Хвастун

      В послеполуденной тени на густом травянистом ковре в самом укромном уголке леса разговорились однажды два кота: чёрный и серый.       – Сегодняшний обед был просто восхитителен, – заявил чёрный кот, неспешно облизываясь и умывая усы. – Чудо как хорош! Почти так же хорош, как тот, что подавал мне мой человек.       – "Почти"? – с иронией мяукнул серый кот и недоверчиво сощурился. – Уж не хочешь ли ты сказать, что там тебе доводилось отведать что-то более вкусное?       – Именно так, – чёрный кот с важностью кивнул. – Каких только лакомств хозяин не приносил мне! И всегда только самое свежее. Вдобавок постоянно баловал меня изысканными деликатесами, – кот закончил умываться и вальяжно развалился на поляне, примяв зацветающий клевер. – Да-а, что у меня была за жизнь, что за жизнь! Мой человек во мне души не чаял. Обожал меня как... как... – он замялся, пытаясь подобрать подходящее сравнение, и завертел головой по сторонам в поисках идей, но вокруг была лишь трава, луговые цветы да ажурная тень, кружевной вуалью наброшенная на землю.       – Значит, ты тоже был домашним котом? – уточнил серый, на секунду оторвавшись от своего обязательного моциона.       – "Домашним котом!" – чёрный оскорблённо фыркнул. – Я был любимым питомцем! Полноправным членом семьи! Двадцать лет, двадцать долгих лет я прожил в неге и довольстве, окружённый любовью, лаской и заботой. Каждый день начинался с того, что я будил своего человека, а он чесал меня за ушком и давал еду. А каждый вечер я укладывался рядом с ним в кровати и мурчал, засыпая. Каждый вечер, веришь? И моему человеку даже в голову не приходило меня прогнать. Ах, как же он меня любил!.. Серый кот невольно подумал, что чёрный – порядочный зазнайка.       – Мой человек никогда не сгонял меня с колен, даже когда я выпускал когти, – хвастливо продолжал чёрный. Его зелёные глаза самодовольно сверкнули. – Я уж молчу про то, что он никогда не поднимал на меня лапу, даже если мне доводилось что-то разбить или зажевать. Я любил, я был любим, – более счастливую жизнь сложно вообразить. Когда же мне пришло время уходить, мой человек рыдал, держал меня на руках и гладил, не останавливаясь ни на секунду.       "Балабол и болтун. Надо же, души в нём не чаяли! Хотя... Должно же хоть кто-то вытянуть счастливый билет".       Вслух же пробурчал:       – Прямо-таки фантастика какая-то. Везунчик ты, однако.       Чёрный кот вдруг переменил позу, перекатившись на живот.       – А ты? – осведомился он, с любопытством глядя на своего собеседника. – У тебя было не так? – И не попросил – потребовал: – Расскажи!       Серый кот глубоко зевнул и уселся, подмяв под себя лапы, собираясь с мыслями.       – Ну, ты так прямо красочно всё расписал... На фоне этого моя жизнь, наверное, покажется тебе заурядной. Ничего примечательного в ней не было, – кот прикрыл глаза, зарываясь в воспоминания. – Нет, конечно, моя хозяйка меня любила. Как же иначе? И крыша над головой у меня была, и уютная лежанка возле батареи, и миска, полная еды.       – А веником прилетало? – деловито осведомился чёрный.       – Было пару раз, – помедлив, признался серый. – Но я тогда порядочно нашкодил. Так что – за дело. А ещё помню такое чудище, пылесос зовётся. Жуть как страшно воет.       – Пылесос? – не понял чёрный. – Это ещё кто такой?       – Есть такой зверь, – объяснил серый. – Он воет как стая бешеных псов. Правда, не дерётся, да и не кусается толком. По большому счёту, он безвредный, но всё равно страшно. Хозяйка пугала меня им иногда. Ума не приложу, зачем. Видать, для развлечения просто.       – Боже упаси, – ханжески сморщился черный. – Чтоб меня, да вдруг пылесосом? Такое и представить невозможно.       – А вот водных процедур я боялся куда больше пылесоса, – продолжал серый. – Бр-р-р. Как вспоминаю, аж дрожь берёт.       – Мыли?       – Мыли. И шерсть вычесывали регулярно, и колтуны выстригали, и уши чистили. Сам понимаешь, приятного мало.       Чёрный кот промолчал.       – Это сейчас я осознаю, что все эти экзекуции были для моего же блага, – серый кот снова вздохнул. – Тогда я почему-то не мог понять этого. Мне казалось, меня утопить хотят. А хозяйка моя – тонкая ранимая натура, я был нужен ей. И то, что иной раз она меня чересчур сильно тискала, и то, что на руки брала, – так это ж не со зла. Помню, как я столкнул на пол её любимую кружку, а кружка возьми да и разбейся вдребезги, – и хозяйка не стала меня ни бить, ни ругать, просто собрала осколки и вытерла лужу. А через пару дней принесла откуда-то точно такую же кружку. Другую. Только её-то уже берегла, на краю стола не забывала.       Воздух был наполнен трепетанием листьев, стрекотом множества насекомых, запахом травы и ароматом меда. Тишина длилась так долго, что оба задремали.       – Значит, ты всё-таки был счастлив со своим человеком? – тихо мяукнул чёрный кот, первым нарушив молчание.       – Был, – подумав, кивнул серый. – Знаешь, несмотря ни на что, я был счастлив. – Он покосился на своего собеседника и немного ехидно добавил: – Но до тебя мне, конечно, далеко.       – Устал отдыхать. Пойду прогуляюсь, – основательно потянувшись, чёрный кот поднялся на лапы, в два прыжка достиг края поляны и скрылся за деревьями.       Серый кот проводил его долгим взглядом.       – Вот ведь хвастун! Хвастун и воображала.       Он всё ещё задумчиво смотрел на колышущиеся стебельки кошачьей мяты, потревоженные чёрным котом, и не заметил, что на поляне он опять не один.       – Ты о ком?       Серый кот обернулся на звук. С внушительного вида рыжим котом, что стоял сейчас подле него, он раньше ни разу не беседовал, но знал, что Рыжий среди них – старший. Никто не знал доподлинно, когда именно появился Рыжий, складывалось такое ощущение, что он был здесь всегда.       – Что он тебе наговорил? – тихо мурлыкнул Рыжий.       Серый кот удивленно нахмурился. Заглянул в наполненные вековой мудростью янтарные глаза, поймал тяжёлый печальный взгляд.       – Рассказывал, поди, как ему там вольготно жилось? Угадал? А ты – принял всё за чистую монету? Поверил? А потом – что? Позавидовал? Изобличил во лжи? Поднял на смех?       – Нет... – растерянно заморгал серый кот. – То есть... погоди, ты хочешь сказать – это – неправда?! Он, что, всё это придумал?       Рыжий кот был необычайно суров. Зрачки сузились, превратившись в едва заметные щёлки.       – Он всем это рассказывает. С каждым разом его небылицы обретают всё больше деталей и подробностей так что, кажется, Чёрный скоро и сам по-настоящему в них поверит.       – А на самом деле? – пытливо спросил серый кот и вдруг в ужасе отшатнулся, поджав хвост. Он понял, что боится услышать ответ.       – На самом деле он не видел там ничего, кроме голода, страданий и боли. Родился в подвале. А потом его взял человек. Несчастный котёнок обрадовался, что обрёл дом, но в действительности нашел там только свою смерть. Человек оказался живодёром. Догадаешься, что было дальше?..       Серый кот зажмурился от ужаса. Он хотел убежать, но лапы словно прилипли к траве. Так он и стоял, вонзив когти в мягкую землю и отчаянно мечтая утратить на время свой острый слух. Он не желал услышать, узнать подробности душераздирающей истории, но тихий голос Рыжего кота, минуя плотно прижатые уши, проникал ему в самое сердце, не щадя, и страшные слова одно за другим падали тяжёлыми булыжниками, обрушивая на него ужасающую и безобразную истину.       Даже когда Рыжий замолчал, серый кот долго еще не мог прийти в себя и боялся приоткрыть глаза.       – Я не знал... – потрясённо мяукнул он.       – Молчи! – перебил Рыжий и строго посмотрел ему в глаза. – Не говори никому. Никому, слышишь?! Я не позволю обижать несчастного кота.       Он молчал так долго, что серый кот начал подумывать, как бы незаметно улизнуть, - так, чтобы это не показалось бестактным.       – Когда-нибудь, я надеюсь, он найдёт в себе силы и сможет перестать отрицать эту боль, – тихо-тихо произнёс Рыжий, не обращаясь ни к кому. – Когда-нибудь...              Среди высоких деревьев, тесно окружавших поросший клевером и васильками холмик, отдыхал после сытного обеда крупный серый кот. А чуть поодаль расположились другие: серые и чёрные, пятнистые и полосатые, крупные и не очень, молодые, умудрённые жизнью и совсем маленькие котята.       Все они могли позволить себе расслабиться и безмятежно нежиться под солнечными лучами: здесь было тепло, уютно и абсолютно безопасно. Незримая пелена радуги, казавшаяся обманчиво хрупкой, надёжнее самых прочных крепостных стен оберегала этот заповедный край от любого зла.