Ни стыда ни совести (Atrocious, shameless)

Ронан открывает дверь Монмутской фабрики; ключ у него всё ещё есть, хотя на ночь здесь он остаётся редко. А когда остаётся, то, скорее, в знак солидарности с Ганси, который тоже страдает от бессонницы, а не по каким-то другим причинам. Услышав, как открывается дверь, Ганси поднимает голову и улыбается, но тут же хмурит брови, замечая в руках у Ронана упаковку из двенадцати банок. Ронан достаёт одну и бросает ему. Ганси ловит её: — Сейчас девять утра. — Через минуту оно тебе понадобится. — Маловероятно, по-моему, — говорит Ганси, но банку из рук не выпускает. Ронан достаёт и открывает второе пиво. — Тебе нужно найти у Блу точку G. — И присасывается к своей банке. Он успевает выпить половину прежде, чем к Ганси возвращается дар речи, и даже тогда Ганси хватает только на: — Что… что ты… с чего… — Она всё ещё смотрит на губы Адама, когда мы зависаем все вместе, — говорит Ронан. — Сначала мне было по фигу, потому что было смешно, но дошло уже до того, что она впадает в транс, когда пялится на него, а это, блин, жутковато. Ты бы как-то поднажал, чтобы она словила кайф и прекратила фантазировать о моём парне. — Это… что за… Никуда я не нажимаю! Ронан ухмыляется: — Заметь, ты сам это сказал, не я. — Я другое сказал, — возражает Ганси, но Ронан не успевает указать, насколько он ошибается, поскольку то, что Ганси говорит дальше, ещё хуже: — Мы даже сексом не занимаемся! Ронан таращится на него во все глаза. Ганси краснеет. — Да уже сколько месяцев, на фиг, прошло! — бурно взмахнув руками, Ронан проливает пиво на пол, но это, чёрт возьми, не его проблема. — Она же постоянно здесь торчит! Чем вы вдвоём занимаетесь всё это время?.. — Разговариваем, — раздражённо отвечает Ганси, словно это он изо всех сил старался предоставить своему бывшему соседу по комнате неограниченное личное пространство — и всё, оказывается, зря. — И делаем уроки, и… разговариваем… — Про «разговариваем» ты уже сказал. — И она помогает мне собирать модель Генриетты. И… — он опускает взгляд на свои руки и улыбается так, что светится от счастья, хотя лицо у него всё ещё алое. — Иногда мне просто нравится обнимать её и знать, что она рядом. Ронан говорит: — Ничего более гейского я в жизни не слышал. Ганси сердито смотрит на него: — Ты гей! — Да в гействе ты переплюнул всё, что когда-либо вообще делал я. — Ронан отставляет свою банку с пивом. Ситуация гораздо серьёзнее, чем он предполагал. — Послушай, блин, это та ещё проблема. Блу самая озабоченная девчонка на свете. Надо действовать. Разговорами ты ничего не порешаешь. — Прошу меня простить, — говорит Ганси холодно и отстранённо, — но я хочу допить вот это пиво и пойти пережить нервный срыв в гостиной. — Подхватив всю оставшуюся упаковку, он уходит в бывшую комнату Ноя, которую Ронан метко именует «пещерой птичьего дерьма». Ронан тянет остатки из своей банки и сердито смотрит на картонную Генриетту, из-за которой Ганси обламывает кайф себе и усложняет жизнь ему. Минутой позже в дверь просовывается голова Ченя. Не знал, что у него есть ключ, кисло думает Ронан. — Неужели вмешательство во внутренние дела свершилось без меня? — Отвали. — О, как я понимаю, успехом оно не увенчалось. — Чень, будто не замечая скрытую угрозу в присутствии Ронана, входит в комнату. — Я ведь предупреждал — человек не станет целоваться лучше оттого, что на него наорали. — Я не орал. — Что ж, признаю ошибку. Ведь ясно же — всё решилось раз и навсегда, и потому-то у тебя на лице такое ликование. Ронан бросает на него хмурый взгляд, но Чень только делает жест, говорящий «вот и я о том же», и Ронан хмурится ещё сильнее. — Не переживай. — У Ченя хватает духа утешительно похлопать Ронана по плечу. — То, что не достигается устрашением, ещё может откликнуться на другие тактики. Ронана охватывает знакомое ощущение. Это как проснуться, осознавая, что вынес что-то из сна, но не понимать, что именно — смутный ужас, страх, который затапливает изнутри, примораживает к месту. — Какие ещё тактики? — Я предлагаю практическую демонстрацию. — Не собираюсь я целовать Ганси! — А про тебя тут никто и не говорит. — Чень подмигивает и направляется в гостиную. Ронан остаётся парализованным так долго, что слышит, как Ганси произносит «Генри, привет», а потом включается слепой инстинкт, животная потребность защитить себя. Ронан вскакивает с дивана и выбегает за дверь. Ему необходимо поехать в Амбары, или оторвать Адама от работы, или вломиться в Агленби и поджечь школу — просто оказаться где угодно, лишь бы не здесь. - Когда в следующий раз они все впятером собираются на Монмутской фабрике, Блу уже не смотрит на Адама долгим мечтательным взглядом. Она вообще на него почти не смотрит, даже если разговаривает с ним. Она не сводит глаз с Ганси и Ченя. Это не такое облегчение, как Ронан надеялся. — fin —