Нищенка

      — Я — Мэри-Энн, а может, Лиз-Мари. Зови меня, как хочешь, и я соглашусь, — пропела она. Её голос звенел тихо и нежно, словно китайская музыка ветра.       — А как ты сама называешь себя? — спросил он.       — Славный выдался денёк! Потому сегодня я зову себя Роуз. Посмотри-ка, там — я, и здесь — тоже я. Я — это ты, но не только, я — это все вы. Можешь звать меня Джоном, если хочешь, Джон.       Он огляделся по сторонам, проверяя, не видит ли кто, что он разговаривает с чудной нищенкой, и зябко запахнулся в плащ — уж больно сильно дуло с моря.       — Откуда тебе известно моё имя? — резко бросил он.       — Ах, такой простецкий тип, как ты, непременно окажется Джоном. Я даже не сомневалась. Будь твоя челюсть поменьше, я бы, пожалуй, решила, что ты Джек.       «Она издевается», — подумал он, давя вспышку ярости и вспоминая, зачем приехал в этот никчёмный портовый городишко.       — Я здесь, чтобы забрать тебя с собой, Роуз.       — Вот как! Славный парень Джон, хочешь жениться на мне? Возьмёшь Роуз-бесприданницу, нищую Роуз в свой тёплый дом, а?       — Что ты городишь? У меня уже есть жена, иначе я бы не баллотировался в президенты. Но я не могу управлять страной без поддержки самой страны. Ты понимаешь?       — Были времена, были времена, — печально затянула Роуз. — Королевская семья жила во дворце. Славная была королева, чёрт побери!       Он нервно переступил с ноги на ногу, достал сигарету и закурил. Морской ветер тут же уносил прочь вонючий сигаретный дым, но не голос Роуз.       — Ты хочешь стать моим президентом, малыш Джон? Но знаешь ли ты, каких великих правителей рождала моя земля? Ещё не так давно я качала на ноге последних принца и принцессу, когда они были совсем крошками. Они умерли на моих руках, и я чувствовала, как оборвались их грандиозные судьбы, и я рыдала навзрыд.       — Я справлюсь, — сказал Джон. — Я смогу возродить государство. Что толку с твоих королей? Они уже давно не властвовали по-настоящему. Хватит жить прошлым! Мы должны стать передовой страной. А ты всё валяешься в грязи и плачешь о минувших днях. Жалкое зрелище.       — Мне уже не стать великой. Моё время закончилось. Даже у жизни Нации есть предел, — ответила Роуз.       Джон разозлился.       — Прекрати! — заорал он. — Ты слышишь?! Я родился в этой стране, я прожил здесь половину своей жизни, и я не собираюсь смотреть, как она медленно загнивает! Не смей увязать в прошлом, не смей!       Он схватил её костлявый бледный локоть и резко встряхнул, она вскрикнула от боли.       — Я ещё вернусь, — свирепо сказал он. — Вот увидишь. Всё изменится, всё станет лучше, чем было триста лет назад. И мне не нужно твоё согласие, я справлюсь сам.       Она смотрела на его широкую спину, пока он не скрылся в узеньком вертлявом переулке, каких в этом городке было множество.       — Я Габриэль, я Сара, я Элизабет, — прошептала она. — Я — это так много, но у меня осталось так мало. Я нищая, как церковная мышь. Я не верю, что меня спасут от холода.       Она уткнулась носом в свои коричневые тряпки и тихо всхлипнула. Пронизывающий ветер завывал в снастях голых кораблей, стоявших в порту.