Возбудитель и его предназначение

      С тех пор, как они казнили Миледи, Атосу стало безразлично всё, что его окружало. И даже на какой-то период ему было плевать на своих друзей. Они разными способами пытались вывести его из этого дурного состояния, ведь каждый понимал, что ни к чему хорошему оно не приведет. Но Атос либо отказывался от их помощи, либо же просто уходил, не сказав ни слова. Мушкетёрам лишь оставалось грустно смотреть ему вслед.       Граф сам не понимал, с чего это вдруг его жизнь так резко поменялась? Ну неужели казнь человека, которой он сам так сильно жаждал, довела его до такого состояния: пить каждый день больше обычного и превращаться непонятно во что. Можно сделать вывод, что он до сих пор любит эту женщину? Возможно… Он сам не мог дать чёткого ответа на этот вопрос, так как не понимал, что творится в его душе. Может быть ему вообще было бы лучше, если бы рядом никого не было, а были только пару бутылок бургундского…       Но поддаваться очередному приступу меланхолии тоже не хотелось. Хотя, поздно сказано, у него она уже есть. И не один день. Как с ней бороться он понятия не имеет, так как перепробовал всё. Ну, он надеется на то, что в скором времени она сама уйдёт прочь и больше никогда не вернётся.

***

      Арамису было больно смотреть на то, как его друг перебывает в жуткой депрессии. Если его можно назвать другом, конечно. С самой их первой встречи Арамис влюбился в этого мушкетёра. Однако он до сих пор ему снится, так как чувства с годами не угасли, не испарились, а напротив, окрепли и стали сильнее. По ночам он часто бредит им, мечтает о нем, но почему-то всё время боится признаться. Боится стать отвергнутым человеком, который является для него частичкой жизни.       И вот на днях они казнили его жену, и теперь состояние Атоса усугубляется.       Арамис присел на лавочку возле очередного трактира, подле которого друзья решили встретиться. И, как ни странно, Атос тоже согласился на эту встречу.       Но пока что Арамис сидел только один, так как пришел заранее. Осторожно оглянувшись по сторонам и убедившись, что никого вокруг нет, мушкетёр аккуратно достал из кармана своих кюлот маленький пакетик с порошком. Внимательно посмотрев на него и убедившись, что тот в прекрасном состоянии, Арамис положил его обратно.       Странно, но раньше такая мысль ему не приходила в голову: заполучить графа с помощью сильного возбудителя. Прошло буквально три-четыре недели после казни и он решился на осуществление своего задуманного плана. Для этого ему где-то надо было раздобыть возбудитель. А ведь он прекрасно знал где. Ему повезло. Его хороший товарищ как раз изготовлял подобное. Он был очень скромным и имел доброе сердце. Арамис никогда раньше не обращался к нему с подобными просьбами, но это был особый случай. Ведь только благодаря ему он наконец мог получить то, чего так давно хотела его измученная душа.       Пройдя в тот день к своему товарищу с просьбой изготовить сильнодействующий возбудитель, он ни чуточку не был смущён либо же напуган, так как знал друга хорошо и тот никогда не задавал лишних вопросов. В этот раз он тоже предпочел обойтись без них, за что Арамис был искренне ему благодарен.       На изготовление ушло не так уж и много времени: каких-то два дня. Забрав тогда свой товар, Арамис мечтательно улыбнулся, предвкушая последствия.       Он надеялся, что сможет сегодня без какого либо труда провернуть всё задуманное им раньше и тогда наконец получить то, о чем мечтал.       Из размышлений Рене вывела рука, которая нежно коснулась его плеча. Он быстро обернулся и увидел перед собой человека, которого только что тревожил его мысли. Атос попытался выдавить из себя что-то на подобии улыбки, но она получилась крайне неправдоподобной.       — Добрый вечер, Арамис, — тихо произнес, смотря в глаза человека напротив, который, ещё раз судорожно проверив один из карманов кюлот, наконец-то положил свою руку на деревянную поверхность.       — Добрый вечер, дорогой граф,— спокойным тоном и почти недрогнувшим голосом ответил Арамис, после начиная изящно улыбаться своему предмету воздыхания.       — И сколько вы тут уже сидите? — спокойно спросил Атос, но в голосе явно слышались нотки грусти.       «Начал интересоваться моим состоянием. Уже хорошо, хоть про что-то ещё думает, кроме своей Миледи», — мечтательно отметил про себя Арамис, пытаясь подавить улыбку, вызванную этими мыслями.       — Не переживайте, не очень долго. Где-то четверть часа, — ответил он уже вслух, переводя свой взор куда-то вдаль дороги, на которой можно было заметить очертания человека во тьме. Спустя минуту к ним подошёл этот человек, коим оказался Портос. Он жизнерадостно улыбнулся своей дружеской улыбкой и взглянул сначала на Арамиса, а уже потом на Атоса.       — Дорогой Атос, добрый вечер! Я думал, вы не придете, впав всем своим существом в очередную вечернюю меланхолию. Но, как можно заметить, я ошибся. И слава Богу! Вам нужно почаще бывать на свежем воздухе, особенно в такое прекрасное время, — Портос волновался за состояние их друга не меньше, чем остальные, а потому при любой их встречи с Атосом он был готов снова и снова повторять ему о вреде пассивной жизни в компании бутылок бургундского. Пусть лучше пьет в компании своих друзей.       Арамис слегка улыбнулся и откинулся назад, пытаясь найти удобное положение для своей спины. Портос сел рядом с ним и нетерпеливо заговорил:       — Ну где же наш друг д’Артаньян? Уже давно должен был быть здесь. Эх, а со мной спорил, что прибежит раньше меня, представляете? Ну, значит он проиграл, — великан довольно разгладил свои усы большим пальцем и после громко захохотал.       Атос продолжал стоять возле лавочки, смотря вперёд невидящим взглядом.       Арамис тоже смотрел туда до поры до времени, после перевёл взгляд на стоящего:       — Атос, чего же вы стоите, присаживайтесь, — Арамис дружелюбно отодвинулся, уступая графу место рядом с собой.       — Благодарю, Арамис. Я предпочитаю постоять, — монотонно ответил, продолжая неотрывно смотреть в одну и ту же точку.       Прошло пять минут и друзья увидели в дали фигуру, стремительно приближающуюся к ним. Ни у кого не было сомнений, что это был их долгожданный д’Артаньян. Тот уверенно шагал в ночной темноте, направляясь к заветному месту.       — д’Артаньян! Я уже думал, что вы где-то потерялись или, ещё чего, забыли сюда дорогу. А какие же ещё можно придумать оправдания, когда вы опоздали и при этом, прошу заметить, проиграли наш с вами спор,— Портос скрестил руки на груди и неотрывно смотрел на гасконца, который то и дело уже стоял рядом с троими.       — Простите, господа, пришлось задержаться, — наспех проговорил он, поочередно окинув всех своих друзей приветливым взглядом. Было видно, что причину этого задержания он явно не желал рассказывать.       Портос лишь хмыкнул в усы и начал подниматься с деревянной лавочки. Арамис последовал его примеру.       — Ну что, дорогие друзья. Добро пожаловать в трактир, — проговорил великан, направляясь ко входу в небольшое заведение.       Все трое последовали за ним. Найдя самый дальний столик, друзья расположились рядом с друг другом: так получилось, что Портос сел вместе с д’Артаньяном, а Арамис с Атосом.       — Какой прекрасный вечер, друзья, не правда ли? — воодушевлённо проговорил гасконец, улыбаясь во все зубы.       — Да, просто замечательный, — согласился с ним Портос, тоже не в силах сдержать улыбку, — шесть бутылок вина, пожалуйста! И чтобы было самое лучшее! — крикнул он после, снова поворачиваясь к друзьям лицом.       — Атос, не хмурьтесь вы так, — шепотом проговорил Арамис, – вы в компании ваших друзей и всё очень хорошо. Я думаю, находиться в подавленном состоянии сейчас совершенно неуместно.       Немного повернув в его сторону голову, Атос еле заметно улыбнулся и снова перевёл свой взгляд на стол, на который буквально несколько секунд назад поставили бутылки чудесного вина. Арамис, уловив эту улыбку, невольно обрадовался своей маленькой победе: Атос улыбнулся искренне, в этом сомнений не было. Ведь Арамис достаточно хорошо его знал, и разобраться в искренности чувств было не так уж и сложно.       — Друзья, давайте выпьем за то, что мы есть друг у друга! — произнёс счастливый д’Артаньян такой маленький, но по истине самый хороший и правильный тост.       Отпив немного вина, Арамис снова решил погрузиться в свои мысли и ещё раз прогнать собственный план действий у себя в голове.       Так незаметно они допили всё вино и начали расходиться. Только это расставание не входило в планы Рене.       — Атос… — слегка повысив голос, окликнул он графа, идущего вдоль дороги. Тот остановился и слегка повернулся в сторону подходящего к нему Арамиса.       — Вы что-то хотели, дорогой друг? — спокойно произнес он, продолжая неподвижно стоять.       В сердце что-то неприятно кольнуло, но Арамис решил не обращать на это внимание: его возлюбленный слишком часто называл его другом.       — Да, — решительно ответил, не собираясь уходить от задуманного ни на шаг, — я бы хотел сказать вам, а точнее, заметить, что вы крайне редко проводите время в обществе людей, не считая сегодняшней встречи с нашими друзьями. Поэтому, не согласились бы вы составить мне компанию в этот прекрасный вечер и ночь?       — С удовольствием, почему бы нет?       Арамис мысленно потёр ладони: половину плана у него получилось воплотить в реальность. Осталась вторя часть.       — Я считаю, что для начала можно было бы ещё выпить, не так ли? — продолжал Арамис, идя рядом с графом.       — Да, я не против. Можно пойти ко мне домой, у меня есть ещё немного крепкого вина, — проговорил Атос в ответ, продолжая идти прямиком на улицу Феру.       «Прекрасно. Он сам решил эту проблему», — усмехнулся про себя Арамис, ещё раз довольно проводя ладонью по карману своих кюлот. Кончики пальцев приятно закололо от предвкушения.       Дойдя до нужного здания, Атос увидел, что на пороге уже стоял Гримо. Видимо, он давно заметил его и решил выйти встретить своего господина.       Обменявшись со слугой кивком головы, Атос вместе с Арамисом направились на второй этаж, в комнату графа.       Зайдя в неё, Арамис замер в изумлении: комната была настолько изящной и уютной, что завораживала взор. В ней не было много мебели, да и сама она была не велика в размерах. По правую сторону стоял один небольшой столик и несколько стульев рядом с ним. Ещё бросался в глаза аккуратный комод рядом с большой кроватью.       Атос, пройдя ещё немного вперёд, повернулся к Арамису и слегка улыбнулся.       — Добро пожаловать в мою обитель, Арамис, — насмешливо произнёс он, подходя к столу и отодвигая один из стульев.       Вино сделало своё дело: Атос стал немного разговорчивее. Но Арамису искренне хотелось верить, что его присутствие тоже имеет хоть малейшее отношение к таким изменениям в поведении графа.       — Присаживайтесь, а я пойду принесу вино и бокалы. Просто Гримо очень устал за день, пусть лучше отдохнёт, — Атос снова направился к выходу из своей комнаты.       Арамис лишь кратко улыбнулся. Теперь надо всё провернуть так, чтобы Атос ушёл, когда у него будет полный бокал. И Рене уже знал, как это можно сделать.       Спустя какое-то время, Атос пришел с полной бутылкой бургундского и двумя бокалами. Поставив их на стол, он опустился на свой стул и стал осторожно наливать содержимое в бокалы. Арамис спокойно смотрел на происходящее, искусно скрывая нервозность.       Разговаривать о Миледи Арамис счёл не очень разумным: в очередной раз ввести Атоса в угнетенное состояние было бы совсем глупо. Так что они спокойно беседовали о жизни, иногда произнося какие-то тосты.       Вылив последние капли вина в свой бокал, Атос поставил опустевшую бутылку на деревянную поверхность. Арамис сразу воспользовался этими мгновениями и начал рассказывать очень интересный анекдот, понимая, что сейчас он может потерять свой единственный шанс. Рене рассказывал и незаметно пил содержимое из бокала. Когда же он опустел, Арамис с облегчением выдохнул, в это время закончив столь увлекательное повествование. Как он и ожидал, граф не притронулся к своему бокалу.       — Дорогой Атос, я хочу произнести тост, но… мой бокал опустел… Не могли бы вы сходить ещё за одной бутылочкой вина? — произнёс он вполне ненаигранным голосом, смотря в глаза Атоса.       — Конечно, а как же иначе, — спокойно произнес тот, поднимаясь со своего стула и снова направляясь к двери.       Как только она хлопнула за ним и Арамис услышал удаляющиеся шаги по лестнице, он приступил к долгожданному выполнению. Судорожно достав из кармана пакетик, переклонился через стол, высыпая половину содержимого в бокал с вином.       На какое-то мгновение Арамис сравнил себя с умершей женой Атоса, которая подсыпала яд бедной Констанции в Бетюнском монастыре. Но, возбудитель всё же не яд, да и подсыпал он его немного с другими намерениями.       Арамис уже спокойно сидел, когда дверь снова отворилась и в помещении появился Атос с новой бутылкой в руке. Боже, его возлюбленный слишком прекрасен. Тело Арамиса пробрала сладкая дрожь и он, не удержавшись, слегка прикусил губу.       Атос, подойдя к столу, налил в бокал Арамиса вино из новой бутылки и после сел на свое прежнее место.       — Ну что, дорогой Атос, выпьем за такое прекрасное чувство, как любовь, — произнеся этот тост, Арамис отпил из бокала. Краем глаза он посмотрел на графа, который также осушал содержимое. «Ну что же, дело сделано. Сейчас возбудитель подействует, и наконец случиться то, чего я так давно хотел…», — подумал довольный собой Арамис и слегка улыбнулся.       Прошло около десяти минут и возбудитель начал действовать.       — Арамис, вам не кажется, что здесь слишком душно?.. — спросил Атос, переводя свой взгляд на мушкетёра, сидевшего напротив него.       С виду, тот был абсолютно спокойным. Он лишь кратко улыбнулся в мыслях, понимая, что всё идёт так, как он планировал.       — Ну, не очень душно… Скорее жарковато, — протянул, откидываясь на спинку стула и продолжая пить из собственного бокала.       Атос нервно сглотнул непонятно откуда взявшееся возбуждение. Что с ним происходит? Почему он чувствует явственное напряжение? Его тело пробрала волна дрожи, дыхание резко сбилось и кровь прилила к паху. В комнате, казалось, стало ещё жарче.       Арамис спокойно поднялся со стула и медленно подошел к своему возлюбленному.       Атос неспеша перевёл взгляд на него, продолжая неподвижно сидеть на стуле, вжимаясь в него всем своим существом.       — Позвольте вам помочь, мой дорогой… — как не в чём ни бывало проговарил Арамис, руки которого потянулись к белоснежной рубашке графа. Пальцы ловко, но в то же время медленно стали расстёгивать ненужную для него вещь, после стягивая её с плеч владельца. Атос не переставал тяжело вдыхать воздух: он будто бы стал густым и его катастрофически не хватало. Окинув игривым взглядом желанную грудь, Арамис опустил его ещё ниже, концентрируясь на более интересном. Ему резко стало так хорошо, что он еле сдержал свой пронзительный, полон похоти стон, который так и норовился вырваться из глубины души. Как бы трудно ему сейчас не было, Арамис всё-таки решился посмотреть Атосу в глаза: зрачки графа были расширены до невозможности, а сама радужка приобрела темный цвет.       — Арамис… — на выдохе произнёс он, неотрывно смотря на человека, склонившегося над ним.       Рене не знал, что он услышал в этом голосе: либо же отчаянье, смешанное с презрением, либо же возбуждение, смешанное с желанием.       Атос поднял дрожащие руки, протягивая их к бёдрам Арамиса. После, крепко обхватив их, резко притянул тело к себе, усаживая Арамиса к себе на колени. Рене, разумеется, повиновался. Он только этого и ждал, только об этом и грезил на протяжении стольких лет. Почувствовав под собой возбуждение графа, Арамис всё же не выдержал и протяжно застонал, заерзав на этих прекрасных коленях, потираясь о член через ткань одежды. Атос тоже, не в силах сдерживать себя, низко простонал, почувствовав новую волну жаркого возбуждения, вновь разлившуюся по всему телу. Немного грубо, он схватился за рубашку Арамиса двумя руками, после делая уверенную попытку разорвать дорогую ткань. Однако после двух неудачных попыток решил оставить данную затею и всё же попытаться избавиться от неё естественным путём. Арамис, взволнованный ранним порывом, в спешке стал помогать графу избавлять себя от данной одежды. Когда дорогой шёлк благополучно встретился с дощатым полом, Атос властно обхватил Рене за шею и нетерпеливо притянул ближе к себе. Опалив горячим дыханием полуоткрытые губы Арамиса, граф накрыл их своими, грубо сминая. Этот поцелуй был бесподобен, он опьянял больше, чем выпитое ими за всё это время вино. Продолжая яростно вторгаться языком в изящный рот Арамиса, то и дело срывая с его губ стоны удовольствия, Атос сжимал ягодицы, временами лаская бедра и член Рене. После, подхватив его на руки, без особых усилий поднялся на ноги. Не разрывая поцелуй, дошёл до кровати, затем уложил Арамиса на белые простыни.       