляд? Малфой переворачивается, прижимает ее своим телом к кровати и крепко обнимает, зарываясь лицом в изгиб ее шеи и обдавая дыханием чувствительную кожу. — Я его никогда не забуду, — шепчет он рядом с ее ухом. Гермиона ощущает, как внутри все опять переворачивается от его слов. Драко редко говорит о чувствах, но когда это происходит — его слова будто врезаются в ее подкорку, оставаясь там навсегда. — Я просто подумала... что бы было, если… — Гермиона рассеянно гладит его спину, не зная, стоит ли сейчас, в момент счастья и умиротворения, говорить о прошлом. — Ну, что бы я делала, если тебя бы не стало. В конце ее голос так подрагивает и опускается до шепота, что слова едва различимы, ведь говорить об этом еще хуже, чем просто думать. Опять хочется забраться прямо внутрь него, чтобы никогда не ощущать этого паршивого чувства. — И ты думаешь об этом именно сейчас, Грейнджер? После секса? Серьезно? Гермиона хмыкает и качает головой, ощущая его легкие поцелуи на плече. — Да, такая я странная, — заявляет она, полностью копируя его манеру речи, которую уже досконально изучила за столько лет. — Тебе же вроде нравится, разве нет? Драко отстраняется, чтобы видеть ее лицо, и закатывает глаза, но затем счастливо ухмыляется и пальцем щелкает ее по носу. Он укладывает голову на ее плечо, наслаждаясь тем, как Гермиона перебирает его пряди. Несколько минут они молчат, погруженные в этот момент спокойствия, а потом он вдруг открывает глаза и серьезно смотрит на нее. — Так и что бы ты делала? — Что? — переспрашивает Гермиона, уже даже забыв о теме их разговора за ощущением всеобъемлющего умиротворения. — Что бы ты делала, если бы меня не стало? — Я бы умерла, — без раздумий говорит Грейнджер, разглядывая его понимающее выражение лица. Гермиона опять чувствует ком в горле и дрожь страха по телу. Она крепко обнимает его ногами и руками, пытаясь выкинуть это из головы, но перед глазами проносятся все те разы, когда они прощались, думая о смертельном исходе. Гермиона вспоминает, как внимательно смотрела на входную дверь, надеясь, что вот сейчас он войдет сам или его раненого, но живого внесет в дом кто-нибудь из знакомых. Однако проходили минуты, а он так и не появлялся. Уже ощущая, как сердце опускается в пятки, она тихо интересовалась у кого-нибудь из друзей, где Малфой, и они, удивленно приподняв брови, заявляли, что его всего лишь призвали в штаб для планировки очередного задания. Гермиона до сих пор помнит это чувство счастья от осознания того, что он жив. Они долго обнимаются, а сознание, словно издеваясь, подкидывает гнетущие мысли, начиная опять бередить старые раны. Гермиона вспоминает смерти своих друзей и знакомых, вспоминает, как из ее палочки впервые вырывается зеленый луч света и Пожиратель замертво падает на землю, вспоминает свою панику от первых битв и полную сосредоточенность в последних, а потом она вспоминает ее черед прощаться с Драко и как он тогда смотрел на нее. Такой взгляд на его лице появляется не реже, чем на ее, и Гермиона всегда пытается отвлечь его, поцеловать, обнять, лишь бы дать понять, что это все в прошлом. — А о чем ты думаешь, когда у тебя появляется такой взгляд? — неожиданно срывается с ее губ, и Гермиона неловко замирает под ним. Прошло столько лет, а они все еще не умеют разговаривать о чувствах. — Я не делаю такой взгляд, — предсказуемо отрицает Драко. — Ага, конечно, — теперь очередь Гермионы закатывать глаза. — Мне ли не знать, какой у тебя бывает взгляд. Я его тоже никогда не забуду. Драко молчит, выводя узоры на ее коже. Медленно целует в губы, пробегается ладонью по ее боку, опять скользя пальцами по ее длинному шраму на животе. Гермиона наслаждается моментом, прикрыв глаза. Просто дышит, чувствует и хочет раствориться в этом мгновении, почти забывая о том, что она ждет ответа на свой вопрос. Даже все мысли о войне, боли и расставании уходят на задний план. Однако губы Драко замирают у ее уха, и его дыхание начинает щекотать чувствительную кожу. — Я часто мысленно благодарю Фреда за то, что он... — Малфой глубоко вздыхает, его руки напрягаются, и Гермиона крепче обнимает Драко, краем сознания понимая, что если бы она сейчас смотрела в его глаза, то наверняка зарыдала от прошлой боли. — За то, что он пожертвовал собой и закрыл тебя своим телом от Авады. Я не знаю... Голос Драко срывается, он крепко сжимает ее, и Гермиона без слов все понимает. Он бы тоже умер, если бы умерла она. Они цепляются друг за друга, ощущая, как от эмоций начинает трясти. Малфой не любит это. Он не любит настолько поддаваться чувствам, а потому опять целует ее так твердо и грубо, что воздух почти электризуется. Его руки настойчиво скользят по изгибам ее тела, и Гермиона уступает и почти тает, тоже пытаясь забыть тот