Мой дом - общага Мультифандомщика (Слэшные хроники)

Их тела соприкоснулись. Тэн провел кочником пальцев по запястью партнера, слегка взъерошив волосинки на его руке. Сделав разворот, он, расправив руки, словно крылья, упал прямо в объятия танцора, и тот, цепко обхватывая его вокруг талии, поднял партнера вверх. Вот бы взмыть в воздух, подняться к небесам… Почувствовать себя свободным… Прочь от лживого общества, прочь от людей в масках лицемерия. Они беспокоятся не по-настоящему, они всего лишь делают вид, что заботятся, но на самом деле… Это лишь фарс. Никто по-настоящему не считается с чувствами другого. Этим миром правит лишь желание насытиться, ощутить весь спектр чувств, дабы получить от жизни все: еду, сон, алкогольный туман, наркотическую эйфорию, оргазм. Все, чему индивид был бы доволен и рад. Но кто по-настоящему счастлив? Тот, кто в полной мере ощутил его. Тот, кто пришел к этому счастью сквозь призму страданий. Хорошие эмоции тем и ценны, когда понимаешь, каким образом они достались. Тэн взмыл в воздух, закрыл глаза. Вот оно, чувство легкости. Ощущение свободы – парить над землей, пусть и ненадолго, но все же он почувствовал себя таким спокойным… Танец успокаивал его. Конечно, были в нем и страстные моменты, и тяжелые техники, и штрихи чувственности, но все-таки танец придавал ему ощущение чего-то особенного, чего-то своего. Ведь все его движения – они были словами, только вместо языка говорило тело. Он поведал свою печальную историю, рассказывая о тяжелом судьбоносном моменте. О том, что почти сошел с ума. О том, как был сломлен. О том, что бросался за помощью к окружающим, как искал поддержки… Но каждый раз он натыкался на стену непонимания. Каждой клеточкой своего тела он прочувствовал ритмический рисунок. Вены на его руках вздулись, сосуды расширились, температура поднялась на несколько градусов. Жар от тел двух танцоров передавался им по очереди, все больше распаляя их движения. Тэн расставил ноги, выставив руки вперед, и в одно мгновение его пальцы соединились с партнером. Их руки образовали замок, настолько прочный, что сделай один неверное движение, поверни не туда – и оба вывернут себе запястья. Вот оно – полное доверие друг другу. Словно ощущение того, что в твоих руках чужое сердце. Расставишь ладони – оно выскользнет, разобьется на тысячу осколков, рассыплется бисеринками, покатившись по полу, расползется на тысячи микрочастиц. Сожмешь ладони крепче – сердце не выдержит давления. Оно лопнет. Истекая кровью, выкачиваемой клапаном, оно само себя уничтожит. С каждым ударом станет слабей, едва ощутимей. Обретет невесомость… Разве в этом мире можно предать доверие и понадеяться на радостный конец?.. Ответ прост: отчаяние. После предательства всегда следует отчаяние. И отнюдь не у того, кто предал. Их ладони расцепились, партнер положил свои руки Тэну на плечи, сжал их, и поднял его над полом. Вновь свобода, вновь Тэн оторван от земли, и танцор сделал глоток воздуха, и улыбка расползлась у него по лицу, но стопы вновь коснулись гладкого пола, и босыми ногами он почувствовал то, что ему не победить гравитацию. Не взмыть вверх, и не отправиться к звездам. Он – не пыль, он не легче воздуха, и не способен летать. И все, что он может сделать – каждый раз, поднимаясь, постараться не падать. Танцоры, синхронно повторяя движения друга за другом, встали на носочки, и, изящно обводя руки из пятой позиции в третью, кончиками пальцев проводили по солнечному сплетению, а после, выбрасывая руки вверх, они в прыжке сделали разворот. Одновременно приземлились, и далее, следуя череде движений в танце, вели борьбу между собой, в зеркальном отражении друг друга. Падая на пол, они поднимали тазобедренный сустав вверх, при этом буквально прижимая спины и шеи к полу, и, делая рывок, вырывали свои туловища из лап гравитации, вставая на ноги, подаваясь вперед, балансируя. На грани. Балансируя на грани движений, на грани чувств, эмоций. Это было больно. Диафрагма Тэна горела, охватываемая спазмом, это душило, хотелось вскрикнуть, схватиться за живот, но, распрямляясь, он снова поднимался ввысь и, вновь расставляя руки вперед, падал назад – в объятия партнера. Его спина прижималась к влажной майке второго танцора, он чувствовал, как колотится сердце другого, а его затылок мгновенно нагревался от разгоряченной шеи партнера. Вены вздулись и пульсировали, и этот ровный ритм передавался ему через сердцебиение, через рваные выдохи, сквозь темп в капиллярах на запястьях. Это не танец. Это боль, это всегда боль, она пронзает тело, она кусает мышцы, стирает до крови стопы, оставляет синяки на теле, ссадины, царапины. Ломает конечности. Лишает полноценного сна, отнимает силы. Красивое действие, увиденное обывателями – всего лишь картинка, то, что не покажут за кулисами. И танцоры обязаны, натягивая фальшивые улыбки, дарить