Чудак

Аллен задумчиво перебирал пальцами отросшие за последнее время волосы, когда скрипнула дверь и в полупустое заведение ворвалась утренняя прохлада, в компании высокого молодого мужчины, одетого, как и всегда, скучно, но со вкусом — в чёрный официальный костюм, в котором не было совершенно ничего особенного, но на мужчине он смотрелся просто восхитительно. — Доброе утро, Малыш. — вежливая улыбка на лице Тики Микка и нелепое прозвище уже почти не выводили Аллена из себя, и в этом не было абсолютно ничего хорошего. Он не должен привыкать к подобному отношению со стороны Микка. Ни за что и никогда. Поэтому юноша, игнорируя приветствие, лениво тянется к кружке, потягивая уже остывший чай. В это время суток посетителей совсем мало, и никто не обратит внимания на то, чем занимается персонал. Хоть картину писать начни. Главное потише. — Как твои дела? — тем временем продолжил Тики, на ответ, однако, не надеясь. Аллен был упрямым парнем, а по утрам из него сложно было вытянуть даже пару предложений, кроме рабочего «чего желаете» или «убирайся отсюда, пока я не вызвал полицию», если он был не в духе. Был ли он в духе, Тики только предстояло узнать. Присаживаясь на высокий стул возле стойки и не отводя от юноши внимательного взгляда, мужчина начал вслух озвучивать свои предположения. — Неужели плохо? Тебя кто-то обидел, Малыш? Если это так, ты только скажи, я вежливо побеседую с ним и… Аллен не отличался ангельским терпением, и резко приземлившаяся на поверхность стойки кружка не была чем-то неожиданным для Тики Микка, знавшего парня уже почти три месяца. Посетители, однако, внимание на это обратили. Посмотрели на них осуждающе с пару секунд и забыли, вернувшись к своим делам. — Что будете заказывать, мистер? — сквозь зубы выдавил Уолкер. Тики хмыкнул. Задумчиво прикусил губу и с самым невинным видом протянул: — Тебя. Аллен выдохнул (мысленно просчитав до десяти, как и советовал Мана) и натянул на лицо очаровательнейшую из улыбок, от которой Тики слегка перекосило, словно Аллен засунул ему в рот целый лимон и против воли заставил разжевать. Аллен, к слову, уже делал нечто подобное, и повторения Тики не желал. — Боюсь, меня заказать не получится. — А пригласить на свидание? — Тем более, — мгновенно ответил Уолкер, чья улыбка дрогнула от очередного приглашения. Сорок девятый отказ за неполные три месяца должен был показать Микку, что в нем абсолютно не заинтересованы. Но не показал. Если Аллену действительно нет до него дела, почему же он тогда продолжает его терпеть? Его отец — хозяин заведения, Аллену ничего не стоит сказать о нем пару слов, и все — вход для навязчивого посетителя навсегда закрыт. — Эх, Малыш-Малыш, — печально вздохнул Тики, для убедительности покачав головой, — ну как ты уже не поймешь — я дан тебе судьбой! — вдохновленно произнес мужчина, заглядывая юноше в глаза. Не сказать, что Аллен был впечатлен этим представлением, но взгляды некоторых посетителей его смутили. — За какие грехи хоть? — отворачиваясь, чтобы мужчина не заметил его покрасневшего лица и не решил, что его наконец-то пробрало, проворчал Уолкер. Тики притворно возмутился, оскорбленно приложив руку к сердцу и продолжил свой театр одного актера. Честно говоря, Аллен и сам не знал, почему до сих пор терпит эту занозу в своей жизни. Тики Микк раздражал его порой так сильно, что хотелось перевернуть стойку и врезать по его ухмыляющейся физиономии. Но были и такие моменты, когда Аллен находил мужичину… интересным. Моменты редкие, но, судя по всему, весьма запоминающиеся. Иначе он не знал как объяснить свое бездействие. Наверное, он просто привык к выходкам этого чудака. Стоило признать, в последнее время Микк вызывал больше положительных эмоций, несмотря на то, что поведение его почти совсем не изменилось. И в то время, когда все его друзья разъехались, мужчина был единственным, кто исправно навещал Аллена, не давая ему помереть от скуки. Пусть изначально юноше это совсем не нравилось. — Хорошо, — обреченно вздохнул Уолкер, надеясь, что в будущем не пожалеет о своем решении. Достал из-под стойки уже начавший остывать кофе с треклятой лимонной долькой, от взгляда на которую в обычное время у Тики в тот же миг свело бы зубы, и поставил его перед захлопнувшим в изумлении рот мужчиной. — Твой Романо. Пей и проваливай. Зайдешь после работы. — Малыш? — искреннее удивление в голосе Тики Микка и его растерянный взгляд определенно стоили того. — А теперь убирайся. — с чистой совестью заключил Аллен, пообещав себе не вспоминать о том как минимум до конца смены. — Это то, о чем я думаю? — Убирайся. — И все-таки?.. — Проваливай!