момент, когда прямо перед ней с улыбкой на губах умер Фред Уизли, закрывая ее собой. — Черт! — из коридора слышатся грохот и какие-то стоны. Они тут же вскакивают с кровати, привычно хватая с тумбочки волшебные палочки, но потом слышат: — Мерлин, Гарри! Ты же в очках! Как можно было это не заметить! Знакомый голос Джинни действует расслабляюще, и Гермиона откидывает палочку обратно на тумбочку. Они с Драко переглядываются, не понимая, что друзья забыли в их квартире. Малфой натягивает лишь боксеры, а Гермиона закутывается в простыню. Они быстро целуются в губы, будто не могут перестать взаимодействовать друг с другом, и вылетают в коридор. У входной двери с самым раздраженным выражением лица, на которое только способна, стоит Джинни, а на полу, распластавшись в луже светлой краски, которой Драко и Гермиона собирались выкрасить стены, лежит Гарри. Пакеты из его рук выпали и отлетели дальше по коридору, а сам он, матерясь сквозь зубы, поднимает голову и пытается нашарить свои очки в луже краски. Гермиона встречается взглядом с Джинни, и девушки сразу начинают заливисто смеяться, в то время как Драко двигается прямо к месту «аварии». — Мерлин, Поттер, мне пришлось стоять рядом с Гермионой несколько часов, прежде чем она выбрала эту краску, а ты решил прийти и все уничтожить! Драко, все еще возмущаясь, помогает Гарри встать и начинает очищать пол от безвозвратно потерянного ведерка краски. — Привет, — здоровается Гермиона, прекращая смеяться, и подходит ближе к прихожей, заставленной коробками. — Вы вообще откуда здесь? — Вы же дали нам вчера запасные ключи, — отвечает Джинни и, тряся в руках пакетами, продолжает: — И мы зашли к вам с подарками! — Что? — На новоселье. — Но... — Мы подумали, что можем помочь вам с ремонтом и... — О да, — тут же вклинивается Драко. — Спасибо, Поттер, ты, конечно, очень помог. Мы ведь именно паркет хотели покрасить в этот цвет. — ...и отметить ваш переезд в собственную квартиру, которая всего в паре кварталов от нашей! — продолжает Джинни, даже не обращая внимания на возмущение Малфоя. — Мерлинова борода, вы что, теперь постоянно будете у нас ошиваться? — опять раздраженно бухтит Драко, нагибаясь прямо перед Гарри, чтобы поднять с пола пакеты, которые тот уронил при падении. — Ради Годрика, надень штаны, Малфой! — стягивая с себя испачканную мантию, тут же отвечает ему Гарри. — Мы принесли огневиски! — кричит Джинни, не давая Драко начать свою возмущенную тираду по поводу их прихода в квартиру. — А, ну тогда ладно, хоть какая-то от вас польза, — сразу шутливо смягчается Малфой, унося пакеты в сторону кухни и даже, видимо, не думая надеть штаны. — Ванная дальше по коридору, Поттер. Гарри отправляется умыться, а Джинни наконец-то обнимает Гермиону, оглядывая ее с хитрым выражением лица. — Уже час дня, а вы все еще в кровати. Ты должна поделиться со мной, как вы это делаете, потому что я мечтаю так же, а Гарри с утра пораньше постоянно хочется куда-нибудь пойти. — Вот такая она — семейная жизнь Поттеров, — выдает Драко, входя в коридор, чтобы забрать сумки из рук Джинни. — А я говорил тебе, Гермиона, что Джиневра такая нервная, потому что ее Поттер плохо трахает. — Ах ты! — Джинни пытается дать Малфою подзатыльник, но тот вовремя уворачивается и, смеясь, отправляется на кухню. Подруга бежит за ним, собираясь, видимо, приструнить Драко, как своих братьев, а Гермиона, все еще в одной простыне, останавливается в дверном проеме, с легкой улыбкой наблюдая за Малфоем и Джинни, бегающими по кухне, в которой стоят лишь стол и шесть стульев. Драко в своей манере шутливого высокомерия пытается поддеть миссис Поттер, при этом защищаясь от грозной девушки стулом, выставив его ножками вперед. — Ты чего тут стоишь? Гарри появляется рядом с Гермионой, наконец-то приобнимая ее в приветствии. Очистив магией свою одежду и очки, Поттер отмывает краску с волос, и теперь темные пряди непривычно зализаны назад. — Просто, — пожимает плечами Гермиона, кивая на Драко и Джинни, все так же громко препирающихся друг с другом. — Скоро должны прийти Рон, Невилл, Лаванда и Дин. Мы все хотели… — Поттер, твоя жена бешеная! Теперь я понимаю, почему ты не хочешь ее трахать! — Что-о-о? Гарри переводит взгляд на Малфоя, который пытается увернуться от подзатыльников Джинни, и несется в комнату, не зная, помочь жене или все-таки Драко. Слышатся смех, крики и топот. Гермиона смотрит на то, как трое ее родных людей носятся по кухне, словно малые дети, и губы сами растягиваются в широкой счастливой улыбке, а к глазам опять начинают подступать слезы от осознания происходящего. Они так долго ждали этих беззаботных дней. Они так сильно боролись за эту мирную жизнь, превознемогая боль, чувство утраты и расставания. И у них получилось. Они смогли.