зрителю свою отдачу, тепло, любовь. Даже тогда, когда хочется отключиться, а к горлу подступает тошнотворный ком, нервы натянуты, словно струны, а страх сбивает дыхание - даже тогда. Партнер больно сжал его талию, кожа поддалась, и ладони проникли немного глубже, задевая мышцы, сдавливая жизненно важные органы. Тэн поморщился, и тут же одернул себя – танцор не должен ощущать боль. Он – кукла для развлечения, на потеху публике. Чтобы кто-то пищал и визжал, чтобы кто-то выкрикивал слова любви, а просмотров на ютубе стало до неприличия много. Он здесь не для того, чтобы показывать свои страдания. Он был создан, дабы дарить себя, словно он всегда принадлежал присутствующим в зале. Укладывая свои ладони на плечи партнеру, Тэн сделал рывок – и его тело в очередной раз оттолкнулось от пола, и как только он почувствовал прикосновение пальцев к своей спине, он расставил руки, тут же обхватил крепкую шею партнера, одновременно с этим обвивая ноги вокруг его торса. Они разыгрывали влюбленность, играли страсть и расставание, и вот он – кульминационный момент. Тэн вздохнул, между его бровей появилась складка, и из глаз брызнули слезы. Боль. Это боль. «Больно до сих пор, больно каждый день, утро и ночь. Ты не позволял мне любить тебя, хотя я просил, умолял, каждый раз наши разговоры приходили к этому, и все хорошее, что между нами было - оно было сведено к нулю. Ты не говорил мне ничего, лишь подавал знаки, которые я, будучи ослепленный собственными чувствами, в упор не замечал. Разве человек, влюбленный до беспамятства, способен мыслить трезво? В какой-то миг я поглупел. Я стал слабым. Заточенным в собственном теле, не способный взлететь.» Они обнялись, прижались друг другу, их сердца бились в унисон. Партнер Тэна тяжело дышал, и вот они взглянули друг другу в глаза, и в них застыло отчаяние, немой крик… Они так много сказали лишь взглядом, прикосновением, теплом от дыхания, ласкавшего им щеки. Так много в критически короткий отрезок времени! Тэн вновь поднялся на ноги, повернувшись спиной к танцору, и упал на колени, прогнулся, припал лицом к полу, выставляя руки вперед. Словно кошка, которая проснулась от полуденной дремы и теперь лениво потягивается. Партнер приземлился позади него, и, подхватывая Тэна за талию, вынудил того присесть на корточки. В таком положении они сделали несколько шагов, синхронно. Момент слабости и единства. Ошибется один – упадут оба. Тэн повалился на спину, и снова ощутил под собой сердцебиение второго, но теперь не было времени расслабиться – он развернулся, и взглянул в глаза лежавшему на полу партнеру. «Я все еще люблю тебя. Я все еще твой. Я каждый день старательно выбрасываю тебя из своей головы, из мыслей, я сжигаю все мосты и кричу сам на себя, когда ты вновь забираешься в мое сердце. Я не могу принять себя без твоего присутствия в моей жизни. Мы слишком единое целое, чтобы я жил без тебя». Партнер провел ладонью по волосам Тэна, пальцами коснулся к подбородку. У юноши по щеке скатилась слезинка. «Ну почему же ты молчал, малыш?.. Почему оставался в безмолвии, когда я катался по полу от ревности, когда кричал в подушку, почему встречал меня упрямой тишиной, а я, сжигая собственное сердце, постепенно тлел. Сгорали мои чувства. До тех пор, пока не остались лишь угли. Невозможно разжечь костер там, где больше ничего нет. Я любил тебя, малыш. Очень любил. До одури. До безумия. Но мне жаль. Прости». Музыка стихла. Тэн, взглянув Лукасу в лицо, добродушно улыбнулся. Помогая своему партнеру подняться на ноги, Тэн благодарно пожал ему руку. - Здорово получилось, не так ли? – Произнес он, сгребая с пола полотенце и стирая им пот со своей шеи. Волосы Лукаса взмокли, прилипли ко лбу, а его прекрасное лицо блестело от естественных выделений. - Да уж, это было чувственно. Откуда в нас это взялось? — Вот уж не знаю, - пожал плечами Тэн. – Хотя, знаю… Это то, что зовется «проникновением», помнишь? Еще в академии тренер учил, что танец приходит не сразу. Мне кажется, именно это мы сегодня и ощутили. - После душа сходим в тот самый клуб? - Что, соскучился по приставке и прохладным коктейлям? - Только если ты сыграешь со мной. - Я надеру тебе задницу, Лу. — Это мы еще посмотрим, кто кому. Постепенно их голоса стихали, удаляясь. Лампы горели, освещали сцену в студии, где только что была рассказана весьма печальная история. О безумии, об отчаянии. О том, что глаза не всегда видят то, что происходит. А сердце порой не распознает ложь. И разум далеко не всегда озвучивает то, что кричит в своем безмолвии. Сколько таких историй видела эта студия? А сколько подобных танцев было поставлено здесь, при тоскливом свете ламп? Сколько метаний наблюдал этот пол? Люди – птицы. Им не подняться ввысь, не соединиться с облаками. Люди не умеют летать. Но все, что они могут сделать – постараться не падать. Конец.