Желание взяло верх над разумом, и руки сами собой стали избавлять лежачего перед ним от оставшейся одежды. Поспешно раздевшись, перевернул полностью обнажённого Арамиса на живот и, без всякой подготовки, вошёл в поддатливое тело до упора.       Рене громко вскрикнул, прокусывая губу до крови. Он должен был быть готов к тому, что его возлюбленный будет груб с ним. Он это понимал, поэтому эти действия счёл за вполне допустимые. Судорожно вцепившись в мягкие простыни руками и сжав их до побеления костяшек, он издавал громкие стоны боли в подушку с каждым новым толчком. Атос всё яростнее и жёстче входил в это тело, возбуждение накрывало его с головой, последние частички сознания улетучелись, освобождая место для всепоглощающего желания.       Войдя очередной раз до упора, при этом немного поменяв угол проникновения, граф задел заветную точку, и Арамис, застонав крайне сильно, поддался назад, пытаясь насадиться сильнее.       — Ещё!.. — задыхаясь, простонал будто в бреду, выгибаясь в пояснице.       Атос ещё несколько раз толкнулся в него и после замер. Оргазм охватил обоих сразу и они одновременно излились: Арамис на белые простыни, а граф на их соединённые тела. Аккуратно выйдя из Рене, Атос обессиленно упал на кровать и сразу же уснул. Арамис, через какое-то время придя в себя, довольно улыбнулся: он наконец получил то, чего желал больше всего на этом свете. С улыбкой на лице он снова погрузился в темноту.       Когда наступило утро и Арамис открыл глаза, то графа рядом не было. Однако, слегка обернувшись, он увидел Атоса, сидящего за столом. Граф, согнув руки в локтях и облокотившись ими о свои колени, опустил лицо в ладони.       — Атос… — прошептал Рене, желая обратить на себя внимание, немного приподнявшись на локтях.       Названый поднял свою голову. Он не плакал, но на его лице читался ужас вперемешку с сожалением.       — Простите меня, Арамис, — неожиданно проговорил он, в упор смотря на проснувшегося мушкетёра. Голос его дрожал, объясняя всё, что в данный момент он мог испытывать, — я не знаю, что со мной тогда происходило, видимо, моему телу это было необходимо… я… я не хотел навредить вам, Арамис. Может, вы сейчас испытываете отвращение или даже ненависть ко мне, что не удивительно. Я вас пойму в любом случае, так что готов принять от вас любые слова…       Арамис немного нахмурился, обдумывая всё сказанное сейчас графом, а после спокойно посмотрел на возлюбленного. Он не хотел больше слушать его извинения.       Рене подполз на край кровати (благо, стул со столом стояли к ней близко) и вновь с трепетом взглянул Атосу в глаза. Рука легла на затылок, нежно поглаживая, зарываясь пальцами в темные пряди.       — Атос, я бы мог подтвердить ваши слова насчёт моего отношения к вам, но тогда они бы стали моим смертным приговором, — тяжело вздохнув, Арамис опустил свой взор вниз. После, собравшись мыслями, продолжил незаконченную речь, — потому что я люблю вас, Атос…       В комнате повисло молчание. Рене поднял свои глаза и вновь посмотрел на графа.       Атос молча посмотрел на него в ответ, а после нежно обхватил его ладонь своей, поднося к губам и трепетно целуя. Арамис шумно выдохнул, прикрыв глаза.       — Я тоже вас люблю, Рене, — прошептал Атос, отстранив ладонь Арамиса от своих губ.       Нежно обхватив лицо возлюбленного руками, Атос с трепетом прильнул к губам своими. Арамис незамедлительно ответил на поцелуй, обнимая и притягивая Атоса ближе к себе. Слов больше не требовалось: есть только они вдвоем и их вновь слившиеся воедино тела.